Змеиное гнездо Автор: Angstsourie Бета: Penelopa~ Рейтинг: PG Жанр: ангстовый романс Пейринги: Нио/Ягю, Юкимура/Санада Краткое содержание: причуды опасных связей Предупреждение: это Риккай, каким я его вижу. Написано на челлендж You got game. читать дальше Нио теряет терпение довольно редко. С оглушительным треском хлопает дверь, и видно, как он уходит по дороге быстрым шагом, привычно сунув руки в карманы и привычно ссутулившись, нервно подергиваясь из стороны в сторону. Ягю не девица, чтоб за ним бегать. Он остается дома, унимать дрожь в пальцах, охлаждать ум. Бесполезные занятия, предметы, подвернувшиеся под руку. Сперва велик соблазн швырнуть их об еще подрагивающую дверь. В следующее мгновение становится понятно, как это глупо. Спокойствие приходит пугающе быстро, оглушая пустотой. В пальцах стынет стекло чашки. И тогда открывается дверь и просовывается мрачная встрепанная белая голова, цедит что-нибудь язвительное, и беглец протискивается в комнату, не обращая внимания на поджатые губы хозяина. Разговор начинается заново. Слова, словно камни, падают в пропасть, зависшую между ними. Ничего личного. Какое тут личное, когда по комнате еще мечется отраженный крик? И в этот раз они договариваются легко. Так легко, что Ягю подозревает, что Нио никогда не теряет терпения. Что все эти побеги - это еле заметный нервный тик человека, ясно и спокойно видящего крап на пятнистой рубашке карт. Ягю знает - когда Нио уйдет, он не будет хлопать дверью. Он закроет ее за собой с обычной небрежностью, оставив пиджак висеть на стуле, и просто начнет новую игру. Но пока, признаться, эта игра интересна обоим.
Юкимура ходит неслышно, говорит тихо и вкрадчиво, с мелодичными нотками беззвучного смеха. Юкимура легок и изящен, кривит вверх уголки губ - кто не знает, может решить, что улыбается. Юкимура вьется тонким побегом дикого плюща - того, который убивает под собой все живое. Юкимура никогда не повышает голоса - только легкое облачко недовольства пробегает по тонким чертам. Юкимура никогда ничего не ждет - только оборачивается с немым изумлением, когда не чувствует за плечом своего вечного спутника. Юкимура никогда ни о чем не просит - только кончики тонких пальцев слегка ударяют в грудь, обрушивая на кровать собеседника. Юкимура никогда ничего не требует - просто говорит, чего он хочет. Юкимура никогда не остается ночевать - его ледяная постель ему уютнее всего на свете. И Санаде порой просто хочется знать, что держит его рядом с совершенно чужим человеком.
Друзья! История, рассказанная Кономи Такеши, закончилась, но история Эчизена Ремы и тех, с кем он играл в Японии, продолжается. Там, где автор поставил точку, велик соблазн поставить запятую и заглянуть, хотя бы на один фик, за рамки рассказанного. Для тех, кто готов продолжать, сообщество Inui's Data Journal проводит челлендж фиков с таймлайном после Национального чемпионата. Вы сами выбираете героев своего фика, а также жанр и рейтинг. Желающих принять участие просим отметиться в комментах. Сроки челленджа - до первого июня, в теме поста указывать "постканон", в тегах проставлять "челлендж". Ждем вас!
Перевод: itildin Название: «Chase» Автор: Jennifier D. Пейринг: Фуджи\Рёма Рейтинг: PG Жанр: romance Разрешение на перевод: запрос отправлен Примечание: первая часть трилогии Дисклеймер: все принадлежит Кономи
текст размещен с разрешения переводчика
читать дальше«Он еще не завершен». Казалось странным, что Фуджи, несмотря на постоянно закрытые глаза, знает об окружающем мире гораздо больше остальных. Еще более странным было то, что он практически всегда безошибочно угадывал, о чем думают другие люди. И, наконец, самое странное - тенсай всегда проигрывал Тезуке. И причина заключалась вовсе не в том, что Фуджи уступал в своих навыках капитану команды Сейгаку. Стиль игры в теннис тенсая настолько резко отличался от стиля всех остальных, что даже сравнивать было бессмысленно… и гением его называли отнюдь не просто так. С самой первой встречи с Фуджи Рёму постоянно преследовало странное ноющее ощущение где-то глубоко внутри. Впрочем, Фуджи был последним человеком, которого хотелось видеть в качестве врага. Разумеется, тенсай являлся достойным противником, благодаря ему можно было многому научиться – так же, как и у Тезуки. Рёму временами невероятно раздражало то, что Фуджи, обладая потрясающим талантом, имея все возможности стать игроком национального уровня и принимать участие в матчах против сильнейших теннисистов… Выбрал иное. Он не хотел заниматься тем, что получалось слишком легко и просто. Без малейших усилий. Возможно, в этом решении проявилось его непостоянство. Или то, что Фуджи играл в теннис исключительно ради собственного удовольствия. Рёма охотно признавал и удивительный талант тенсая, и необычный характер. Острый. Хитрый. Тех, кто имел неосторожность задеть Фуджи, ждали не самые приятные события. Никто не воспринимал Фуджи всерьез – невинный, улыбчивый, только и всего. Опасное заблуждение. Рёма знал это. И остерегался. Острые лезвия, скрытые за мягкими улыбками - вот что представлял собой тенсай. «Поэтому он еще не завершен. Наш матч». Рёма не позволил бы Фуджи забыть ту прерванную игру, остановленную из-за так не вовремя начавшегося дождя. Создавалось впечатление, что даже небо было настроено против него - ливень хлынул именно в тот момент, когда Рёма начал отыгрываться. Он был абсолютно уверен – еще несколько сетов, и ему удастся победить Фуджи. Но, тем не менее, Рёму это не устраивало. Поскольку он не смог отбить ни один из Трех Ударов тенсая – только блокировать их. Мысль угнетала. Возможно, в ближайшее время у него получится придумать новый способ противостоять Фуджи. Способ, позволяющий с легкостью вернуть любой из Трех Ударов. Рёма отчаянно желал увидеть, как медленно гаснет улыбка тенсая во время их игры. - Отнесись к матчу серьезно, - Рёма нахмурился, заметив, что после его слов улыбка Фуджи стала шире. – Будь серьезным, когда играешь против меня, Фуджи-семпай. Рёма вынырнул из невеселых воспоминаний и взглянул на Фуджи – тот находился рядом с Тезукой, и они оба внимательно наблюдали за матчем. Тенсай улыбался. Как обычно. Словно почувствовав чужой пристальный взгляд, Фуджи обернулся и мягко улыбнулся Рёме. Тишина. Еще мгновение Рёма смотрел на тенсая, а потом прикрыл глаза, лениво прислонившись к дереву. Когда он открыл их снова, Фуджи уже успел переключиться на игру и тихо говорил о чем-то Тезуке. Тезука. Фуджи. На данный момент Рёма решил полностью сосредоточиться на Тезуке, раз победить Фуджи ему не удалось. Он знал, что сумеет превзойти капитана. Так же, как и своего отца. И цель будет достигнута. Почти. Даже после этого у него по-прежнему останется Фуджи. Пока тенсай не доиграет тот прерванный матч, пока Рёме не удастся вернуть его Три Удара… Время еще не пришло. В конце концов, он всегда оставлял самое интересное напоследок, верно? В мире есть множество сильных, интересных игроков, и Рёма был уверен, что скучать ему не придется. Едва заметно ухмыльнувшись, Рёма опустил голову. - Мада мада дане.
***
Забавно. Вспоминая матч, проигранный Эчизеном, Фуджи не мог удержаться от веселой улыбки – всего лишь самая обычная тренировка. Не решающий матч. Не финальная игра важного турнира. Во всяком случае, Фуджи так считал… Хех. Действительно, только тренировочный матч. Тенсай поймал себя на том, что ему приходится гораздо больше концентрироваться и использовать сложные удары, чем он планировал изначально. Пожалуй, Эчизен Рёма не из тех, кто позволит расслабиться оппоненту хоть на мгновение. И с каждой новой победой Эчизена это становилось все очевиднее. Фуджи постепенно начал замечать чужое упорство и нежелание уступать в игре с абсолютно любым противником. Замечательно. Смелость, настойчивость и вера в теннис… Сам тенсай обладал талантом и не нуждался ни в чем подобном, поэтому такое сочетание казалось ему действительно забавным. Разумеется, когда Фуджи впервые встретился с Тезукой, стиль игры будущего капитана команды Сейгаку так же немало его удивил. Потрясающий. Тенсай не знал никого, хоть немного похожего на Тезуку, и им обоим тогда было тринадцать лет. Сейчас им пятнадцать, и Фуджи давно уже сбился со счета проигранных Тезуке матчей. Возможно, большинство людей ничуть не удивились бы подобному – в конце концов, Тезука считался сильнейшим игроком в Сейгаку, и Фуджи прекрасно знал об этом. Но тенсаю не хватало мотивации. Конечно, он любил побеждать - это казалось таким забавным. Еще забавнее было наблюдать, как противники пытаются превзойти его. Но Тезука играл совершенно иначе. Фуджи чувствовал, что его лишают любимого развлечения, и в итоге решил следовать чужим правилам. С таким капитаном команда Сейгаку действительно могла претендовать на победы в чемпионатах. Фуджи верил в это. Никогда прежде ему не доводилось видеть кого-то, обладающего столь сильным характером, как Тезука. И турнир Канто перестал казаться недостижимой мечтой. И все же полной уверенности не было: причина заключалась в ограниченном количестве по-настоящему сильных игроков в команде. Все рассчитывали на Тезуку и Фуджи в Одиночном один и два, а также на Золотую Пару. Но незакрытым оставалось место в Одиночном три и одной из парных игр. Кроме того, столкнувшись с достаточно сильной командой, поражение могут потерпеть и лучшие из Сейгаку. Всеобщее молчаливое опасение немного развеялось, когда появился новый игрок. Эчизен Рёма. После Тезуки, Эчизен оказался первым человеком, на которого Фуджи захотелось взглянуть широко распахнутыми глазами. Было в мальчишке что-то такое… словно он всем своим видом показывал - «Посмотри на меня!» Интригующе. Фуджи никогда не встречал никого, похожего на Эчизена. Только если Тезуку. Впрочем, сходства между этими двумя было не так много, как могло показаться на первый взгляд. Появление Эчизена стало стимулом для самосовершенствования, придало энтузиазма. Стимул… возможно, не совсем подходящее слово. Для Инуи, Кайдо и Момоширо проигрыш Эчизену стал хорошей встряской. И в то же время, в отличие от неизменного стимула, сам Эчизен постоянно менялся, становясь лучше. Сильнее. Острее. Фуджи нравился Эчизен. Нравилось его упрямство, так похожее на упрямство Юты. Нравилась страсть Эчизена к игре, увлеченность. Но еще не пришло время говорить об этом вслух, хотя тенсай не сомневался в своей симпатии. Невозможно ошибиться. С того самого момента, как Эчизен Рёма ступил на корт… Фуджи знал. В конце концов, Юта не сможет оставаться с ним вечно, верно? Однажды он женится, заведет детей, будет жить своей жизнью. Рано или поздно, Юта перестанет мечтать исключительно о победе над своим братом. Фуджи совершенно не хотелось, чтобы единственной целью Юты на всю оставшуюся жизнь стал выигрыш в теннисном матче. Глупо. Но на данный момент – в самый раз. Вполне неплохо. Фуджи нравилось развлекать своего младшего брата, так или иначе. Эчизен Рёма. Совсем другая проблема. Мотивы, эгоистичное поведение – Эчизен напоминал Фуджи закрытую ракушку, которую не стоит трогать, пока не наступит нужный момент. Иначе лишишься всего удовольствия. Тенсай хотел узнать его ближе, понять. Не кажется невозможным, верно? Простое увлечение. Привязанность. И, наверно, искренняя симпатия. О, да. Конечно, Фуджи нравился Эчизен. Что-то еще? - Куда ты смотришь, Фуджи-семпай? – пробормотал Рёма, привычно надвигая кепку на глаза. Тенсай замер в дверном проеме раздевалки и внимательно разглядывал Эчизена. - О, никуда. Рёма недоуменно пожал плечами. Стандартный ответ. Рёма задумался на мгновение, а затем с вызовом указал ракеткой на Фуджи. - Нэ, Фуджи-семпай… Давай сыграем? Тенсай удивленно нахмурился, но почти сразу снова начал улыбаться. - Наверно, будет забавно.
***
Момоширо осмотрелся по сторонам, и, наткнувшись взглядом на дерево, под которым любил спать Рёма, почувствовал легкий укол ревности. С тех пор, как Тезука уехал лечиться в Германию, Рёма казался расстроенным и подавленным. Возможно, не самое подходящее определение, но… судя по всему, Рёма испытывал странную злость – слишком сильно он желал победить Тезуку. Между ними состоялся матч, но выиграл, разумеется, капитан. С тех пор Рёма стал ощутимо сильнее, это почувствовали на себе все те противники, которым довелось столкнуться с ним на корте. Похоже, у него были отличные шансы стать игроком национального уровня – как Тезука, Фуджи или Золотая Пара. Хотя в отношении Фуджи – очень сложно утверждать что-то наверняка. Тенсай являлся самой большой загадкой из всех существующих. Его гениальность не поддавалась никакой систематизации, даже Инуи вынужден был признать, что не в состоянии собрать данные об этом игроке собственной команды. Фуджи не имел недостатков. Проблема заключалась в том, что тенсай просто не стремился играть на национальном уровне, в отличие от Тезуки, Рёмы, Ойши и Эйджи. В последнее время Фуджи часто играл с Эчизеном – похоже, лишившись капитана, тот сразу определил для себя сильнейшего противника, которого считал нужным победить. Наиболее удивительным оказалось то, что они оба прикладывали максимум усилий во время этих самых обычных, ничего не решающих матчей. В самый первый раз, тогда, под проливным дождем, Момоширо думал, что выиграет Рёма. Но действительность оказалась несколько иной. Теннис тенсая таил в себе множество неожиданностей и не ограничивался Тремя Ударами. Но, похоже, Рёма ощущал себя вполне довольным. Несколько поражений… непредсказуемость вызывала желание выиграть у Фуджи по-настоящему. В серьезном матче. Это желание и послужило причиной того, что Фуджи и Рёма очень сблизились, и теперь часто проводили свободное время вместе. Фуджи и Рёма, уютно устроившиеся подремать под деревом. Для большинства игроков команды Сейгаку подобная картина была непривычной и удивительной: к Рёме, спящему под деревом на школьном дворе, все давно привыкли, а вот расположившийся рядом Фуджи… Обычно тенсай находился возле Тезуки, наблюдая за очередным матчем. Словно… негласное соглашение между ними. А сейчас – кто знает, что придет Фуджи в голову. Можно было смело утверждать, что после отъезда Тезуки, оставшиеся в Японии два гения Сейгаку сосредоточились друг на друге. Момоширо невольно задавался вопросом, хорошо ли подобное для команды и как отреагирует Тезука, когда вернется. Рассердится? Все знали – капитан хотел, чтобы Рёма стал опорой Сейгаку, а действия Фуджи, похоже, вполне могли оказаться не такими уж безобидными. Сам же Эчизен решил превзойти их обоих. Хорошо или плохо? Теннис тенсая казался совершенно непредсказуемым, и в большинстве случаев невозможно было определить, играет он серьезно и с полной отдачей или нет. Фуджи как никто другой соответствовал выражению про тихий омут. В нем таилась такая глубина, что Момоширо сильно сомневался – действительно ли тенсай уступил в матчах Тезуке, поскольку тот превосходил его, или проиграл специально? В конце концов, капитан обладал непререкаемым авторитетом для остальных, а Фуджи знал его очень давно и безмерно уважал. К тому же, тенсай никогда не стремился победить Тезуку и вполне мог намеренно уступить исключительно по причине отсутствия достаточной мотивации. Мысль вынудила Момоширо вернуться к сложившейся ситуации – сложной и беспокоящей. Фуджи и Рёма. Итак, что происходит на самом деле? Никто не был уверен. Момоширо снова обернулся и внезапно заметил, что Фуджи уже проснулся, и теперь мягко улыбается, глядя прямо на него. Рёма продолжал дремать, удобно устроив голову на плече тенсая и надвинув кепку на лицо. Они оба казались совершенно умиротворенными, но Момоширо помнил, что речь идет о Фуджи, а, значит, расслабляться не стоит. Возможно, любой другой в подобный момент решил – Фуджи Шьюске выглядит невероятно мило и привлекательно. Даже Сакуно так считала. Но Момоширо думал несколько иначе. И, кроме того, разве не с Момоширо Рёма обычно устраивался подремать немного? С каких это пор Фуджи заменил его? - Все еще наблюдаешь за ними, ня? – понимающий взгляд Кикумару заставил Момоширо вздрогнуть и нарочито равнодушно пожать плечами. - Просто решил, что они смотрятся… - …невероятно симпатично вместе, - Кикумару усмехнулся, и в его облике появилось нечто неуловимо кошачье. - Э… - Никогда не видел Фуджи таким серьезным, ня. Заинтересованный взгляд. - Разве ты не знаешь? – Кикумару потянулся и закинул руки за голову. – Фуджи никогда не играет серьезно. Но с тех пор, как появился Очиби… Момоширо кивнул. - Знаю. И они оба вновь уставились на Фуджи и Рёму. Тенсай улыбнулся, и Кикумару улыбнулся в ответ. - Удачи, Момо-чан.
***
«Фуджи, не отвлекай его». Это все, что сказал Тезука Фуджи сразу после окончания турнира. Капитан вылечил поврежденное плечо, но играть в теннис врачи ему пока не разрешали. Сказать по правде, тенсай успел соскучиться по Тезуке. В его отсутствие команде словно не хватало чего-то необъяснимого, но крайне важного. И Ойши не мог в полной мере заменить капитана Сейгаку. Фуджи был заинтригован. Что значит – не отвлекай его? Разве он отвлекает Эчизена? Тенсай предпочитал думать, что скорее помогает, нежели мешает. С их уровнем игры возможность достичь Национального чемпионата уже не казалась несбыточной мечтой. Но, разумеется, ситуация не являлась идеальной. Зато теперь, с возвращением капитана, игроки практически перестали сомневаться в успехе. А Эчизен снова переключил все внимание на Тезуку – свои возможности в отношении Фуджи он более-менее выяснил, и теперь желал победы над капитаном. Тенсай неожиданно понял, что ревнует. И ощущает себя несчастным. Он так и не смог выяснить, где допустил ошибку. Фуджи охотно признавал, что его странная привязанность к Эчизену не кажется нормальной. Но ему это невероятным образом нравилось. Кто знает, чем все закончится. - Фуджи? – тенсай медленно отвернулся от окна, успев спрятать недоумение и растерянность за привычной улыбкой. - Знаешь, почему я сказал тебе не отвлекать Эчизена? Улыбка Фуджи не дрогнула. - О. Думаю, будет лучше, если ты все же объяснишь, Тезука. - Я хочу, чтобы Эчизен стал опорой Сейгаку. Тем, кем сейчас являюсь я сам. Полагаю, ты это прекрасно знаешь. О. Тезука. Что еще можно было ожидать от него. Этим он удивительно походил на Эчизена – его всегда волновал исключительно теннис и ничего больше. Временами Фуджи задавался вопросом, не является ли подобный подход к жизни чем-то вроде обоюдоострого лезвия? Жить, дышать, мечтать только о теннисе. И если однажды ты лишишься возможности играть, мечты рассыпятся в пыль, а надежды угаснут – останешься совсем один, слабый и уязвимый. Опасный подход. Именно по этой причине Фуджи старался не сосредотачиваться лишь на теннисе. Бессмысленно так огранивать себя, учитывая, насколько разнообразна жизнь. Любой профессиональный игрок рискует получить серьезную травму. Как Тезука. Фуджи не был уверен, что смог бы продолжать в такой ситуации. Поэтому он искренне восхищался Тезукой и Эчизеном, их бесконечной верой в теннис. Казалось, никакая сила в мире не способна отвратить их от игры. Во всяком случае, надолго. - Ясно, - тенсай весело улыбнулся. – Думаю, это хорошая идея. - Именно, - Тезука отвернулся от Фуджи и теперь смотрел в окно, внимательно наблюдая за Эчизеном, тренирующим подачу. – Когда я покину Сейгаку, он станет новым капитаном. Ему придется очень много работать. Тенсай молчал, продолжая улыбаться. - Фуджи, - снова обратился к нему Тезука. – Не знаю, что ты пытаешься сделать, но не отвлекай Эчизена. Не мешай ему раскрыться полностью. - Конечно, не буду, Тезука, - Фуджи распахнул глаза. Иногда их синева казалась настолько пронзительной, что становилось тяжело дышать. – Мы же не хотим, чтобы Сейгаку потерпели неудачу, верно? Особенно после всех достижений этого года. Тезука не произнес в ответ ни слова. Не счел нужным. - Тезука… - начал тенсай, и, немного помолчав, продолжил. – Как твоя рука? - Полностью восстановилась. - О, - Фуджи сладко улыбнулся. – Может, сыграем еще раз? Тезука пристально взглянул на тенсая. - Нн. Вряд ли я выдержу долгий матч. - Ясно, - Фуджи вновь посмотрел в окно на тренирующегося Эчизена. - Думаю, мы вполне можем сделать матч достаточно коротким, чтобы не травмировать твою руку. Тезука задумался на мгновение – и вышел из раздевалки, крепко сжимая ракетку. - Начнем, пожалуй.
***
«В жизни Рёмы появился кто-то еще». Это первое, что пришло в голову Нанджиро, когда его сын вернулся домой в тот день. Совсем другой взгляд. Раньше в глазах Рёмы всегда горел вызов и желание победить очередного противника. А сейчас… в них явственно читалось спокойствие. Почти безмятежность. И когда Рёма попросил сыграть матч, Нанджиро моментально заметил, что стиль игры его сына неуловимо изменился – стал более мягким, и вместе с тем – глубоким. Рёме приходилось максимально использовать свои навыки – он по-прежнему был невысоким и худым, часто оказываясь в невыгодном положении перед более рослыми и сильными оппонентами. Разумеется, его сын не стал бы совершать такую глупость и бездумно копировать чей-то чужой стиль игры, но на него явно повлияли, так или иначе. Интересно, кто? Нанджиро невольно задавался вопросом, хорошо ли это. И пока он размышлял, Рёма взял первые пятнадцать очков. - Че. Бака ояджи, - недовольно пробормотал Рёма. – Прекрати дурачиться. Я не собираюсь провести здесь весь вечер. - А? – фальшиво удивился Нанджиро и понимающе ухмыльнулся. – Почему? Нашел подружку? Собираешься на свидание? Это… девочка из твоей школы? Внучка Рююзаки? Кто бы мог подумать… - Замолчи, - Рёма раздраженно уставился на своего отца. – Она меня не интересует. - О, - Нанджиро недоуменно моргнул, на этот раз удивившись по-настоящему. - Мы собираемся продолжать? - О, конечно… Рёма сыграл потрясающе. Он отбивал даже те удары, которые раньше ему не давались, и Нанджиро почувствовал себя уязвленным. Кто этот человек, так неожиданно появившийся в жизни его сына? Должно быть, он очень хорош, раз сумел так натренировать Рёму. Возможно, скоро получится сыграть против Рёмы и левой рукой. Но время еще не пришло. Неправильно. Не сейчас. Пожалуй, сначала стоит познакомиться с этим неизвестным. Но это вовсе не означает, что он спокойно примет присутствие чужого человека в жизни своего сына. Если возникнет хоть какая-то угроза для Рёмы, он этого так не оставит. В конце концов, Рёма – его сын. И Нанджиро хотел, чтобы его сына ничего не отвлекало от достижения поставленной цели. И никто не отвлекал. Рёма взял еще пятнадцать очков, и Нанджиро привычно ухмыльнулся. - Ты неплохо играешь сегодня. Из-за низко надвинутой на глаза кепки невозможно было увидеть выражение лица Рёмы в тот момент. - Приходится. Заинтригованный, но не желающий этого показывать Нанджиро лишь пожал плечами. Пристальный взгляд золотисто-ореховых глаз в ответ. Взгляд, в котором сквозило нечто новое, незнакомое. Жесткое, притягивающее. - Я встретил очень серьезного противника. Он заставил меня выложиться полностью, но однажды это закончится. Я это закончу. Я выиграю у него. И стану сильнее. Я хочу стать сильнее, чем он. Нанджиро молчал, внимательно глядя на сына. Вздыхающий вечерний ветер и Нанджиро стали единственными свидетелями объявления Рёмой негласной войны.
***
«Фуджи». Это приводило в бешенство. Он приводил в бешенство. И даже больше. От него исходило ощущение опасности. Каждый раз думая о нем, Рёма моментально начинал чувствовать неконтролируемое раздражение. Фуджи и Тезука. Большинство игроков Сейгаку не сомневались в том, что Тезука сильнее. В конце концов, Фуджи ведь не удавалось победить Тезуку, так? Рёма и сам предпочел бы считать, что капитан сильнее – он слишком напоминал Рёме отца. Но Момоширо предупредил его заранее. Заметив, что Рёма и Фуджи очень сблизились за последнее время, Момоширо, выбрав момент, отозвал своего младшего товарища в сторону для серьезного разговора. - Не вздумай перейти ему дорогу. Прозвучало это весьма забавно. Момоширо действительно боялся, что Фуджи может оказаться опасным? Разумеется, Рёму раздражала извечная улыбка тенсая – создавалось впечатление, что тот знает какую-то веселую шутку, но не торопится делиться ей с окружающими. Рёма предпочитал верить тому, что видел сам. Конечно, Тезука сильнее. Глупо в этом сомневаться, особенно после многочисленных матчей капитана с Фуджи. Что касается их последнего матча… Наверно, Тезука просто не успел полностью восстановиться, поэтому проиграл Фуджи. Скорее всего… именно так. Но это предположение казалось неправильным, неверным. Тезука ни при каких условиях не стал бы рисковать собственным здоровьем, принимая участие в ничего не значащем тренировочном матче. Особенно когда стало ясно, что ему не победить. К тому же, игра завершилась на удивление быстро – буквально за двадцать минут. Фуджи даже не выглядел уставшим. Другие, вероятно, не обратили на это внимания, но Рёма заметил. Рёма и так давно заметил, что только Тезука и Фуджи не начинают задыхаться и падать на колени после того, как пробегут дополнительные круги. Тезука казался непобедимым. А потом это произошло. После того, как Тезука вернулся в Токио… полностью восстановившись от травмы, он сыграл с Фуджи. И проиграл. Большинство игроков команды Сейгаку случившееся повергло в шок. С другой стороны, основные турниры закончились, необходимость усиленно тренироваться отпала, к тому же, Тезука все равно собирался покинуть команду через несколько месяцев, сразу после окончания Средней школы. Именно об этом думал Рёма в тот момент, когда Фуджи победил Тезуку. Во всяком случае, ему очень хотелось в это верить. Он всеми силами стремился выиграть у Фуджи. И сказал о своем желании отцу. Рёма и Фуджи продолжали регулярно участвовать в матчах против друг друга, и постепенно Рёма начал замечать, что все свое свободное время проводит с тенсаем. Как только заканчивались уроки, он моментально отправлялся на корт – дожидаться Фуджи или играть с ним. Даже Хорио в итоге заявил Рёме, что тот, похоже, не в состоянии думать ни о чем, кроме победы над тенсаем. Но когда-нибудь все заканчивается. Последний день Фуджи в Средней школе подкрался незаметно. На следующий год, вместе с остальными игроками, он уже будет учиться в Старшей школе. И Рёма лишится регулярных матчей с тенсаем. «Это ненормально, Рёма». Кажется, единственная разумная мысль, высказанная Хорио за всю его жизнь. Рёма слишком хорошо знал, что это ненормально. Но не мог остановиться. Такое ощущение, словно специально наносишь себе раны, прекрасно отдавая отчет в том, что они будут болеть, и что останутся шрамы. Он ничего не мог сделать. - Эчизен?.. Рёма казался непривычно притихшим, когда отвернулся от окна раздевалки. В дверном проеме стоял Фуджи – все еще в школьной форме, с сумкой через плечо и с ракеткой в руке. Раздражающая улыбка – такая обманчиво мягкая и невинная. Но Рёма, конечно, знал иное. Они обменялись долгими взглядами. Тенсай зашел в раздевалку и закрыл за собой дверь. На кортах еще продолжалась тренировка и до слуха периодически доносились громкие крики остальных игроков. Команду Сейгаку освободили от занятий – поскольку большинство из них являлись третьекурсниками, в выпускной день им разрешили отдыхать. Вечером решено было собраться в «Кавамура-суши» и отметить окончание Средней школы. - Ты идешь? Рёма медленно поднял взгляд и пожал плечами. Фуджи подошел ближе, и Рёма уловил странную неуверенность, исходящую от тенсая. - Нэ, Эчизен… Он вопросительно посмотрел в ответ, и в следующее мгновение почувствовал, как Фуджи бережно коснулся ладонью темных прядей. Рёма не знал, что именно означает этот жест, но интересоваться не собирался. Слишком плохое настроение. Мысли о том, что ему предстоят два долгих года в Средней школе без Тезуки и Фуджи, вызывали депрессию. Рёма нахмурился. - Хм? Мягкая улыбка, и Фуджи скользнул ладонью ниже, нежно проведя пальцами по щеке Рёмы, а затем слегка приподнял его за подбородок. - Давай встречаться. И Фуджи его поцеловал.
Автор: Erring Название фанфика: нет Рейтинг: G Пейринг: много намеками. Ойши/Кикумару, Момоширо/Кайдо, Кавамура/Фуджи. Жанр: Юмор Статус: закончено Дисклеймер: все принадлежит Кономи текст размещен с разрешения автора
читать дальшеТезука вертел в руках ракетку, размышляя о том, почему именно он с недавних пор выступает в команде в роли советника по делам сердечным. Ладно, одно дело, когда приперся Ойши с просьбой помочь наладить отношения с Кикумару. Было бы чего налаживать… Когда подошел Момоширо с вопросом «а как ты думаешь, чем можно привлечь Кайдо?», Тезука начал нервничать и недоумевать. Когда же пять минут назад приперся Кавамура, то Кунимицу впал в состояние прострации.
- Так что мне делать?
- С чем? – Тезука пристально посмотрел на собеседника.
- Ну я же говорю, - тот замялся, - с Фуджи… Я его это…лю.. ну… люблю, - шепотом закончил юноша.
- И?
- Ну и я должен ему как-то сказать об этом? Ну а вдруг мне повезет? А? Правильно?
- А я причем?
- Ну… Момо-чан сказал, что ты ему помог, вот я и подошел…
- Ясно, - Кунимицу отложил ракетку и скрестил руки на груди.
«Подсунуть Момоширо сок Инуи, что ли?» - подумал Тезука, мрачно взирая на Кавамуру.
- Просто понимаешь… Фуджи… он так улыбается…
- Жутко, - перебил Эчизен, проходивший мимо и остановившийся послушать.
«А этого отправить круги бегать. Штук двести, чтоб не расслаблялся», - злорадно ухмыльнулся про себя Кунимицу.
- Нет-нет, что ты! Очаровательно улыбается и… и вот… - Такаши опустил глаза.
- Ну так признайся, - Тезука не выдержал. – Вон он идет. Останови его, скажи все, что думаешь. А потом двадцать кругов!
- А если он меня возненавидит?
Рема закатил глаза и всунул в руку товарища по команде ракетку.
- Дерзай, - буркнул он.
- BURNING! В смысле ФУУУУДЖИИИ! – заорал Кавамура, сорвавшись с места и побежав в направлении Шусуке.
Автор: Erring Название фанфика: нет Рейтинг: G Герои: Ошитари, Гакуто, Джиро, Атобе, Кабаджи. Жанр: Юмор Статус: закончено Примечание автора: Написано для Sensey Chang по заявке: Кабаджи/Атобе, на слово мороз. Дисклеймер: все принадлежит Кономи текст размещен с разрешения автора
читать дальше- Все… я больше не могу, - Гакуто уцепился за локоть Ошитари и уткнулся лбом ему в плечо. На другом плече уже давно посапывал Джиро. – Мы торчим в этом чертовом, дурацком, отвратительном магазине четвертый час. Что, ну вот скажи мне, ЧТО можно делать четвертый час в каком-то магазине? – зашипел Мукахи.
- Выбирать одежду? – Юуши поправил очки.
- Ему ведь был нужен только галстук, - взвыл Гакуто. – Один несчастный галстук. А он уже накупил столько вещей, что их хватило бы на маленькую страну третьего мира. И почему, почему там нет ни одного галстука? А?
- Спроси у него? – меланхолично предложил Ошитари.
- Сдурел? – Мукахи возмущенно уставился на Юуши. – Он же мне потом всю жизнь будет это вспоминать.
- Тогда терпи…
- Угу… - Мукахи бросил взгляд на Кабаджи, который держал вешалки с одеждой, пока Атобе рассматривал наряды. – Слушай, тебе не кажется, что они похожи на женатую пару?
- Гакуто, - простонал Джиро, приоткрывая глаза, - у меня от твоих сравнений каждый раз аж мороз по коже.
- Ну а что? Ты посмотри на них сам! Кабаджи верный и терпеливый муж, Атобе… - Мукахи фыркнул, - его женушка.
Ошитари пощупал лоб своего товарища по команде.
- Ты здоров?
- Конечно!
- Тогда говори тише. Или ты решил таким изящным способом покончить с собой? И с нами заодно?
- Они слишком заняты и все равно не услышат… Но вы приглядитесь. Кабаджи послушно ходит следом, во всем соглашается, носит эти идиотские пакеты. Он, по-моему, единственный, кто в курсе почти всех дел Атобе, и только о нем наш дорогой бучо никогда не забывает. Вон, Атобе сейчас даже спросил у Кабаджи, какая рубашка ему больше идет!
Ошитари и Джиро внимательно посмотрели на Мунехиро и Кейго, затем перевели озадаченный взгляд на Мукахи и покачали головами.
- Знаешь, Гакуто, у тебя очень буйная фантазия.
- У меня? Ничего подобного, это вы не хотите замечать очевидные факты. Я не удивлюсь, если когда-нибудь откроется, что они… понимаете… эм… ну того? Кстати, а где они?
- Хочешь мы всей командой отведем тебя к психиатру? – Акутагава сочувственно смотрел на Гакуто.
- А я вам говорю! Счастливая семейная пара!
- Кто?
Мукахи звонко взвизгнул и подпрыгнул на месте.
- Атобе! Кто так подкрадывается? Вон, Юуши испугался. Вот лишишься тенсая в команде, что будешь делать?
- Гакуто, так кто счастливая семейная пара?
- Эм… - Мукахи заозирался в поисках поддержки со стороны Ошитари или Акутагавы. Те молчали как партизаны на допросе и лишь искоса заинтересованно поглядывали на Гакуто. Им было очень любопытно, как же их гибкий и пластичный друг извернется в этот раз. – Я о Тезуке с Фуджи. Ты не поверишь, но капитан Сейгаку ведет себя с этим улыбающимся парнем так, словно тот его верная женушка. Во всем потакает, никогда не спорит…
- Да? Не замечал. Ладно, пойдемте в следующий отдел. Кабаджи?
- Us.
Гакуто шумно выдохнул и сделал вид, что вытирает пот со лба.
- Еще чуть-чуть и мне был бы конец.
- Повезло,- вздохнул Ошитари.
- Нет, он просто уже в этом профессионал, - хмыкнул Джиро. – Постоянно что-нибудь ляпнет, а затем выкручивается.
Автор: Erring Название фанфика: нет Рейтинг: PG-13 Пейринг: Шинджи/Ошитари Жанр: Юмор Статус: закончено Примечание автора: Драббл для Никакун. Написано по заявке на "Ошитари в боттоме. С Ибу Шинджи" Дисклеймер: все принадлежит Кономи текст размещен с разрешения автора
читать дальше- Я сегодня ходил на встречу нашего школьного теннисного клуба, - Шинджи лежал рядом с Ошитари, устроив голову у него на груди. – Столько времени прошло, это было довольно странно. Я никогда не подумал бы, что Ан-чан все-таки станет встречаться с Камио. Хотя, в школе Камио был в нее влюблен, кажется. Правда Ан-чан больше нравился Момоширо из Сейгаку…
Юуши устроился поудобнее, рассеяно перебирая волосы Ибу. Молодой человек в очередной раз подумал, что тихое бормотание Шинджи успокаивает. Тем более, что чаще можно было даже не вслушиваться, а лишь изредка кивать головой и вставлять краткое «Да».
И вот теперь, когда они оба отдыхали после отличного, по мнению Ошитари, секса, Юуши в очередной раз сказа «Ага» и прислушался к тому, что же говорит его любовник.
- Но все же Камио чувствовал себя как-то неловко во время этого разговора. Он постоянно краснел, хотя я не понимаю почему. Мы ведь говорили о совсем обычных вещах, вроде равноправия. Мы все согласились с Ан-чан, что в отношениях все должны быть равны. С другой стороны, если бы не согласились, то нам пришлось бы иметь дело с Тачибаной-сенпаем и рассерженным Камио. Камио вообще как-то болезненно реагирует на любое несогласие с Ан-чан. А если уж на него найдет, то он всех достанет своим ритмом…
Ошитари позволил себе легкую улыбку и прикрыл глаза, наслаждаясь ощущением полного покоя и удовлетворения.
- Я подумал, что в чем-то Ан-чан права. Ну, я имею в виду, равноправие в отношениях… Это ведь очень важный вопрос для каждой пары.
Юуши кивнул, не открывая глаз и продолжая перебирать волосы Шинджи. Время от времени он все так же по привычке вставлял «Ага» и «Да», уже почти не вслушиваясь в слова.
- Так ты согласен?
- Эм… - Ошитари посмотрел на Шинджи. Юуши почувствовал себя немного не в своей тарелке. – Конечно…
Ошитари не знал о чем именно спрашивал Ибу, но заметив, как тот довольно улыбнулся, перестал терзаться сомнениями. В конце концов, может его любовник просто спросил о том, согласен ли Юуши с тем, что между партнерами должно быть равенство в отношениях.
Тем более, Ошитари с уверенностью мог сказать, что в их отношениях царит демократия. Они же распределили все обязанности по дому, вместе принимают решения…
То, что произошло позже, заставило Ошитари усомниться в правильности своего ответа.
- Шин… Шинджи, что ты делаешь? – Юуши обнаружил, что Ибу удерживает его руки за запястья.
- В смысле, что я делаю? Я же только что объяснил… Сегодня я разговаривал с Ан-чан, Тачибаной-сенпаем, Камио и другими ребятами. И мы пришли к выводу, что в отношениях все должны быть равны.
- Да-да, это я понял, - Ошитари часто моргал, чувствуя, как свободной рукой Ибу начинает поглаживать его живот, спускаясь ниже.
- Потом я сказал, что у нас с тобой не полное равноправие. Потому что ты все время сверху. Я объяснил тебе ситуацию, - Шинджи поцеловал Юуши и продолжил, - а ты сам согласился поэкспериментировать. Ты понимаешь, не то чтобы меня не устраивало быть снизу, но мне хотелось бы попробовать и наоборот.
Ошитари моментально решил, что больше никогда в жизни не пропустит ни одного слова Шинджи.
- Или ты передумал, и мне остановиться? – невинно поинтересовался Ибу, который за время своего не такого уж и длинного монолога успел завести Юуши.
- Нет-нет, - Ошитари судорожно выдохнул и сжал зубы, когда Шинджи прикусил мочку его уха. – Продолжай, пожалуйста.
***
Засыпая, Юуши пришел к выводу, что в следующий раз будет внимательно слушать Ибу. А то кто знает, какие идеи могут придти в голову этому очаровательному юноше. Хотя… если все они будут кончаться так же хорошо и приятно, то пусть приходят…
Автор: Erring Название фанфика: нет Рейтинг: G Пейринг: Санада/Шинджи. Жанр: Юмор, флафф Статус: закончено Дисклеймер: все принадлежит Кономи текст размещен с разрешения автора
читать дальше- На самом деле, я хотел бы вам еще раз сказать, что вы совершенно зря это все делаете, - равнодушно вещал Шинджи.
Казалось, ему было абсолютно не важно, что его зажали в темном переулке двое каких-то амбалов.
- Понимаете, я ведь шел на встречу со своим бой-френдом. А он очень не любит, когда я опаздываю. Я, правда, почти никогда не опаздываю, за исключением тех случаев, когда Камио просит меня с ним потренироваться. Или когда он хочет пригласить Ан-чан на свидание, но не решается это сделать. Правда если он будет и дальше так поступать, то Ан-чан выберет Момоширо из Сейгаку. Хотя Момоширо постоянно таскает за собой Эчизена. Это, знаете ли, заставляет задуматься, а так ли ему нужна Ан-чан? Может, Камио ничто не угрожает? Но в любом случае, ему совершенно незачем меня таскать с собой. Знаете, это очень расстраивает моего бой-френда. Он ревнует. Не то чтобы он это показывал, но…
- Да ты еще и педик? – один из Амбалов схватил Шинджи за шкирку.
- На вашем месте я был бы чуть более осторожен в выборе слов. В конце концов, это может кого-нибудь обидеть. Я-то еще может быть смирюсь, а вот Геньичиро мог бы разозлиться. А злой Геньичиро это страшно. Его даже Кирихара боится. Правда, Кирихара рассказывал, что Юкимура в ярости еще страшнее.
- Прекрати нести чушь! Гони бабки и что там у тебя еще есть, - Шинджи приподняли за ворот куртки над землей и немного встряхнули.
- У меня еще есть ракетка и мячики. Только, наверное, они вам не пригодятся. Хотя ракетка дорогая, ее можно выгодно продать. На ней даже новая обмотка, мне ее Санада подарил. Это было очень мило с его стороны.
- Да что ты все заладил, Санада, Геньичиро! Ты нас напугать решил?
- Нет, ну что вы, как можно. Даже в мыслях не было. Если бы я хотел вас напугать, то я бы рассказал вам какую-нибудь страшную историю. Ну знаете, что-нибудь вроде… мммм… Едет мужчина мимо кладбища, а там… ой! Больно же!
- Что за чушь ты несешь! Закрой пасть, а то я тебе врежу.
- Давайте мы будем вести себя как цивилизованные люди. Геньичиро всегда говорит, что любой спор можно решить с помощью разговора.
- Да кто такой этот твой Геньичиро? – не выдержал один из грабителей.
- Геньичиро это я, - во входе в переулок появился Санада с ракеткой в руках. – И я очень-очень зол…
***
- Ну что? Я же вам говорил, что Геньичиро лучше не злить, - Шинджи перешагнул через амбала, тихо постанывающего на земле. – Только, по-моему я забыл упомянуть, что он занимается кендо. Это вообще очень полезно, заниматься спортом.
- Шинджи, - Санада взял юношу за запястье и повел прочь из переулка. – Объясни мне, почему, почему тебя нельзя оставить ни на минуту? Ты все время попадаешь в какие-то переделки.
- Понимаешь, дело в том, что…
- Стоп. Я передумал, не стоит объяснять. Лучше просто пойдем в кино.
- А…
- Нет, я не сержусь.
- Но…
- И я знаю, что ты не виноват.
- Ты…
- По-моему, есть только один способ заставить тебя молчать… - Санада покачал головой. – И да, я имею в виду именно поцелуй.
Автор: Erring Название фанфика: нет Рейтинг: PG Пейринг: Атобе/Шишидо. (Шишидо/Атобе... они еще не решили...) Жанр: Юмор Статус: закончено Примечание автора: Написано для ColdBlaze на ситуацию: удар по лицу, по скуле Дисклеймер: все принадлежит Кономи текст размещен с разрешения автора
читать дальше- Наверное, это чертовски больно… - Гакуто сглотнул и поморщился.
- Я почти уверен, что он сломал ему челюсть. Таким-то ударом, - Ошитари поправил очки.
- Кошмар… - Оотори закрыл лицо руками. – И это же происходит на самом деле. Черт, он действительно сломал ему челюсть.
- А, по-моему, это круто! Вы видели? Видели?! Это был хук справа? Или как это называется? Это просто нечто! – тараторил Джиро. – И он больше не встает! Он в нокауте!
- Боже, меня, кажется, сейчас стошнит, - простонал Атобе. – Кабаджи, переключи канал, сейчас же. Шишидо, объясни мне, почему мы должны были смотреть бокс?
- Потому что в прошлый раз мы смотрели то, что выбирал ты.
- И?
- И ты же знаешь, что я люблю бокс. А сегодня был очень важный бой, - Ре потянулся.
- И все равно я не понимаю… Как можно любить что-то настолько отвратительное и жестокое? Это занятие каких-то варваров.
- К твоему сведению, - Шишидо скрестил руки на груди, - бокс существовал уже примерно в 1500 году до нашей эры на острове Крит. А иероглифические записи, относящиеся к 4000 до нашей эры, показывают распространение этого спорта по всей Долине Нила и Египта, после завоевания Египтом Эфиопии, - Ре с превосходством смотрел на Кейго.
- Я и говорю, варварский вид спорта, - Атобе покачал головой и хмыкнул, заметив, как остальная команда на цыпочках вышла из комнаты. Никто не хотел быть свидетелем очередного спора между капитаном и Шишидо. Ну что ж, это было только на руку Кейго.
- Бокс, чтобы ты знал, уже в 686 году до нашей эры был включен в Олимпийские игры, - Ре, казалось, не замечал ничего вокруг. - А это что-нибудь да значит.
- Только то, что в то время у людей был очень плохой вкус.
- Он и сейчас входит в состав Олимпийских игр! – обижено заявил Шишидо.
- Это говорит о том, что вкус некоторых личностей не стал лучше. – Атобе снисходительно улыбнулся.
- Да ты… ты просто ничего не понимаешь в настоящих мужских видах спорта! Ой… - вскрикнул Шишидо, когда его внезапно придавили к дивану.
- Да? Я, например, очень хорошо разбираюсь в одном виде спорта… не то чтобы исключительно мужском, но все же… Угадай каком?
- Теннис? – растеряно предположил Ре.
- Тебе нужно интересоваться какими-нибудь образовательными программами, а не спортивными, - Атобе запустил руку под футболку Шишидо и стал медленно поглаживать его живот, поднимаясь выше. – Повышать интеллектуальный уровень, сообразительность. Развивать смекалку… - тихо шепнул он на ухо Ре. – В жизни пригодится.
Через секунду уже Атобе изумленно смотрел на Шишидо. Тот в свою очередь хитро ухмылялся, прижимая Кейго к дивану.
- Но от бокса тоже может быть польза. Быстрота реакции, например. Хм?
Атобе фыркнул.
- Я думаю, мне нужно больше наглядных доказательств.
Автор: Erring Название фанфика: нет Рейтинг: G Пейринг: ОТ5 (Санада/Тезука/Атобе/Фуджи/Рема) Жанр: Юмор Статус: закончено Примечание автора: Просьба не воспринимать серьезно) Дисклеймер: все принадлежит Кономи текст размещен с разрешения автора
читать дальше- Он опять заснул в гостиной, - Атобе скрестил руки на груди. – Нужно с этим что-то делать.
- Да? Может вам стоит приходить домой раньше? – ехидно поинтересовался Фуджи. – Тогда нам не будет нужды ждать вас до глубокой ночи.
- Вас никто не заставляет ждать, - возразил Кейго. – И… мне кажется, или ты сам только что пришел? Ха?
- Да, кстати, Шьюске, где ты был? – Тезука поправил очки.
- Ну как тебе сказать… работал?
- Вот с этого момента поподробнее, - Тезука с Атобе вдвоем заинтересовано уставились на Фуджи.
- Так, все, тихо. Еще разбудите, - проворчал Санада, подходя к Реме и поднимая его на руки.
- И? – Атобе вопросительно посмотрел на Геньичиро.
- И потом сам будешь объяснять, где был и почему так поздно вернулся. А я и так устал, и у меня нет желания разнимать вас.
- Нас нет необходимости разнимать. Я всегда держу ситуацию под контролем. И интересно, чем это ты там занимался, что так устал?
- Я…
Тут Рема уткнулся носом в грудь Санаде и что-то пробормотал.
- Кажется, это было чье-то имя? – Тезука моргнул.
- Мне вот тоже так показалось. И что-то я не уловил в его звучании ничего, что могло бы напомнить «Кейго».
- Вот опять… - растеряно пробормотал Санада, заметив, что Эчизен довольно улыбается.
- У Ремы появился кто-то кроме нас? – Фуджи прищурился. – Интересно кто этот самоубийца?
- Почему самоубийца? Эчизен, конечно, не безобидный младенец, - Тезука приоткрыл дверь в спальню, пропуская Санаду с Ремой на руках внутрь, - но и не такой монстр…
- А кто сказал, что я про Эчизена говорю? – сладко улыбнулся Фуджи. – Или вы сами не хотите пообщаться с тем, кто решил увести Рему из нашей маленькой дружной семьи? Я даже уже знаю пару эффективных способов объяснить этому неосторожному человеку, что он не прав. Хотите расскажу?
- Нет… спасибо… - Санада покосился на Шьюске и осторожно положил Рему на кровать.
- Думаю, - Атобе подошел ближе к Фуджи, - лично мне будет интересно послушать.
- Кейго! – возмутился Тезука.
- А что? В конце концов, я же не предлагаю расчленить того, кто посягает на Эчизена.
- Ты нет, а вот Фуджи, похоже, рассматривает этот вариант как один из возможных…
Тут Рема улегся поудобнее, обхватив подушку руками, довольно улыбнулся и, зевая, протянул:
Автор: Erring Название фанфика: нет Рейтинг: G Пейринг: silver pair Жанр: Юмор Статус: закончено Дисклеймер: все принадлежит Кономи текст размещен с разрешения автора
читать дальшеВ критических ситуациях в людях часто проявляются какие-то скрытые таланты. Вот и Чотаро Оотори, сидя на верхушке забора, совершенно неожиданно открыл в себе склонность к философствованию. Он задумался о том, как много в жизни может значить какая-нибудь случайность или чья-то забывчивость.
Флэшбэк.
- Ты хочешь наладить отношения? Тогда сделай ему что-нибудь приятное. У нас есть для тебя идеальный план, - уверено говорил Гакуто.
- Просто превосходный, - энергично закивал головой Джиро. - Шишидо любит цветы.
- Ага… - Оотори внимательно слушал.
- Больше всего Ре любит розы. А представь, как он обрадуется, узнав, через что тебе пришлось пройти, добывая ему букет?
- Ага! На самом деле, - Акутагава подмигнул Чотаро, - все очень просто. Никаких особых препятствий. Недалеко отсюда есть частный парк…
- …там низенькая-низенькая оградка, - продолжил Мукахи. – И в центре парка есть клумба, на которой…
- …на которой растут шикарные розы. Тебе нужно только быстренько смотаться туда и обратно. И вуа-ля!
- Шишидо будет в восторге!
- Там точно только оградка? Маленькая? – недоверчиво спросил Оотори.
- Сто процентов, - Джиро и Гакуто расплылись в улыбках.
И вот теперь Чотаро пытался понять, как маленькая оградка могла превратиться в огромный забор? И как Мукахи и Акутагава могли забыть упомянуть о стороже и немецкой овчарке, охранявшей территорию? Оотори подумал, что в любом другом случае это было бы похоже на желание доставить ему неприятностей. Но Гакуто и Джиро выглядели такими отзывчивыми. Разве можно было усомниться в их искренности, глядя в большие, чистые, невинные глаза?
Флэшбэк
Ошитари подозрительно переводил взгляд со счастливой мордашки Гакуто на не менее радостного Джиро.
- Вы двое ведь сделали какую-то пакость, да?
- Мы? Юууууши! – Мукахи обижено засопел. – Как ты можешь так о нас думать?
- В самом деле, Ошитари… - Акутагава вздохнул и покачал головой. – Мы хоть раз что-нибудь натворили?
- Но вы только что очень долго разговаривали с Чотаро. Он, между прочим, не так давно в команде.
- Ты намекаешь на то, что мы воспользовались его наивностью, тем, что он совсем не знает нашей истинной сущности, и подставили его? – Акутагава сердито поджал губы.
- Юуши, я никогда не думал, что ты обо мне такого низкого мнения.
Ошитари посмотрел сначала на Гакуто, потом на Джиро, потом снова на Гакуто. Невозможно было засомневаться в безобидности этих детей. Они так искренне обижались, а их доверчивый взгляд так и говорил: «Верь нам!»?
Юуши было жаль Оотори, но помочь новенькому он никак не мог. Тому оставалось только молиться. Правда, вряд ли даже Бог был в силах сделать что-нибудь для несчастного Чоторо.
- Терпи, - угрюмо сказал Шишидо, продолжая замазывать ссадины Чотору зеленкой. – Сам виноват.
- Щиплет, - виновато буркнул Оотори. – И я хотел как лучше… Наладить отношения… ай… Раз мы все равно будем играть теперь вместе. И Гакуто и Джиро мне посоветовали… пффффффф….. – он в очередной раз поморщился, когда Ре вылил половину пузырька зеленки на самую большую царапину.
- Сделай одолжение, никогда в жизни не верь тому, что советуют эти двое.
- Почему?
- Просто, не верь, - Шишидо закрыл баночку и вытер руки платком. – Ну вот, я теперь тоже в пятнах весь… Ладно, не важно… Ты запомнил, что я тебе сказал?
Чотаро понуро кивнул и стал рассматривать свои носки.
- И спасибо за цветы, - Ре чмокнул Оотори в щеку и тут же сел на место, продолжив деловито вытирать руки, так, словно ничего не произошло.
Чотаро покраснел и расплылся в совершенно счастливой улыбке.
Автор: Erring Название фанфика: нет Рейтинг: PG Герои: Фуджи, Санада, Рема Жанр: Юмор Статус: закончено Примечания автора: Написано по заявке от Дамария. Дисклеймер: все принадлежит Кономи текст размещен с разрешения автора
читать дальше- Ну, привет, что ли. - Эм… Фуджи? - Угадал. - Фуджи Шьюске? - Смотри-ка, даже имя помнит. - Фуджи Шьюске и Эчизен Рема? - Его заклинило, семпай. Пойдем отсюда. - Стоять, Эчизен. Рема вздохнул и закатил глаза. - Эм… Чем-нибудь могу быть вам полезен? - Санада, ты обидел ребенка. - Я его не обижал! - Я не ребенок! - Эчизен, пожалуйста, помолчи. - Я его не обижал, - угрюмо повторил Санада. - Видишь, семпай, он меня не обижал. Пойдем отсюда. - Эчизен, стоять, я сказал, - Фуджи положил ладонь Реме на плечо и перестал улыбаться. - Санада, извини, но больше я ничего не могу сделать, - тихо пробормотал Эчизен, надвигая кепку пониже. - Фуджи, с чего ты вообще взял, что я его обидел? - У вас вчера был матч. - И? - И потом он плакал. - Да? - Нет! Я не плакал! - Ладно, он не плакал. Но был очень подавлен. - Да? - НЕТ! - Окей, может, не очень подавлен, а слегка расстроен. Санада мрачно уставился на Фуджи. - Но при чем тут я? - Он расстроился после матча с тобой. Но не рассказывает, почему именно. - Семпай! Нечего же рассказывать. - Эчизен, прекрати сейчас же. Тебе не удастся меня обмануть. Рема надвинул кепку еще ниже и беззвучно застонал. Проще было остановить поезд, чем Фуджи. - Итак, Санада, что ты сделал с ребенком? - Ничего. - Санада, расскажи мне по-хорошему. Генъичиро подумал, что лучше придумать что-то стоящее прямо сейчас. Лучше взять на себя несуществующую вину ,чем доказывать Фуджи, что ты не верблюд. - Я его поцеловал. - Ты меня ЧТО? - Ты его поцеловал? - Да, - Санада бросил на Рему предостерегающий взгляд. Оставалось надеяться, что Эчизен ничего не испортит. Так они хоть малой кровью обойдутся. - Ты его поцеловал, и он расстроился? Эчизен, какой ты все же ребенок. - Семпай… ээээ… нууу… я просто девочек предпочитаю, знаешь ли. - Да? - Точно тебе говорю, - Эчизен с энтузиазмом закивал. - Поэтому ты расстроился? - Да. Но не сильно, - поспешно добавил Рема. - Санада, прежде чем кого-то целовать, надо сначала убедиться, что ему понравится. - Да, Фуджи, я усвоил свой урок. Теперь я могу вернуться к тренировке? - Да, конечно. Но я хочу, чтобы ты знал, так, на всякий случай, я не расстроюсь. - В смысле? - Если ты меня поцелуешь. - Я запомню, - Санада сглотнул. - Тогда до встречи? - Да, конечно. - Завтра в пять вечера? - Да, хорошее время. - Я позвоню, - Фуджи снова улыбался. - Семпай! Пойдем уже! - Эчизен, какой ты нетерпеливый. - Семпай! - Чао, Ген, передавай привет капитану. - Непременно, - Санада почувствовал, как с плеч упал огромный булыжник. Кажется, он выжил. - И не опаздывай завтра. - Ни за что. - Семпай! - Иду, уже иду. И, Эчизен. С каких пор тебя интересуют только девочки? - Не понял… - Я видел, как ты не прошлой неделе целовался с… - ФУДЖИ!
Автор: Erring Название фанфика: нет Рейтинг: PG-13 Пейринг: Ошитари/Санада Жанр: Юмор Статус: закончено Примечания автора: Написано по заявке от пани Нарцисса на слово: зубная щетка Дисклеймер: все принадлежит Кономи текст размещен с разрешения автора
читать дальшеОшитари зашел в комнату и поправил очки. - Санада, могу я поинтересоваться, есть ли какая-то причина, по которой ты находишься у меня в комнате под кроватью? - Ошитари, ты можешь спросить ЕЩЕ громче? - Могу. А надо? - Не надо! - Так что на счет какого-нибудь оригинального обоснования? - У меня есть Очень Важная Причина. - Ах-ха. - И я даже расскажу ее тебе, если ты, наконец, закроешь эту чертову дверь! – прошипел Генъичиро. - Хм… ладно, - Ошитари подумал, что излишнее любопытство его самый главный порок. – Можешь вылезти из-под кровати. - Интересно, тут когда-нибудь убираются? – Санада отряхивал пыльные брюки. - Сомневаюсь, - Ошитари ухмыльнулся. – У тебя кепка в паутине. - О, черт! - Так ты собираешься рассказывать мне о причинах твоего странного поведения? - Эм… - Или может мне открыть дверь и спросить погромче? - Это будет лишним, - Санада собрался было сесть на кровать, потом подумал и плюхнулся на стул. Собственно сделал он это не потому что боялся испачкать одеяло, а потому что сомневался, что улыбка Ошитари предвещает что-то хорошее. – В общем, я прятался от Юкимуры. И нечего так удивленно пялиться. Я случайно пролил на его бумаги сок. Вишневый. Вот тебе смешно. А мне еще повезло, что его в этот момент в комнате не было. Иначе все… - Все? - Не было бы больше у Рикайдая фукубучо. - Мне казалось, что Юкимура у вас мил и обаятелен. - Нам всем тоже так казалось. Первые десять минут первой тренировки. До того, как сама тренировка, собственно, началась. В общем, если Юкимура меня найдет, то он сделает что-нибудь не очень приятное. - Например? - Например…например, заставит драить сортиры. - Хм… - Зубной щеткой… - О… - Вот-вот. Так что часа четыре надо не попадаться ему на глаза. - А потом он окончательно отойдет? - Нет, но, возможно, выдаст щетку побольше, - мрачно буркнул Генъичиро. - А… Как я понимаю, тебе надо где-то спрятаться на эти четыре часа? - В точку, - Санада кивнул и только после этого обратил внимание на то, как сверкнули очки Юуши. – Поэтому… пойду я поищу какое-нибудь укромное местечко. - По-моему, ты уже нашел одно, - Ошитари улыбался. - Да? - Да. Чем тебя не устраивает моя комната? - Но мне, право слово, так не хочется тебя стеснять, - Санада стал пятиться к двери. - Какие пустяки, - Ошитари поднялся с кровати и сделал шаг на встречу Генъичиро. - Ты, должно быть, хотел отдохнуть после тяжелой тренировки, - Санада уперся спиной в дверь и понял, что путей к отступлению нет. - Ну что ты. Тем более, ты мне не помешаешь… расслабляться. - Да? - Да. К тому же… - Что? - Вдруг я сейчас, случайно, открою дверь и, абсолютно не нарочно, громко назову тебя по имени? И, к моему глубокому сожалению, меня услышит Юкимура. - Это шантаж. - Нет, совсем нет. Это взаимовыгодное соглашение. - Взаимовыгодное? - Естественно. Я же не буду прикрывать тебя просто так. Мне нужно какое-нибудь вознаграждение. - Вознаграждение? - Да. Я далеко не так бескорыстен, как может показаться на первый взгляд. Санада решил не говорить Ошитари, что на первый, второй и даже третий взгляд никто в здравом уме не подумает о бескорыстии этого тенсая из Хетея. Скорее все сразу заметят эти калькуляторы у него в глазах. - И… и какое вознаграждение ты хочешь? - Это зависит от того, как дорого ты ценишь свою жизнь. - Ммм… а есть варианты ответов? – Снада был смелым человеком, закаленным трудностями (а как иначе, если ваш капитан – Юкимура?). Но даже он не находил себе места, наблюдая, как ухмылка Юуши становится еще шире. Ошитари закатил глаза. - Вариант ответа один. И я сейчас его наглядно продемонстрирую, - Ошитари раздвинул коленом ноги Санады и приник к его губам в далеко не невинном поцелуе. - Очень… наглядно, - пробормотал Генъичиро спустя какое-то время, когда Юуши, наконец, немного отодвинулся. – Только я думаю, лучше повторить. Для закрепления материала. - Хорошее предложение. Схватываешь на лету. Юкимура увидел Санаду только к рассвету.
Автор: Erring Название фанфика: нет Рейтинг: PG-13 Пейринг: Ойши/Фуджи Жанр: Юмор Статус: закончено Примечания автора: Написано для Пенелопа_, которая хотела Ойши/Фуджи на слово монпансье. Дисклеймер: все принадлежит Кономи текст размещен с разрешения автора
читать дальшеФуджи был невероятно спокойным человеком. И чертовски терпеливым. Но всему рано или поздно приходит конец. Так, в один далеко не такой уж прекрасный момент, почти кончилось и терпение Фуджи. Тем более что кое-какая, не сказать чтобы очень веселая ситуация, длилась уже двадцать с лишним минут. Все эти дурацкие двадцать минут Ойши напряженно молчал. Он сидел, опустив голову, и разглядывал скатерть на столе. Шьюске сидел напротив и улыбался. И да, стоит отметить еще раз, что эта ситуация уже начала его утомлять. - Кхм… может еще чаю? - Нет-нет, спасибо! – Шуичиро торопливо замотал головой. - Точно? У меня очень вкусный чай. - Эм.. ну можно. Чуть-чуть. - Так о чем ты хотел поговорить? - Я? - Ну не я же, - Фуджи усмехнулся и поставил перед Ойши чай и коробочку с монпансье. - Мммм…, - Шуичиро поежился, - кажется я уже забыл. - Да? - Ага, - Ойши закинул в рот конфету и замолчал. «Как партизан на допросе. И почему все приходится делать самому?» Когда Ойши принялся за очередную конфету, Фуджи не выдержал. - Ты заработаешь себе диабет, если будешь есть так много сладкого. - Я… я не ем много сладкого! - Ага, конечно. - Правда! Просто… иногда… - Иногда? - Когда нервничаю, - Ойши виновато улыбнулся и потянулся за следующей конфетой. - Значит, сейчас ты нервничаешь? - Мммм… в некотором роде? - И почему? – Фуджи придвинулся ближе, рассматривая Ойши. Глаза юноши были открыты, что заставило Шуичиро сглотнуть. - Потому что, кажется, я не уверен, но, тем не менее, у меня, вроде как, возникла кое-какая проблема, которую, почему-то, я никак не могу решить сам, - Ойши замолчал и уткнулся в кружку с почти остывшим чаем. - Может я смогу тебе помочь? – Шьюске придвинулся еще ближе и подпер щеку рукой и поставив локоть на стол. - Да? – Ойши с надеждой посмотрел на Фуджи. - Конечно. С радостью. - Правда? - Я никогда не вру. Естественно, я помогу тебе разобраться с твоей маленькой проблемой. Ведь это и в моих интересах тоже, - Шьюске, продолжая лучезарно улыбаться, подался вперед и коснулся губами губ Ойши. Тот удивленно и насторожено замер, но попытки отстраниться не предпринял. Фуджи обнял Шуичиро за шею и закрыл глаза. - Вау… - Ойши отодвинулся и облизнул губы. - Стало легче? – Шьюске провел пальцем по щеке Шуичиро. - Ага. Это… - М? - Это лучше конфет… - пробормотал Ойши и привлек Шьюске для очередного поцелуя. И в данный момент совершенно неважно было то, что на самом деле Шуичиро переживал совершенно из-за другого. В конце концов, кому какое дело, что, возможно, ты не очень хороший вице-капитан, когда тебя целуют так страстно? Господи, да что такое вообще вице-капитанство, когда колени уже давно превратились в желе, а в голове кроме ветра больше не осталось ничего? Ойши подумал, что в матче теннис-Фуджи Шьюске последний определенно победил в сухую.
Автор: Erring Бета: Котя Хелла Название фанфика: нет Рейтинг: R Пейринг: Санада/Кирихара Жанр: pwp Статус: закончено Примечания автора: Написано для Antanya Дисклеймер: все принадлежит Кономи текст размещен с разрешения автора
читать дальшеСанада был совершенно уверен, что от сумасшествия его отделяет всего один шаг. Впрочем, вся остальная команда считала, что Генъичиро от сумасшествия не отделяет уже ничего. Однако никто не рисковал и даже не намекал своему вице-капитану на эту прискорбную ситуацию. К тому же, все старались не провоцировать Санаду, дабы не повредить его и без того хрупкую психику.
Генъичиро вполне устраивала бы такая ситуация, если бы не одно НО. У этого «НО» был отвратительный характер и склонности к самоубийству. Звали это «но» Кирихара Акая.
Санада хотел бы верить, что все, что делает Кирихара, он делает нарочно. Но с другой стороны, Акая был так невинен и неопытен. По крайней мере, так казалось Генъичиро. Не может же человек, который так трогательно трет глаза после сна в школьном автобусе нарочно прогуливаться по раздевалке в одном полотенце. И мороженое он так ест только потому, что абсолютно не понимает, как это выглядит со стороны. И почему только никто не замечает всех этих мелочей?
Санада в очередной раз мысленно взвыл и мысленно же высказал все, что он думает о Акае, его родных, а так же о капитане Рикайдая, которому в голову в очередной раз пришла просто гениальная идея. Согласно этой идее, именно Генъичиро обязан был помочь Кирихаре улучшить его знания в области математики. Скажите на милость, какая может быть математика, когда Акая с задумчивым видом грызет колпачок ручки, и вообще, ведет себя как… как…
«Так, все… успокоились, вдох-выдох, не смотрим, не смотрим никуда кроме тетради. Поехали дальше… а, черт… Надо запретить джинсы с такой посадкой. Совершенно точно. И куда только смотрят его родители?»
Кирихара зевнул и потянулся.
- Санада-семпай, вы меня вообще слушаете?
- А? Да, конечно. Занимайся, давай.
- Может сделаем перерыв? У меня уже круги перед глазами…
- Хорошо, - в голове у Санады мелькнула мысль о том, что за этот перерыв можно и в душ успеть сгонять. Мысль была тут же жестоко избита и выкинута на помойку. За малодушность.
Кирихара вылез из-за стола и плюхнулся на кровать.
- Санада-семпай…
- Чего?
- Вот вы же умный человек, да?
- В каком-то роде…
- Так какого черта вы не замечаете очевидных вещей?
- Это ты сейчас о чем? – Генъичиро нахмурился. Ох, как не нравилось ему все это.
- Так, ни о чем.
- Кирихара, - угрожающе начал Санада.
- Нет, в самом деле, если вы не замечаете, то значит и не надо. Так, наверное, даже лучше…
Генъичиро моргнул. Он начал понимать, что тут имелось в виду.
И, если хорошенько подумать, ему это уже нравилось.
- Я сам буду судить, как лучше, - Санада подошел к Кирихаре и посмотрел на него сверху вниз. – Итак?
- В самом деле, это такие мелочи, - пробормотал Акая.
- Мелочи?
- Ага…
Санада приподнял голову Кирихары за подбородок.
- Уверен?
Акая сглотнул.
- Ну… да?
- Я, почему-то, так не считаю.
- Это уже не мои проблемы… ой…
Кирихара зажмурился, вспомнив, что Санаде грубить не следует, потому что самое малое, что самое малое, что может за этим последовать – фингал под глазом.
Когда Акая почувствовал, что вместо затрещины ему достался поцелуй, он растеряно замер, не веря своему счастью. Кирихара открыл глаза и недоверчиво уставился на Генъичиро. Санада уже успел отстраниться, и теперь весь его вид выражал полное безразличие к окружающему миру.
- Все еще не твои проблемы?
Акая закусил губу, чтобы, не дай бог, не сболтнуть чего лишнего. Если один раз не убили, то это не значит, что можно рисковать. Жизнь-то - она дорога. Да и вообще, может это шутка такая. Хотя… Санада и чувство юмора? Ну да, конечно. Санада и чувство юмора это примерно тоже самое, что молоко и селедка: по отдельности здорово, но лучше не смешивать.
Генъичиро, так и не дождавшись ответа, запер дверь на замок и уселся на кровать рядом с Кирихарой.
- Санада-семпай?
- Да?
- Что вы делаете?
- Хочу попробовать объяснить, что мои проблемы это и твои проблемы.
Кирихара начал о чем-то думать, но уже через секунду оставил это бесполезное и неблагодарное занятие. В этом нет ничего удивительного. Попробуйте-ка размышлять, когда вас целуют с такой страстью и одержимостью. Особенно, когда последний месяц все ваши усилия были направлены на достижение именного такого результата.
Акая с удивлением обнаружил, что комната покачнулась. Как оказалось, комната так и осталась стоять на месте - покачнулся сам Кирихара. А если точнее, то его просто толкнули на кровать и бессовестным образом улеглись сверху.
- Итак, начинаем наш урок, - Санада еще раз поцеловал Акаю, на последок прикусив его губу. – Для большей наглядности, возьмем очевидный пример.
- Ага, - Кирихара в данный момент был согласен на все что угодно.
Санада перекатился на спину, увлекая за собой Кирихару.
- У меня есть одна проблема. Довольно большая проблема. Почти болезнь. Называется она «сексуальное воздержание». На данном этапе объяснений все ясно?
- Ага, - Акая понимал, что в принципе, когда к вам обращается старший, то надо отвечать более осмысленно. Но ничего поделать не мог. А уж когда Генъичиро стал медленно поглаживать спину Кирихары под футболкой… К черту эти осмысленные ответы. Акая еще успеет наотвечаться.
-.И виноват в этом ты. Так вот, если у тебя хватило наглости дразнить, то пусть теперь хватит смелости помочь мне с решением проблемы.
- Ага, - еще пять минут в таком темпе, и он уже и «ага» говорить не сможет. - Вот и славно, - шепнул Санада на ухо Кирихаре, начиная расстегивать его брюки.
После этого Акая словно выпал из реальности. Он прекрасно помнил, как сначала тихо, а потом все громче смеялся над тем, что Генъичиро все никак не удавалось справиться с ремнем. Помнил, как Санада сдавлено зарычал, перекатился, снова оказавшись сверху, и все же победил несчастный аксессуар. Кирихара понятия не имел, куда делись воспоминания о том, как исчезала остальная одежда. Просто в какой-то момент он обнаружил, что лежит полностью обнаженный, а Генъичиро покрывает поцелуями его грудь и живот.
Акая приподнялся на локтях и запрокинул голову, часто-часто дыша, хватая ртом воздух. Месяц, целый месяц он каждую ночь мечтал о чем-нибудь подобном. Но, черт побери, оно того стоило. Ни одна из картин, нарисованных воображением, и близко не походила на реальность.
Кирихара пытался не упустить ничего из происходящего. Но как он не старался, осознать все ощущения одновременно было невозможно: покалывание в кончиках пальцев, горячие руки на бедрах, жаркий шепот, звук сбившегося дыхания, боль, желание - и легкие, которые вот-вот разорвутся от нехватки кислорода. Может быть, Акая и мог бы восстановить все произошедшее в подробностях, но вместо этого он предпочел сохранить в памяти только чувство головокружительного полета.
***
- Так, подводя итог сегодняшнему занятию, - Санада успел натянуть штаны и сидел на кровати, наблюдая за тем, как одевается Акая. – Могу сказать, что ты заработал твердую четверку.
- Почему четверку?
- Ты был рассеян, - Генъичиро пожал плечами и хмыкнул. – Поэтому я думаю, что материал необходимо закрепить. А потом будем повышать квалификацию.
Кирихара ухмыльнулся в ответ. Что ж, он был совсем не против. Повторение – мать учения.
Автор: Erring Название фанфика: нет Рейтинг: PG Пейринг: подразумеваются Тезука/Атобе, Фуджи/Рема, Шишидо/Гакуто. Жанр: юмор Статус: закончено Примечания автора: Написано для Котя Хелла Дисклеймер: все принадлежит Кономи текст размещен с разрешения автора
читать дальшеУ Атобе было стойкое ощущение, что кто-то мухлюет. В принципе, он даже с уверенностью в девяносто девять процентов мог сказать КТО этот кто-то. Впрочем, вывод напрашивался сам. Хотя бы потому что единственными полностью одет, оставались только Шишидо и Гакуто. И это через час игры! Нет, может быть Кейго было просто обидно, потому что лично он уже успел лишиться не только свитера и носков, но вот-вот должны были последовать брюки. Радовало одно: остальные собравшиеся были не в лучшем виде.
- Хорошо, что здесь нет Инуи, - пробормотал себе под нос Тезука, расстегивая рубашку. – С ним вообще никаких шансов нет.
- Мне кажется, - начал Фуджи, расстегивая штаны, - что у кого-то тут не один туз в рукаве.
Мукахи ослепительно улыбнулся в ответ на взгляд Шьюске. Долгие годы тренировок давали о себе знать. Все же Ошитари тоже мог смотреть ТАК, что хотелось совершить акт самоубийства по средствам соприкосновения головы с какой-нибудь твердой поверхностью. Причем немедленно.
- Симпатичные трусы, - хмыкнул Шишидо. – Тебе идет розовый.
Ре тут же заткнулся. Все же его пока взгляды Фуджи нервировали, потому что лично он не мог похвастаться многолетним опытом выведения Ошитари из себя.
- Тезука, я и не думал, что у тебя может быть татуировка.
- А почему у меня не может быть татуировки?
Атобе пожал плечами.
- Не знаю, просто ты производишь впечатление Очень Правильного Мальчика. Эчизен, что я сказал смешного?
- Ничего, - Рема фыркнул в последний раз, решив не открывать Атобе глаза на истинную сущность Тезуки. В конце концов, чем меньше Хетей знает, тем крепче он спит. Тем больше вероятность, что они, наконец, проспят соревнования.
Кейго внимательно посмотрел на мальчика, но удержался от комментариев.
Спустя какое-то время, когда настала очередь Эчизена лишиться последнего предмета своего гардероба, Фуджи безапелляционно заявил, что им вдвоем давно пора домой. Спорить не стал никто.
-Атобе, ты знаешь, теперь у меня тоже зародились некоторого рода подозрения… - Тезука смотрел, как Кейго раздевается. Последний старался делать это как можно медленнее и изящнее. Выходило очень хорошо. – Слушай, а ты случайно по ночам нигде не подрабатываешь?
Единственное, что успел сделать Атобе, так это подумать о том, где Мукахи и Шишидо нашли спиртное, и как им удалось влить его в Тезуку.
- Почему же только по ночам, - пробормотал Гакуто, тасуя карты.
- Мукахи…
- М?
- Ты хочешь дожить до старости?
- Смотря в каком состоянии… - невозмутимо ответил Гакуто, начиная сдавать.
Атобе вздохнул. Пора было что-то менять. Например, соотношение крови и алкоголя в своих же венах.
- Дай сюда бутылку, - Кейго отобрал спиртное у Шишидо.
Игра пошла интереснее. По крайней мере, вид Тезуки, разлегшегося напротив, радовал все больше.
- Атобе, - протянул Кунимицу, - по-моему, надо отобрать у них карты. Иначе в следующем сете кто-то из нас вылетит.
- Тогда тасуйте сами. Раз нам не доверяете, - Мукахи надулся.
- Не думай, что я куплюсь на такое, - Атобе передал карты Тезуке. – На твои несчастные глаза даже Ошитари больше не попадается.
- Черт… Это удар ниже пояса.
- Ну что, Тезука, сдавай?
Когда Кунимицу начал тасовать карты, у оставшегося Хетея отвисла челюсть.
- Ты видимо тоже где-то подрабатываешь по ночам, - проворчал Атобе.
- Гакуто, - шепотом позвал Шишидо.
- М?
- Кажется, пора делать ноги, а то что-то подсказывает мне, что скоро мы останемся не только без штанов…
- По-моему, ты прав…
- Сидеть, - хором протянули Тезука и Атобе. – Все только начинается.
- Знаете…
- Мы, пожалуй…
- Все же пойдем…
- Вам вдвоем интереснее будет.
- Ага, на желание поиграете, когда совсем разденетесь.
- Вот-вот. Я даже могу подсказать парочку желаний, - Гакуто спиной отползал к двери.
-Да-да… А когда фантазия иссякнет. То на третьей полке книжка интересная стоит. Для производства идей пригодится.
- Камасутра называется, - Мукахи оказался у двери. – Ре, тикаем…
Атобе вздохнул и устроился поудобнее.
- Ну что, видимо игра кончилась?
- Отчего же, она только началась, - хмыкнул Тезука. – У тебя смышленые люди в команде.
- Ты это к чему клонишь?
-Знают когда надо уйти. Где там эта третья полка…
Кейго сглотнул. Мукахи и Шишидо ждали веселые тренировки. А если они выживут, то Атобе, так и быть, угостит их мороженым. За смышленость.
Автор: Juxian Tang Название: Еще не поздно Рейтинг: R Пейринг: Санада/Атобе Статус:закончен Краткое содержание: Санада и Атобе не виделись несколько лет. Неожиданная встреча демонстрирует, что понять друг друга им по-прежнему трудно. Примечание: Фик написан на Prince of Tennis Fest для Viole2xta текст размещен с разрешения автора Дисклеймер: все принадлежит Кономи
читать дальшеОн хочет, чтобы вечер удался, и прикладывает для этого все усилия. Ресторан – на пределе того, что Санада может себе позволить в исключительном случае. Но ведь случай и вправду исключительный: все так совпало - годовщина свадьбы родителей и его новая работа, благодаря которой он будет в состоянии полностью обеспечивать себя сам. Разве это не повод отпраздновать? Возможно, родители были бы вполне довольны обедом и где-то в местечке поскромнее, а мать вообще даже говорила что-то о том, что дома лучше всего – но Санаде всегда нравилось делать что-то особенное для тех, кого он любит.
Поначалу мать – в ярко-синем нарядном платье, в котором Санада ее никогда раньше не видел - похоже, немного нервничает из-за всей этой обстановки: тяжелые скатерти, свечи, блестящее серебро столовых приборов, бесшумно возникающие официанты. Но потом, благодаря тому, каким довольным выглядит отец, она успокаивается и только временами задумчиво касается лепестков роз, стоящих рядом с ней в вазе.
- Тебе все-таки не нужно было так тратиться, Геньитиро, - говорит она.
- Ничего, - заявляет отец, - раз теперь он начал зарабатывать, то может устроить родителям праздник, - и Санада видит, как он гордиться им.
Ему самому достаточно комфортно. Может быть, это смешно – говорить, что парню его возраста доставляет удовольствие посещение ресторана с родителями, но это так. В последнее время Санада устал от наложенной на самого себя схимы, и хотя коллеги на новом рабочем месте почти постоянно приглашают его развлечься, Санада все еще не решается. Но этот вечер может быть первым шагом к тому, чтобы снова начать вести социальную жизнь... которая, впрочем, у Санады никогда не была слишком активной.
- Но помни, что тебе было оказано доверие, когда тебя взяли на эту должность, - говорит отец. – Сделай все возможное, чтобы оправдать его.
Санада кивает в ответ. Его взгляд чуть рассеянно скользит вокруг, по смешению теней и оранжевых бликов свечей. И замирает. За столиком позади его родителей, на таком расстоянии, когда уже едва можно различить лица, в профиль к нему сидят двое – мужчина и девушка. Девушка похожа на куклу: миниатюрная, хорошенькая и одетая с иголочки. А мужчина – от неожиданности Санада едва не привстает со стула - это Атобе. Атобе Кейго, с которым они когда-то сталкивались на теннисном корте.
Боже мой, как же давно это было! Санада торопливо пытается прикинуть – и обнаруживает, что прошло пять – нет, почти шесть лет. Как летит время. То, что казалось ему тогда таким важным, потеряло свое значение... а вместо этого произошли вещи, которые в то время казались невозможными, немыслимыми.
- Что-то случилось? – деликатно спрашивает мать; с тем вниманием, которое она всегда уделяет Санаде, трудно было бы ожидать, что она не заметит. Санада торопливо отводит глаза от Атобе, отвечая, что все в порядке.
В самом деле, все в порядке. Он просто... увидел человека, которого когда-то знал? Ну и что?
Когда-то – да все те же пять лет назад – было одно время, когда Санада постоянно натыкался на Атобе. Где только они ни сталкивались – на корте, само собой, а еще в книжном магазине, в музее, просто на улице. Как будто Токио – какой-то маленький городишко. Санада удивлялся этим совпадениям, но он всегда знал, что жизни свойственно преподносить сюрпризы. А потом... как-то они сталкиваться перестали. И Атобе исчез из его жизни на все эти годы. Нет, кажется, где-то с год назад Санада что-то слышал о нем, но сейчас он не может вспомнить, что именно.
И вот Атобе сидит в нескольких шагах от него, и Санада чувствует, что почти неприлично пристально разглядывает его.
Атобе все так же питает склонность к костюмам идеального покроя и сорвавшихся с цепи цветов... правда, признает Санада, наверное, Атобе единственный, на ком такой костюм будет смотреться. По крайней мере, по тщательности одежды он не уступает своей спутнице, Кен при кукле Барби. Волосы у него по-прежнему длиннее чем... чем Санада считает приемлемым – и уложены с мнимой небрежностью. Время от времени Атобе проводит сквозь них пальцами, от чего – Санада едва может в это поверить – его подруга заливается румянцем восторга.
Спустя несколько секунд Санада уже с трудом может поверить, что так легко узнал во взрослом человеке того мальчика, с которым – и против которого – когда-то играл. Но в первый момент это произошло безошибочно. А когда Атобе привычным щелчком пальцев подзывает официанта, Санада с неожиданным раздражением думает, что как же, не узнаешь его – у него даже жесты остались те же самые: как будто весь мир ему должен.
Это странно сознавать: что Атобе его уже чем-то раздражает, хотя Санада его увидел впервые за несколько лет, и они даже еще не обменялись ни словом! Но в то же время... Санада не может не признать, что в чем-то это ощущение приятно ему. Он так давно не испытывал вообще никаких чувств, когда это касалось посторонних людей – словно они все были тенями вокруг него, и он сам был тенью... что сейчас ему кажется, будто это и означает ощущать себя живым.
Пожалуй, он хотел бы заговорить с Атобе. Для чего? Ну, это же естественно - хочется узнать, что нового произошло в жизни у человека, с которым когда-то был знаком. Конечно, для Санады это совсем не естественно: обычно он считает, что каждый должен заниматься своими делами, а излишнее любопытство – один из самых серьезных пороков.
Да и Атобе никогда не был ему ни другом, ни приятелем. Разве что кем-то, кого всегда было невозможно не замечать.
Зато у Атобе не замечать людей получается отлично. За все то время, что Санада смотрит на него, он ни разу не отвел взгляда от лица своей спутницы. И при всех непринужденных позах, что Атобе принимает, прядь волос по-прежнему закрывает ему угол глаза так, что он никоим образом не способен увидеть Санаду.
Впрочем, даже если бы увидел - не факт, что он Санаду узнал бы. Не факт, что Атобе вообще помнит о существовании такого человека, как Санада – он как раз из таких людей, которым на всех наплевать.
И хватит на него смотреть, одергивает себя Санада.
На самом деле, если бы ситуация была обратной: Атобе заметил бы его и подошел к нему, Санада воспринял бы это совершенно нормально. Но он здесь с родителями – а Атобе с девушкой, кто знает, на какой стадии у них отношения, может быть, они хотят побыть наедине. Хотя какая тут интимность, с этими двумя лбами, которые маячат позади стула Атобе с таким видом, будто готовы повалить и обыскать всякого, кто приблизится к их клиенту ближе, чем на пять метров.
Санада слегка вздрагивает, когда фигура официанта загораживает от него Атобе; родители заказывают еще десерт, сам Санада – только кофе.
- С тобой действительно все нормально, Геньитиро? – мягко спрашивает мать, дотрагиваясь до его руки, комкающей салфетку.
- Да, конечно, прости, - говорит он. Он не хочет доставлять ей больше огорчений – больше, чем уже доставил за последние полтора года; особенно не хочет ее расстраивать в такой вечер. И усилием воли он сосредотачивается на лицах родителей, запретив себе смотреть на соседний столик. Это даже позволяет ему поддерживать сносный разговор в течение почти десяти минут.
Потом краем глаза он видит, как Атобе, что-то сказав своей спутнице, встает и идет из зала в коридор. В туалет? Его охранники следуют за ним. И Санада решается – точнее, действует еще до того, как осознает свое решение. Пробормотав извинения, он вскакивает и направляется в ту же сторону.
У дверей туалета двое – вблизи их профессия не вызывает уже никаких сомнений. Бедный Атобе, думает Санада, хорошо еще, что они прямо в уборную за ним не ходят. Его медленно изучают глазами, и Санада отвечает взглядом исподлобья – а потом один из охранников отступает, пропуская его.
Туалет отличается почти смехотворной пышностью обстановки, как и все в этом ресторане: пушистый ковер, бледно-розовый мрамор, золотые краны – и зеркало во всю стену. И в нем, крайне соответствуя этой бьющей в глаза роскоши, отражается во всем своем великолепии Атобе Кейго, тщательно вытирающий полотенцем наманикюренные руки. Я не стану с ним заговаривать, запоздало думает Санада. Если он меня не узнает – что ж, пусть так. Взгляд чуть прищуренных глаз останавливается на нем в зеркале – а потом Атобе гибким движением поворачивается к нему.
- Санада Геньитиро. – Ленивый голос, растягивающий слова – и такой тон, словно само имя Санады чем-то его забавляет. На мгновение Санада думает, не попытаться ли передразнить – впрочем, у него все равно не получится, поэтому он ограничивается простым:
- Атобе.
Тот не протягивает руку, и Санада рад, что сам не сделал этого; неспешное вытирание безупречных пальцев возобновляется. Однако взгляда Атобе от него не отводит. Это почти снисходительный взгляд, как и последующие слова:
- Неожиданная встреча. Давно не виделись.
- Да.
А и вправду, когда же они виделись в последний раз? Санада пробует вспомнить. Наверное, на корте – да, конечно, где же еще? Странно, все эти годы Санада ни разу об этом не вспоминал, а сейчас картинка возникает в памяти с безупречной четкостью, будто фотографию в руки взял. Поздняя осень, закат, облачко пара из губ Атобе, одетого в длинные штаны и куртку с капюшоном, идеальная линия прогиба его тела, когда он подает...
И Юкимура, рядом, но отвернувшийся от корта, чтобы поговорить с Кирихарой... только тогда Санаде казалось, что это ничего не означает.
Знакомый укол боли заставляет Санаду отшатнуться от воспоминания. Конечно, уже давно болит не так, как полтора года назад, но иногда, когда напоминание приходит неожиданно... Он прикусывает губу, чувствуя на себе взгляд Атобе. О, этот взгляд Санада терпеть не может. Слишком пристальный, такой, что, кажется, просвечивает тебя насквозь. Чертовски грубо, не правда ли, смотреть так на почти незнакомого человека?
- Ничуть не изменился, я вижу, - говорит Атобе. – Все те же несравненные навыки общения и способность поддержать разговор. Все тот же мрачный вид – я почти удивлен, что твоя кепка больше не на месте.
- А ты изменился, - отвечает Санада; возможно, ему следовало бы для начала обидеться на реплики Атобе, но каким-то образом эта фраза выскакивает у него сама собой. Потому что это правда. Атобе изменился. Точнее, при ближайшем рассмотрении он оказался не таким, как Санада ожидал. Когда Атобе был подростком, Санада был уверен, что тот вырастет гладким, холеным богатеньким сыночком, с печатью пресыщенности на лице. Атобе не выглядит гладким. Он худой, гибкий, как хлыст – кажется, что в его внешности появились углы. И глаза на похудевшем лице горят ярко, как у кошки.
- В худшую или в лучшую сторону?
Правда в том, что в лучшую, но Санада не хочет этого говорить.
- Просто изменился.
- Ах да, и блистательное красноречие. – Это могло бы прозвучать совсем грубо, если бы Атобе не смягчил свои слова смешком – и полотенце, наконец, отброшено в сторону, а его рука протянута. Санада молча пожимает ее.
Наверное, это смешно – они вот уже минут пять стоят перед раковинами мужского туалета – как будто другого места для разговора не нашлось. Да и что это за разговор – несколько фраз Атобе, которые могли бы быть оскорбительными, если бы не были произнесены шутливым тоном. Но почему-то Санада до сих пор не прервал эту так называемую "беседу". Даже напротив, он ловит себя на мысли, что ищет, что бы еще сказать. Это оказывается не так просто. Спросить, чем занимается Атобе? Ответ очевиден. А чем занимается Санада, Атобе не спрашивает. Внезапно спасительная тема находится.
- Ты больше не играешь?
- Иногда, - отвечает Атобе. – Теннис бывает полезен при налаживании контактов, надо только не выигрывать с разгромным счетом. А ты?
- В свободное время. Редко.
- Вот как.
- Наверное, нам никогда уже не придется померяться силой на корте, - говорит Санада и тут же чувствует, как глупо это звучит. А непонятное сожаление, которое он при этом испытывает, еще глупее. Атобе смотрит на него – это странный взгляд, не насмешливый, а почти грустный.
- Наверное. Но в этом больше и нет необходимости, правда?
Каким-то образом Санаде кажется, что Атобе вкладывает в эти слова двойное значение – вот только он не может понять, какое.
- О, - Атобе будто о чем-то вспоминает. – Пожалуй, нам пора освободить данное помещение. Иначе скопится очередь.
Он направляется к двери, и Санада машинально следует за ним.
- Почему очередь?
- Не ожидаешь же ты, что мои ребята кого-то сюда пропустят, пока я здесь?
Они выходят – и снаружи действительно имеются двое крайне возмущенного вида мужчин, а также охранники Атобе с непроницаемыми лицами и торопливо извиняющийся работник ресторана, которого Атобе не удостаивает даже взглядом.
- Меры безопасности, - равнодушно поясняет Атобе Санаде. Двое охранников снова следуют за ним.
Санада оборачивается к нему, произнося со смешком:
- Меры безопасности? Только не говори мне, что Атобе боится за свою...
И внезапно осекается. Боже мой. Боже, какой идиот! Его обдает волной жара, а в памяти всплывают газетные строчки, кричащие заголовки: "Покушение на наследника финансовой империи Атобе... Финансовые разборки завершаются трагедией..." Год назад. Вот, по какому поводу он вспоминал об Атобе. Там погибли люди. Наемный убийца был найден, но против тех, кто его нанял, так и не смогли выдвинуть обвинение.
Он чувствует, как его лицо заливает краской. По счастью, Атобе ничего не говорит – только наблюдает, чуть приподняв бровь, как Санада собирается выбраться из ямы, в которую сам себя закопал.
- Подожди, - вдруг приходит ему в голову. – А как же я? Почему они меня пропустили?
- Потому что я им это приказал, - говорит Атобе. Вот как? Значит, Атобе все-таки заметил его? А казалось, он глаз не сводил со своей спутницы.
- Но откуда ты мог знать... – да, как он мог знать, что Санада пойдет за ним - когда сам Санада до последней секунды не знал? Да как Атобе смеет делать такие умозаключения насчет него...
- Ты ведь пошел, - отвечает Атобе на недосказанную фразу – и внезапно наклоняется к Санаде так близко, словно хочет сказать что-то очень интимное... или поцеловать. – Кстати, у вас с родителями намечено продолжение банкета?
- Что?
- Вы собираетесь продолжить праздновать дома, с родственниками?
- А. Нет. Это не круглая годовщина, - машинально говорит Санада. – Мы заканчиваем – и я еду к себе.
- Тогда, может быть, - произносит Атобе, все еще наклонившись к нему, - мы продолжим общение в другой обстановке? Я устал от этого ресторана.
Санада видит, как двигаются его губы, но почему-то слова доходят как будто с задержкой. Мы целовались, вдруг вспоминает он – и кажется удивительным, что столько лет они ни разу не думал об этом воспоминании. Да и сейчас он едва может поверить, что это действительно было в его жизни. Но да, было: вот такой вот интимный момент между ним и Атобе.
Впрочем, это было всего лишь раз – небольшой эксперимент для них обоих – и Санада не уверен, что Атобе об этом помнит.
- Так что? – повторяет Атобе. – Согласен?
- Но ты же не один, - вдруг вспоминает Санада. Атобе недобро усмехается.
- Сколько времени тебе нужно, чтобы освободиться? Я буду готов, когда ты закончишь.
* * *
Когда Санада подходит к столику, его родители уже справились с десертом. Он расплачивается за ужин, попутно бормоча, что встретил старого знакомого, с которым они хотят пообщаться. Его родители выглядят почти до смешного довольными; наверное, они были бы еще более довольны, если бы Санада сказал, что собирается провести вечер со старой *знакомой* - но они так волновались из-за того, что он вел жизнь практически затворника последние полтора года, что рады и этому.
И пока он отвечает на осторожные расспросы матери – вы учились вместе? вы играли в теннис? этот мальчик, кажется, из очень богатой семьи, не так ли? – Санада все время углом глаза посматривает на Атобе. Кажется, тот груб – его девушка выглядит потрясенной, будто не может поверить в то, что он ей говорит. Потом кусает губы и срывается с места, быстро выходит из зала, цокая каблучками. Атобе даже не считает нужным выглядеть смущенным, откидывается на спинку кресла и подносит к губам бокал коньяка.
Когда такси с родителями уезжает, Санада поворачивается – Атобе уже стоит позади него, но правда в том, что Санада почувствовал его присутствие еще до того, как оглянулся. Он вдруг вспоминает, что и раньше близость Атобе тоже влияла на него так: ощущалась в любой ситуации, хотя далеко не всегда была приятной. Как камешек в ботинке, думает Санада – раздражает, но игнорировать невозможно.
- Я знаю одно место, - говорит Атобе, - тут не далеко.
Санада только пожимает плечами.
Это действительно всего две или три минуты езды на лимузине, и Санада рад, что так недолго, потому что разговор (разве они задержались не для того, чтобы поговорить?) не получается, а вместо этого Атобе улыбается, изучая его этим своим пристальным взглядом; только не хватает, чтобы он пальцы поднял к лицу, как он раньше делал, используя свою способность видеть слабые места.
Впрочем, не то чтобы у Санады были слабые места для Атобе. Когда-то, для другого человека, он весь был одним слабым местом – но это в прошлом. А взгляд Атобе просто кажется ему невежливым, вот и все.
Место, о котором говорил Атобе – ночной клуб, шумный и полный народу. В нем Атобе в своем ярком костюме выглядит куда уместнее, чем формально одетый Санада. Они проталкиваются сквозь толпу, и каким-то образом Атобе приводит его в уголок, где музыка перестает быть оглушающей, становится лишь терпимым фоном. Перед ними появляются стаканы – коньяк для Атобе, виски для Санады.
- За возобновление знакомства? – Атобе поднимает стакан. Санада молча пьет, стараясь не думать о том, что он здесь делает. Нельзя сказать, чтобы он чувствовал себя уютно в этой обстановке и в этом обществе – а пить, чтобы расслабиться, он не собирается.
- Эта женщина, - внезапно говорит он, - твоя подруга. Ты огорчил ее.
Мгновение Атобе смотрит, будто не понимает, о чем он, потом смеется.
- Держу пари, что огорчил. Я совершенно уверен, что маленькая хищная сучка рассчитывала завершить вечер совсем по-другому.
Санада размышляет о том, не сказать ли ему Атобе, что неприлично говорить в таком тоне о женщине, тем более, о той, с которой у тебя было свидание, но потом передумывает – в конце концов, он не знает, какие у них отношения, и это не его дело.
- А как твоя личная жизнь, кстати? – произносит Атобе – хотя Санада и не очень понимает, почему это "кстати". – Ты все еще с Юкимурой?
Что, о них с Сеичи знал весь Канто? Впрочем, они ведь не делали из этого секрета. Санада мог бы сказать, что Атобе это не касается, мог бы просто промолчать – с его отвратительными социальными навыками, на которые все время намекает Атобе, и это бы сошло. Вместо этого он говорит:
- Нет. Я больше не с ним.
Потому что это правда. Потому что прятаться от этой правды означает слабость. Потому что прошло полтора года, и он должен продолжать жить с тем, что произошло – хотя когда-то ему казалось, что жизнь без Сеичи немыслима.
- Я так и думал, - говорит Атобе. – Этому не суждено было длиться.
Но ведь это длилось! Четыре года... пусть даже последние два из них и были такими мучительными. Да, сейчас уже не так больно, как раньше. Но все равно больно. Настолько, что Санада даже не в силах сказать Атобе, чтобы тот перестал совать нос в его дела. Он смотрит вниз на свои сцепленные руки. Внезапно Атобе слегка наклоняется к нему через стол.
- Тебе не кажется, что здесь слишком шумно? Может быть, сменим обстановку?
Санада удивленно вскидывает голову. Они ведь только что пришли!
- Или хочешь остаться здесь?
Да нет, не хочет он. Вопрос о Юкимуре все равно словно стер все цвета в его восприятии, оставив только серый.
- Тогда поехали, - настойчиво говорит Атобе, и Санада не спрашивает куда.
Атобе целует его в лимузине, решительно и мастерски, переплетая их пальцы так же, как сплетаются их языки – и Санада думает, что для него это совсем не неожиданность. Он почти наверняка знал, что так будет – даже несмотря на то, что Атобе был в ресторане с девушкой. Наверное, он из тех, кому все равно, мужчина или женщина.
Но что действительно оказывается для него неожиданностью и от чего у него мертвеет внутри – это полная уверенность, которую он ощущает, что этот поцелуй – совсем не то, чего Атобе хочется.
* * *
Отель, возле которого они останавливаются, шикарен: переливающийся огнями даже сейчас, поздней ночью. Санада догадывается, что цены за номер в нем запредельные – нормальный человек такие деньги тратить никогда не будет - только такой, как Атобе, который к тому же *живет* в городе. Они проходят мимо стойки, не останавливаясь, и клерк выбегает к ним, чуть не перегибаясь пополам от услужливости.
- У меня здесь постоянные апартаменты, - говорит Атобе.
Они стоят в зеркальном лифте, в сопровождении охранников, и Санада видит свое отражение: мрачное, как обычно, лицо, только губы у него выглядят чуть ярче – от поцелуев. А у Атобе даже волосы не спутались.
Тогда, когда они целовались в раздевалке после матча с американцами – это тоже начал Атобе – они оба были встрепанные, потные и возбужденные от радости. И Атобе схватил его за запястья, так крепко, словно намеревался справиться с ним силой, если Санада вздумает сопротивляться – только Санада не вздумал. Поцелуй был быстрый, горячий, неловкий – а потом они отпрянули друг от друга, тяжело дыша – и глаза у Атобе сияли вызовом, словно он хотел сказать: смотри, что я сделал, на что я решился! Ты бы на такое не осмелился! И Санада пробурчал что-то вроде: "Ну и кому ты этим что доказал?" – но вместе со странным хмельным чувством он испытывал и вину, потому что тогда еще он не целовал Сеичи, даже боялся мечтать об этом...
Сейчас все не так. И ощущение неправильности растет в нем с каждым этажом, который лифт оставляет позади. Что они оба делают? Конечно, еще не поздно повернуть назад. Но Санада, как завороженный, следует за Атобе – в номер, который сначала обыскивают охранники. А потом они остаются одни – в многокомнатном, шикарно обставленном номере с подлинниками картин на стенах и огромной кроватью где-то там, в глубине.
Атобе с лихорадочно горящим, застывшим взглядом стягивает галстук и сбрасывает пиджак; небрежными, лишенными сомнения движениями расстегивает пуговицы рубашки. Он улыбается Санаде, и в этой улыбке приглашение – и Санада думает, что, наверное, это самая неискренняя улыбка, которую он видел в своей жизни. Он уверен, что Атобе, с его опытом общения с нужными людьми, сумел бы притвориться куда лучше, если бы постарался.
- Тебе помочь? – спрашивает Атобе. Когда он подходит так близко, Санада чувствует аромат его одеколона, а под ним – запах его кожи, и от этой близости у него кружится голова. Атобе действительно красив – так, что почти невозможно устоять. Когда рубашка сползает, обнажая его плечи, у Санады перехватывает дыхание. Ему хочется дотронуться до этого совершенного тела. Ему это нужно. Он больше не может терпеть.
Атобе и вправду помогает ему - распускает галстук, стягивает с него пиджак – не допустив ни одного неловкого движения. На его лице торжествующая усмешка. Его белые руки с отполированными ногтями ложатся на грудь Санады, выделяясь на его более темной коже. Ладони у него мягкие и теплые. Атобе выступает из сброшенных штанов одним грациозным движением – оставаясь нагишом – и снова целует Санаду. Его колено протискивается между ног Санады. Он прижимает Санаду к стене, хищно глядя на него из-под полуопущенных ресниц.
Близость Атобе, жар, исходящий от него – это почти невыносимо. Настолько, что еще несколько мгновений – и Санада сорвется. И ему станет – все равно. Все равно, что все происходящее сейчас между ними – фальшиво, как порно.
- Черт возьми, Атобе, ты же меня не хочешь! – он отпихивает, отбрасывает его с такой силой, что Атобе не удается удержаться на ногах; впрочем, пожалуй, он еще и выпил больше чем надо. Он валится на пол, глядит снизу вверх на Санаду, отползает к стене и сидит, опершись на нее, раздвинув ноги. Его напряженный член стоит между бедрами, в гнезде вьющихся волос. Но его эрекция не значит ровным счетом ничего. Потому что когда Атобе поднимает глаза, то с накатывающим ощущением холода, от которого волоски встают дыбом на руках, Санада читает в его глазах правду. В груди у него все сжимается – как будто рука стискивает сердце в кулак, кажется, еще немного и остановит совсем. А неужели он все-таки надеялся...
- Почему? – произносит он, и это звучит тупо, но он не может остановиться. – Почему ты так со мной?
- Извини. – Вот это новость, Атобе никогда не извиняется. Но это ведь и не извинение, всего лишь небрежно брошенное слово, за которым ни капли сожаления. Что ж, Санада сам во всем виноват – и теперь он получает то, что заслужил. Он виноват, что пришел сюда. Виноват, что задал этот вопрос.
– Извини, - повторяет Атобе, и при той же самой легкости это слово звучит по-другому. Так, словно он действительно имеет в виду то, что говорит. – Мне казалось... я думал, я смогу. Ведь он хотел этого – чтобы я жил. Он сказал мне – когда умирал у меня на руках, ты знаешь, что он умер у меня на руках? – чтобы я жил... без сожалений.
Он? Внезапно словно туман рассеивается перед глазами Санады, высвечивая газетные строчки – и имя становится лицом, и человеком, и шок становится пониманием. Кабаджи Мунехиро. Тот здоровый парень, что всегда следовал за Атобе, прыгал, когда тот щелкал пальцами, и никогда не произносил больше, чем одно слово - "да". Он мертв?
- Он закрыл меня собой, - Атобе сидит на полу и смотрит вверх на Санаду сквозь упавшие на лицо спутанные пряди – но Санада снова почти уверен, что сейчас Атобе не видит его. – Он вообще не должен был быть там. Я попросил его остаться, потому что мне было скучно. И он согласился. Он всегда соглашался. И заслонил меня. И умер. А я ничего не мог сделать. А сейчас... Я думал, у меня получится – хотя бы сделать то, что он хотел. Я думал... если это будет не с накрашенной куклой, у которой в голове калькулятор... и не с кем-то, кто думает только о карьере в фирме отца... у меня получится.
- И поэтому ты решил использовать меня? – Санада уже давно знает, что иногда бывает так больно, что от этого внутри все словно немеет. Но он не ожидал, что такую боль ему может причинить практически незнакомый человек. Впрочем, Санада понимает, что дело все-таки не в Атобе – великолепном даже сейчас, когда он сидит на полу, голый, в этой жалкой позе у стены, а на губах болезненная усмешка.
- Да, Санада. Использовать. Тебя.
- Этого не будет. – Это звучит уверенно – так, словно от того, как он это скажет, зависит, чтобы это стало правдой. Но это и должно быть правдой – больше Санада на эти грабли не наступит. Больше он никому не позволит... – Я сожалею о твоей потере, но никто, слышишь, никто больше не будет использовать меня так!
Никогда больше он не хочет лежать в постели с человеком, который с ним только телом.
На него накатывает ослепительное в своей яркости воспоминание. Пустой взгляд Сеичи, отсутствующее выражение лица - теплое, знакомое тело, равнодушно уступающее его прикосновениям...
Он так долго убеждал себя, что ему только кажется, будто что-то не так. Он так старался верить, что если он будет прилагать усилия, делать для Юкимуры все, что может – у них снова все наладится. Пока Акайя не объяснил ему...
"Сколько ты будешь его держать? У тебя что, совсем нет гордости? Он не любит тебя, он хочет быть со мной!" И он помнит свой ответ, свой севший от потрясения голос: "Если это правда, то почему он сам мне об этом не скажет?" – "Потому что он не хочет сделать тебе больно! Ты что, не понимаешь? Ты его душишь – своей заботой, своей любовью! Держишь его на привязи. Он живой человек – а с тобой он дышать не может!"
И слова Юкимуры, от которых, казалось, бьется даже то немногое целое, что еще оставалось в нем. "Я обещал тебе, что буду с тобой, Геньитиро. Тебе не нужно беспокоиться. Ты был рядом со мной, когда я был болен, когда я нуждался в тебе. Я знаю, что такое долг благодарности. Мы будем вместе – столько, сколько ты захочешь."
Он сказал: "Ты мне ничего не должен." Он сказал: "Я не хочу тебя больше видеть." Потому что это было единственное, что он мог сказать, чтобы Юкимура ушел, чтобы не считал себя обязанным оставаться с ним. Он отключил телефон, поменял сим-карту, не проверял свой мэйл. Он сделал все, чтобы освободить Юкимуру от себя.
Первые три месяца были хуже всего. Затем Санада взял себя в руки. И обнаружилось, что можно продолжать жить – точнее, совершать необходимые для жизни действия, даже если не можешь заставить себя чувствовать хоть что-нибудь.
- Я вижу, у тебя в этом деле большой опыт, - говорит Атобе. Он продолжает сидеть на полу, опираясь рукой о колено, и смотрит снизу вверх на Санаду. - Юкимура тебя хорошо отымел, да?
- Не смей!
Он берет со стола стакан и запускает его в стену над головой Атобе. Не потому, что сорвался от того, что сказал Атобе – а в качестве предупреждения. Хорошо, что ему достало ума не разбить что-то более ценное в этом безумно дорогом номере. Осколки падают на пол, цепляются за волосы Атобе, и тот машинально встряхивает головой – но даже ресниц не опускает.
Не смей лезть в мои мозги, думает Санада. Однако еще хуже этой способности Атобе видеть чужие слабости - странное сочувствие, которое послышалось Санаде в его голосе. К счастью, Атобе продолжает – таким тоном, как укоряют допустившего ошибку ребенка.
- Я не понимаю, что тебе не нравится, Санада. Ведь это естественно – если ты соглашаешься на one night stand, этого следует ожидать. Неужели кто-нибудь идет на случайную связь без того, чтобы думать при этом о ком-то другом?
Санада чувствует, как эти, в общем-то, справедливые слова задевают его.
- Ты ведь сам трахался бы со мной, думая при этом о Юкимуре, - равнодушно добавляет Атобе.
Нет. Нет, это не так. Да, Санада думал о Юкимуре сегодня, вспоминал о нем бессчетное количество раз – как и в любой другой день. Но когда в ресторане он потащился в туалет за Атобе – когда согласился пойти с ним туда, куда тот его звал... все это было не потому, что когда-то Юкимура был с ним, а теперь с другим. А почему? Потому что в пятнадцать лет они целовались в раздевалке, мокрые и торжествующие после победы? Или потому, что когда-то он находил игру Атобе одним из самых красивых зрелищ на свете? Или потому, что этот новый, острый, взрослый Атобе с глазами голодной кошки разбудил в нем что-то?
- Нет, - произносит он вслух. – Я бы не думал.
Рука Атобе взлетает к лицу, взгляд между пальцев – и Санада молча встречает его, не отводя глаз. Когда рука падает, ему кажется, что он никогда еще не видел, чтобы улыбка Атобе была такой горькой.
- Значит, я ошибся. Как нехорошо с моей стороны. Ты романтик, Санада. Эй, подожди! Давай попробуем еще раз! – он призывно улыбается, протягивая длинные пальцы. – Давай попробуем дать друг другу хотя бы то, что можем. Тебе понравится, я обещаю. Оре-сама все делает замечательно.
У Санады нет способности видеть чужие слабости, и все же в этот момент он ясно сознает, насколько эти слова Атобе – всего лишь маска. Последняя возможность скрыть уязвимость, которую Санада так ясно читает во всем – в слишком пристальном, дерзком взгляде, в чуть дрожащих уголках губ, даже в этих красивых пальцах, протянутых к нему.
Это так легко – протянуть руку в ответ, сделать шаг вперед. Его тело, изголодавшееся и так желающее этого человека, будет ему благодарно. Им действительно будет хорошо, Санада почти уверен в этом. И Атобе ждет его согласия.
- Нет, - говорит он. – Я не хочу. Я не хочу так.
Глупо. Наивно и глупо. Атобе опускает руку. Второго же шанса не будет. Тем, кто отвергает Атобе, второй шанс не дается – наверное, их заносят в черный список где-то на небесах, с испорченной кармой на три жизни вперед.
Атобе не смотрит на него. Его лицо выглядит заострившимся и усталым.
- Я так и думал. Что ты откажешься от того, что я могу дать. Тебе нужно все или ничего. Ты всегда был таким, Санада Геньитиро.
Откуда ты можешь знать, каким я всегда был?
- Потому что ты сам всегда был готов отдавать всего себя - тому, кто тебе важен... или для того, что тебе важно. Ты всегда горел таким мрачным, темным пламенем – на которое было немного страшно смотреть, но которое притягивало. И я... я завидовал тебе, Санада. Потому что сам так не умел. Я завидовал Юкимуре – потому что это пламя было для него. Только для него – ты больше никого не замечал вокруг. Одно время я надеялся, что, может быть, ты заметишь... но понял, что не судьба, не буду же я навязываться. У меня есть гордость.
О чем Атобе говорит? Это опять претензия на то, что он якобы знает Санаду лучше, чем Санада знает сам себя? Но отсутствие злорадства в голосе Атобе поражает его. Его слова звучат почти с грустью – и так обдуманно, будто Атобе сейчас говорит то, что хотел сказать уже давно, возможно, повторял про себя много раз.
- А потом я понял, что быть таким, как ты – это отнюдь не счастье. Потому что это очень больно – когда вкладываешь в победу все, что у тебя есть – и все равно проигрываешь.
Больно – Санада согласен с этим. Жить вообще больно... Ему хочется сказать это – хотя он и чувствует, что тогда он каким-то образом откроет Атобе о себе больше, чем привык открывать другим. Но этот человек, который сидит на полу у стены и разговаривает с ним сейчас – этот человек не похож на того циничного, равнодушного Атобе, что только что пытался использовать его. Он не похож и на того Атобе, что Санада знал в детстве – яркого, самоуверенного, беспечного... впрочем, может быть, Санаде только казалось, что он знает его таким. И, может быть, теперь – этого Атобе – ему хотелось бы узнать.
- Потом я понял, что, наверное, и быть рядом с тобой, быть тем, кому ты отдаешь все – тоже не легко. Не каждый сможет выдержать.
Юкимура и не выдержал. Санада не произносит этого. Почему-то ему кажется, что упомянуть имя Юкимуры сейчас – значит разрушить то очень хрупкое, что вдруг – за какие-то две-три минуты – возникло между ним и Атобе. Хрупкое – но важное, от чего Санада думает, что пусть даже они оба заблудились, наделали ошибок, наговорили ненужных вещей – но, может быть, еще не поздно выйти на верную дорогу.
- Знаешь, - внезапно Атобе вскидывает голову, и в этот момент на его лице то самое, торжествующе-победительное выражение, с которым он щелкал пальцами, заставляя в один голос реветь весь теннисный клуб Хётея, - у меня идея. Здесь внизу есть корт. Как насчет того, чтобы сыграть? Один сет – я не стану тебя слишком утомлять.
- Ты с ума сошел, - бормочет Санада, с трудом приходя в себя от изумления. – Два часа ночи. Люди спят – кому понравится, что у них под окнами лупят по мячу?
- Здесь хорошая звукоизоляция, - отметает возражение Атобе – встает, не заботясь о том, чтобы одеться, и направляется к телефону.
- Да у меня и ракетки нет. И формы.
- Вот я же и звоню. Нам все доставят.
Разумеется. В два часа ночи. Для Атобе-то? Неужели Санада мог в этом сомневаться? Он пожимает плечами – но правда в том, что он наконец-то чувствует, как то, что стискивало его сердце, постепенно отпускает, дает ему дышать.
А через четверть часа он стоит на залитом электрическим светом корте, с ракеткой в руке, и охрана Атобе тихо переговаривается между собой, невидимая в темноте. Атобе стоит напротив него, по другую сторону сетки, сжимая в руке ярко-желтый мяч. И в тот момент, когда он ударяет по нему ракеткой – и весь мир для Санады сосредотачивается в приближающейся желтой молнии – Санада успевает подумать: может быть, действительно, еще не поздно.
Автор: Juxian Tang Название: Возвращение Рейтинг: R Пейринг: Эчизен Рёга/Эчизен Рёма Статус:закончен Краткое содержание: Он всегда звонит неожиданно. Но он знает, что его звонок ждут. Warning: incest (?), underage Примечание: Этот фик – подарок на день рождения для Viole2xta текст размещен с разрешения автора Дисклеймер: все принадлежит Кономи
читать дальшеОн слушает длинные гудки, зажав трубку между плечом и ухом, средний палец нетерпеливо постукивает по сигарете, стряхивая пепел. Ну, подойдет уже сегодня кто-нибудь, наконец? Женский голос. Сделать вдох.
- Добрый день, можно позвать к телефону Эчизена Рёму?
Отработанная фраза. Он безукоризненно вежлив. Он не боится, что его узнают - его голос давно забыли, если женщина на том конце провода вообще когда-нибудь его знала. До него доносится чуть прикрытое ладонью:
- Рёма! Тебя к телефону.
И, наконец – наконец! – тот самый ответ, которого он так ждал.
- Да.
- Привет, коротышка.
Привет, брат. Я вернулся. Да, опять. Я скучал по тебе. Как всегда. Ты придешь? Я буду ждать тебя. Несказанные слова – да и ненужные. Нужное – это адрес, и Рёга произносит его скороговоркой - и Рёма, блистательный в своей лаконичности, отвечает только один раз - "хм".
Что ж, его родители привыкли к тому, что их молчаливый сын всегда поступает так, как хочет. Так что, даже если они спросят Рёму, кто ему звонил и куда он собирается после этого телефонного звонка, и он им не ответит – никто не удивится.
Рёга вешает трубку, и на его лице играет бредовая, счастливая улыбка. Теперь ждать. Ждать - лениво всасывать рамен в грязной забегаловке, вертеть в пальцах кружку с дешевым кофе, который невозможно пить – и выходить наружу курить – и не смотреть на часы, не смотреть... пока вдали на полупустой улице не покажется маленькая фигурка... которую одновременно с глазами сердце узнает странным толчком.
Рёга улыбается, Рёга обнимает Рёму за плечи, ведет внутрь, заказывает рамен – сидит, облокотившись о стойку, и смотрит, как тот ест. С полным ртом лапши Рёма, конечно, не может говорить. Это удобно. Потому что говорит Рёга. Рассказывает – неторопливо, с удовольствием - где был, что делал, что видел. Бесконечно отредактированная версия реальности, разумеется – та, которую, по мнению Рёги, стоит знать его несовершеннолетнему брату.
Рёма не перебивает; Рёма не поддакивает, выражая заинтересованность. Он ест рамен и смотрит, огромные зелено-карие глаза в пол-лица. Его глаза куда более красноречивы, чем он сам. Его глаза говорят, что не верят и в десятую долю рассказов Рёги. Говорят, что все понимают: зачем тот рассказывает – и, возможно, что опускает в своих рассказах.
Рёма не спрашивает ни о чем; если хотите узнать мнение Рёги, это одно из самых замечательных его качеств. Не спрашивает, что Рёга сотворил со своей жизнью. И что собирается делать дальше. И когда думает остановиться. И неужели ему не страшно, что время идет, а он так и не нашел своего пути. Все эти вопросы Рёга и сам себе может задать, благодарим покорно – и задает порой, поздней ночью, под последнюю сигарету, когда уж очень сильно хочется депресснуть.
С коротышкой он встречается ради другого.
Рёма даже не спрашивает его, надолго ли он.
С раменом покончено, Рёга кладет на стол деньги, обменивается взглядом с хозяином. Каждый раз это другая забегаловка, ему не нравится бывать в тех местах, где его уже видели, но каждый раз, когда он приезжает в Токио, он с легкостью находит такие заведения... наверное, это еще одно свидетельство его далекого от совершенства морального облика. Ну, не в love hotel же ему вести своего младшего брата.
Рёма сползает с высокого стула – и Рёга пропускает его вперед, открывает перед ним дверь в маленькую комнатку за стойкой.
Каждый раз это другая комната – но все они до странности похожи. Или Рёге так кажется, потому что в тот момент, когда он закрывает за ними обоими дверь, реальность перестает иметь для него значение - только узкие плечи и темные волосы, падающие из-под кепки на затылок.
Рёга закрывает глаза. Закрывает глаза и падает – вперед, в эту близость, лицом к тонкой шее, носом в мягкие прядки волос – руки кольцом, ощущая сопротивление удивительно крепких мускулов.
И крошечный вздох, который издает Рёма – от неожиданности – эхом отдается в теле Рёги.
- Здравствуй, коротышка.
У Рёмы хрупкие запястья и мозолистые от ракетки подушечки пальцев. Рёга целует кончик каждого пальца. Зеленые глаза смотрят на него – пристально, серьезно - словно впитывают его лицо. И тонкие руки послушно подняты вверх, когда Рёга тянет с него майку. И горячие ладони, касающиеся его груди... и короткий, неуклюжий поцелуй – Рёма никогда не говорил об этом, но Рёга подозревает, что он не любит целоваться, считает это девчоночьим занятием.
- Ты опять курил.
- Конечно.
Кровать узкая и звенит пружинами. Окно наполовину зашторено желтой занавеской, сквозь которую пробиваются лучи предзакатного солнца. Рёге кажется, будто эту картину, в разных вариантах, он уже видел – ощущение дежа вю – и в то же время, по его желанию, все происходящее отпечатывается в его мозгу – как фотография на память. Чтобы перебирать, возвращаться снова и снова – когда он будет далеко, в другой стране, занят чем-то, о чем не расскажет Рёме при следующей встрече.
Лицо Рёмы сосредоточенно - каким обычно бывает лишь когда он играет в теннис и ему попадается сложный, но интересный соперник. Худые ноги раздвинуты, пальцы до боли вцепляются в плечи Рёги – и бедра рывком подаются вперед, когда ладонь Рёги ложится на его член.
Кондиционера нет, им жарко, они дышат так громко, что, должно быть, сквозь тонкую дверь все слышно. Неужели Рёму это не волнует, мелькает в голове у Рёги – неужели ему все равно, что о них подумают? Но под его языком соски Рёмы встают, как от холода, дрожь проходит сквозь его тело, кожа покрывается мурашкам, когда Рёга начинает скользить ладонью вдоль его члену.
А затем маленькие горячие руки Рёмы стискивают его член, пытаясь ответить тем же, оказать ту же услугу – и Рёге кажется, что свет перед глазами меркнет, превращается в темный вихрь.
Они всегда делают это только так: только руками - никогда еще не доходили до конца, до настоящего проникновения. Не потому что Рёма не позволил бы ему или Рёга не хотел бы. Рёга думает, что Рёме, возможно, просто не приходит в голову, что это возможно, а он сам... он не хочет делать ему больно. Может быть, в следующий раз, когда коротышка немного подрастет. Будет повод еще раз вернуться.
Все заканчивается быстро, липко и мокро – но для этого есть упаковка влажных салфеток на столике рядом с кроватью. Рёга тихо смеется, вытирая ладони Рёмы – хотя тот хмурится, сопротивляется и шипит что-то вроде:
- Я сам могу это сделать.
Липко и мокро, да – но не грязно, никогда не грязно, какой бы жалкой ни была забегаловка, каким бы засаленным ни было покрывало. Там, где Рёма – там нет грязи, думает Рёга. Когда он делает это с другими – теми, кто ему нравится, или ради денег, или от скуки, или потому, что нет возможности отказать – там всегда присутствует элемент грязи. Но с Рёмой он чувствует себя чистым. Словно даже то, что происходило с ним между двумя их встречами, смывает с него близостью с Рёмой.
Еще две, три минуты они лежат рядом, он обнимает Рёму за шею – не отпущу тебя, никогда не отпущу – а потом, чувствуя, как лужица пота скапливается между его локтем и ключицей Рёмы, Рёга встает с кровати. Чтобы не ждать, пока Рёма сам захочет высвободиться.
- Жарко, - да, жарко – хотя солнце уже становится оранжевым, склоняясь к горизонту. - Тебе пора домой.
- Я ракетку взял, - говорит Рёма. – Я думал, мы поиграем.
Да, Рёга видел – ракетку за его плечом, почти такую же неотъемлемую часть его облика, как его кепка. Он украдкой сжимает руку в кулак, чувствуя как привычная боль пронзает запястье. Рёме не нужно знать об этом - не нужно знать, как давно он не играл.
- Извини, - говорит Рёга. – У меня сегодня нет времени. А завтра уезжаю.
- Ты всегда так говоришь, - бормочет Рёма. Взгляд у него в этот момент как у обиженного кота. Рёга улыбается без угрызений совести.
- В другой раз, коротышка.
Ты ведь дождешься, да? У нас будет другой раз. Я приеду еще. Я тебе позвоню.
Автор: Juxian Tang Название: Выходной Рейтинг: PG Персонажи: Тамаки, близнецы, Мизуки, Юта, Фуджи, Кисаразу, Камио, Шинджи Статус:закончен Краткое содержание: Очередная "блестящая" идея Тамаки приводит к знакомству с несколькими игроками в теннис текст размещен с разрешения автора Дисклеймер: все принадлежит Кономи
читать дальше- Смотрите! – восклицание Тамаки прозвучало тем представляющим опасность тоном, который можно было бы озаглавить "меня посетила блестящая идея, и вам сейчас придется за это отдуваться". Хикару моментально уставился в потолок лимузина, как будто впервые видел это захватывающее зрелище.
- Да, мой господин, - Каору осторожно повернул голову вправо – куда, похоже, смотрел Тамаки.
- Это корт для простых людей, - оповестил Тамаки гордо.
- Да, мой господин?
- Корт, на котором бедные люди, лишенные другой возможности заниматься спортом, удовлетворяют свое стремление к здоровому образу жизни!
- Хм... да.
Каору отчаянно захотелось, чтобы машина поехала побыстрее – глядишь, внимание Тамаки переключилось бы на что-нибудь другое. Но, как назло, зеленый свет по-прежнему не загорался. Дурацкий светофор! Какой смысл так тормозить движение в восемь часов утра в воскресенье – когда все нормальные люди (кроме Тамаки и, благодаря ему, братьев Хитатиин) еще спят?
Впрочем, кое-кто из простых людей тоже уже не спал, неохотно заметил Каору. На корте было трое – двое по разным сторонам сетки, а третий стоял рядом и наблюдал за ними, скрестив руки на груди.
- У меня возникла отличная мысль! - ну вот, начинается. – Почему бы нам не пойти и не поиграть в теннис с простыми людьми на их корте?
Хикару не удостоил Тамаки ответом, так что ответственность за отказ, как обычно, легла на Каору.
- Но для чего нам это делать?
- Как вы не понимаете? – Тамаки возбужденно вертел головой, заглядывая в глаза Каору и пытаясь поймать взгляд Хикару – впрочем, тщетно. – Это корт для простых людей! Харухи – из простых людей! Игра на этом корте поможет нам понять, как мыслят простые люди!
- Но Харухи *не играет* в теннис.
- Он ведь все равно своего добьется, Каору. Сейчас щенячий вид в ход пойдет.
Однако Каору решил еще побороться – если не ради победы, то хотя бы ради тренировки.
- У нас ведь были совсем другие планы! Разве мы не в зоопарк едем? И я не буду говорить, чья это была идея изначально!
- Зоопарк все равно еще закрыт, - Тамаки достало совести смутиться. – Он открывается в десять.
- И зачем мы так рано встали?! – это Хикару и Каору произнесли одновременно.
Затем, что Тамаки не может спать, со своей гиперактивностью. Иногда Каору почти сочувствовал ему. Наверное, это было довольно скучно - просыпаться каждое утро в шесть и ждать, ежеминутно поглядывая на часы, когда же позвонить кому-нибудь будет уже в рамках приличий. Каору вздохнул.
- Кстати, у нас собой, надо полагать, есть форма и ракетки?
Очевидно, это в голову Тамаки не приходило. Впрочем, его замешательство длилось лишь несколько секунд.
- Мы можем купить! Или позвоните – и вам за пятнадцать минут все привезут! А мы в это время можем пообщаться с простыми людьми в неформальной обстановке!
Каору посмотрел на Хикару. Вариантов было мало. Либо два часа стоять перед закрытыми воротами зоопарка в компании с обидевшимся Тамаки, либо...
- А у моего господина есть форма и ракетка?
Вид у Тамаки сделался совсем растерянным.
- Ну... где-то есть. Я попрошу поискать...
Каору не сомневался в результатах поиска.
- Ладно, - произнес он. – Я скажу, чтобы для тебя захватили запасной комплект, - и взялся за телефон.
* * *
К тому времени, как они появились на корте, простые люди уже прекратили играть. Сейчас они все втроем стояли у сетки и что-то обсуждали. Точнее, говорил один из них, каким-то образом ухитрявшийся с высоты своего невеликого роста смотреть на двух остальных сверху вниз. Остальные двое – мальчик со шрамом на лбу в виде креста и мальчик с красной лентой на голове – терпеливо слушали.
- Они же маленькие, - пробурчал Хикару. – Мы что, будем играть с младшеклассниками?
Но было уже поздно. Простые люди заметили их – и теперь внимательно следили за их приближением. О Господи, подумал Каору, Тамаки, кажется, включил режим "я пришел озарить вашу жизнь своим присутствием". Надеюсь, он додумается не называть их "простыми людьми" в лицо.
- Доброе утро!
Двое мальчиков помладше издали какие-то неопределенные звуки типа "хмм" или "ааа". Третий – после некоторой паузы, во время которой он с интересом изучал лимузин Тамаки, остановившийся неподалеку, и завивал вокруг указательного пальца прядку темных волос - ответил довольно вежливо:
- Доброе утро.
- Это муниципальный корт? – похоже, до Тамаки все-таки дошло, что здесь их не слишком ждали; однако голос его потерял только очень небольшую долю своей обычной жизнерадостности.
- Это очевидно, - улыбка темноволосого мальчика из-под покручивающей прядь волос руки получилась насмешливой и загадочной. Словно он расценивал их с Хикару и Тамаки как какие-то объекты для исследования.
- И здесь может играть кто хочет?
- Это уличный корт, - пробурчал мальчик со шрамом. – Здесь играет тот, кто пришел раньше.
- А! – через мгновение Тамаки осенило. – Вы думаете, мы собираемся отнять у вас корт?
- Как будто вы смогли бы!
- Но мы думали, - улыбка, которой Тамаки одарил их всех, явно была из арсенала припасенных на крайний случай - когда обеспечить хорошее отношение окружающих было особенно важно, - может быть, мы сможем сыграть с вами?
- Нет!
- Юта-кун. Н-фу. Я думаю, это *интересная* идея.
Мальчик со шрамом на лбу обиженно засопел.
- Но, Мизуки-сан, мы же собирались...
- Если они не хотят, то тем лучше, - пробурчал Хикару. – Они и играть-то, должно быть, толком не умеют.
- Что? – взгляд Юты, казалось, был способен испепелить Хикару на месте. – Что ты сказал?
- Юта-кун, достаточно. Кстати, а что насчет этого думает Кисаразу-кун?
Судя по взгляду мальчика с красной лентой, думать в этой компании предоставлялось одному человеку. Который этим и воспользовался.
- Я полагаю, что сыграть матч с неизвестными противниками будет полезно для вас, - вынес окончательное решение Мизуки.
- Мизуки-сан...
- Не надо канючить, Юта-кун. И я хочу посмотреть, как вы с Кисаразу будете взаимодействовать на корте. А вы, - он перевел взгляд на близнецов, - играете парой?
Каору и Хикару переглянулись.
- Ха. Он спрашивает, играем ли мы парой?
- Мы играем только парой!
- Отлично. – Мизуки, наконец, отпустил свои волосы. – Значит, Сент-Рудольф против...
- Оурана.
- Оуран.
- Не слышал про такую школу, - пробурчал Юта.
- Оуран – это та школа для богачей, - довольно прохладно заметил Кисаразу.
- Я не помню их на соревнованиях.
- Они не слишком удачно выступили в этом году, - мягко проговорил Мизуки. – И в прошлом. И в позапрошлом.
- Мизуки-сан, нам действительно нужно с ними играть?
Черт побери Тамаки, который их во все это втянул. И черт побери Хикару, который, похоже, готов был взорваться от такого пренебрежения. Каору попытался смягчить ситуацию, как умел:
- Давайте сыграем и посмотрим, кто чего стоит.
- О, Сент-Рудольф – это католическая школа? – Да здравствует умение Тамаки замечать очевидное.
- Конечно. – Мизуки, чуть прищурившись, смотрел на него – странным взглядом, который мог бы показаться ласковым, если бы не был столь оценивающим. Да сих пор Каору видел такой откровенно испытующий взгляд только у Кёи. Но у Кёи в комплекте к взгляду шли очки и внешность хладнокровного умника. Мизуки же выглядел очаровательным, как... ну, например, как Харухи - с этими его падающими на темно-синие бархатные глаза прядками.
- Кстати, - произнес он, будто только что вспомнил. - Мизуки Хаджиме, третий курс junior high. А это Фуджи Юта и Кисаразу Атсуши, второй курс.
Отлично, подумал Каору, придется играть против детей на два года младше.
- Суо Тамаки, второй курс senior high.
- Хитатиин Хикару и Хитатиин Каору.
Сейчас они спросят, кто из нас кто, подумал Каору – но вместо этого Кисаразу наивно произнес:
- Вы будете играть в этой одежде? И где ваши ракетки?
- Сейчас прибудут.
- Отлично. Значит, вы играете первый матч парами, а следующий я сыграю против Суо-сана – если тот не возражает, - проговорил Мизуки.
Хикару и Каору переглянулись. Может быть, хоть это научит Тамаки относиться к собственным блестящим идеям с осторожностью. Юта мрачно установил ракетку на корт.
- Верх или низ?
- Верх, - как всегда, их мысли совпали – ответ получился хором. Ракетка упала. Верх – Каору и не сомневался, что так будет.
- А кто будет судить?
- Может быть, Суо-сан возьмет это на себя?
Тамаки отчего-то выглядел довольно растерянным – что, откровенно говоря, доставило Каору немалое удовлетворение. Ну, ведь он же знает правила, подумал он, Тамаки даже умеет играть. Все умеют играть в теннис!
- А... ладно, хорошо... о, Хикару, Каору, вот и ваша машина.
Возможно, это будет даже интересно, подумал Каору, хлопая по поднятой в победительном жесте ладони Хикару.
* * *
Нет, возможно, это была не такая уж блестящая идея, думал Тамаки, глядя на стоящие друг напротив друга пары. Если Хикару и Каору разобьют ребят из Сент-Рудольфа на голову, то ты могут обидеться – и всякому общению с простыми людьми придет конец. Они уже и сейчас поглядывали на Хикару и Каору, одетых в специально для них пошитую форму, с ракетками, сделанными на заказ и различающимися только буквами "H" и "К" на ручке (впрочем, Тамаки был совершенно не уверен, что каждый из близнецов держал ракетку с инициалом, соответствующим его имени), так, словно те забрались на их территорию.
Простые люди очень серьезно относятся к вмешательству в их занятия, отметил для себя Тамаки.
Мизуки-сан, скрестив на груди руки, стоял у кромки корта с сосредоточенным видом. Тамаки подумал, встать ли ему рядом - или пойти сесть на скамейки. Ах да, ему же нужно судить. Ну ладно...
Хикару – возможно, это был Хикару – встал на подачу, размахнулся, ударил. Мяч просвистел в воздухе ярко-желтой молнией. Тамаки едва успел перевести взгляд на другую половину корта. Что там произошло? Мальчик со шрамом отбил? Кажется, что-то свистнуло. И все почему-то остановились.
После некоторое паузы Каору (то есть, возможно, Каору) произнес:
- Мой господин. Это будет ноль-пятнадцать.
Тамаки почувствовал, как лицо у него заливает краской – пять пар глаз пристально разглядывали его. Он мотнул головой и попытался сделать вид, что ему совсем не неудобно.
- Да, ноль-пятнадцать.
- Он называет его "мой господин", - очень громко прошептал Кисаразу Юте, на что тот ответил, бросив быстрый взгляд на Мизуки:
- Тише. Не надо наводить кое-кого на мысли.
Снова подача Хикару. На этот раз возврат от Сент-Рудольфа удалось отбить. Кажется, близнецы поймали ритм, подумал Тамаки с удовольствием, сейчас они покажут, на что способны. Все опять закончилось как-то неожиданно. Тамаки поймал полный упрека взгляд Каору.
- По пятнадцати.
- Может быть, стоит судить этот матч самим? – последовало предложение от Юты. Ну, Мизуки мог бы судить, например, подумал Тамаки. Словно угадав его мысли, Мизуки деликатно улыбнулся, не выражая никакого желания взять судейство на себя.
- Конечно, Юта-кун, это будет лучший выход.
Несмотря на унижение, которое Тамаки испытал, когда его сместили из судей, пожалуй, это принесло ему облегчение. Он перешел с середины корта в сторону Мизуки, который снова принялся накручивать волосы на палец.
- Тридцать-пятнадцать.
Глаза у Мизуки были сужены, взгляд такой напряженный, словно он не хотел пропустить ни момента матча. Простые люди очень серьезно относятся к теннису, сделал еще один вывод для себя Тамаки.
- Я так понимаю, ни один из вас не член теннисного клуба в Оуране? – Мизуки по-прежнему не отрывал глаз от игры, но хотя бы готов был поддерживать разговор, что весьма обрадовало Тамаки, который уже начал уставать от молчания.
- Нет, - согласился он. – У нас свой клуб.
Мизуки, пожалуй, прошел бы квалификацию для host club'a, подумал он неожиданно. Впрочем, у них уже был один представитель расчетливого типа. Кёя... Кёя, который вчера на его предложение съездить в зоопарк посмотрел на него таким далеким взглядом, что Тамаки вдруг почувствовал себя как будто в другой вселенной. Возможно, причина была в том, что Тамаки собирался заехать за ним в полвосьмого утра... если бы не факт, что в последнее время все предложения Тамаки заняться чем-то вне клуба наталкивались на отказ Кёи.
Словно у Кёи появились другие интересы - и ему, Тамаки, рядом с ним больше не было места. Нет, конечно, это было не так - не могло быть. Просто Кёя, наверное, был занят... просто...
- Это заметно, - произнес Мизуки.
- Что заметно?
- Что они не в теннисном клубе.
- Сорок-пятнадцать.
- Но они же выигрывают! – Тамаки возмутился за своих. Темно-синие глаза с загадочным выражением обратились к нему.
- Это пока.
- Один-ноль, Оуран.
Тамаки заметил взгляд, который на Мизуки бросили Юта и Кисаразу, меняясь кортами с Хикару и Каору - словно искали его одобрения или поддержки. Хм, на Тамаки почему-то таким взглядом никто не смотрел – хотя он и был председателем клуба, генератором идей и прочее, и прочее. Что ж, по крайней мере, в данный момент Хикару и Каору казались достаточно удовлетворенными. Если они победят, то не станут слишком злиться, решил Тамаки.
Подачу Сент-Рудольфа они тоже выиграли. Впрочем, Кисаразу и Юта вовсе не выглядели обескураженными, подходя к Мизуки. Тамаки внезапно ощутил беспокойство.
- Мизуки-сан?
- Все в порядке. Я понял, где у них слабости. У них идеальное взаимопонимание и синхронизация действий. Но подают они небрежно и...
В течение следующих двух минут Тамаки пытался понять, что именно Мизуки втолковывает двум своим приятелям. Главное он, впрочем, понял – от чего сорвался с места и устремился к Хикару и Каору.
- Мой господин?
- Он... он... он советует им, где у вас слабые места!
Хикару и Каору обменялись взглядами.
- Все в порядке. Это им мало поможет.
- У нас *нет* слабых мест, правда, Каору?
Третий гейм близнецы тоже выиграли – хотя и не без труда. Тамаки изнывал от волнения, бегая вдоль кромки корта - стоять неподвижно, как это делал Мизуки, он был уже не в состоянии.
- Ну же, Хикару, Каору, давайте!
После четвертого гейма счет стал три-один. Тамаки с глубокой обидой косился влево, на издающего довольное "н-фу" Мизуки. Это нечестно, в конце концов – вычислять слабости противника и потом использовать их! А слабости, видно, у Хикару с Каору все же были – и Юта с Кисаразу нащупывали их со все большей точностью.
Три-два. Три-три. Тамаки схватился за голову. Один из близнецов - Хикару, очевидно - начал злиться – и его игра стала совсем неосторожной. Три-четыре. Четыре-четыре. Четыре-пять.
- Хикару! Каору! – его беспомощные вопли оставались без внимания. Впрочем, он уже представлял, как близнецы жестоко отомстят ему – посчитав, что это он во всем виноват, втянув их в эту игру. Мизуки светился жестоким, удовлетворенным светом. Как он все-таки похож на Кёю, еще раз подумал Тамаки. Ничего общего во внешности – но в личности определенное сходство было. И так же, как Кёе, триумф удивительно шел Мизуки.
- Гейм и матч, - довольно произнес Юта Сейчас он немножко походил на щенка, который ждал, что его похвалят за отлично выполненную команду. Близнецы же выглядели мрачно, как грозовые тучи, и Тамаки знал, что эта гроза прогремит над головой у него. - Ну, как мы, как мы, Мизуки-сан?
Несколько мгновений Мизуки задумчиво покусывал губы, не произнося ни слова. Его взгляд был направлен куда-то мимо Юты - Тамаки оглянулся, увидел двоих мальчиков, подходящих к корту - и еще одного, стоящего чуть в стороне.
- Отличная игра, Юта-кун, Кисаразу-кун. Я был уверен в вас с самого начала.
Тамаки не стал бы клясться, но ему определенно показалось, что Мизуки постарался, чтобы его голос звучал как можно громче.
- Да, Юта, я тоже видел, - с улыбкой произнес мальчик, цвет глаз которого Тамаки не мог рассмотреть, потому что они были закрыты в щелочки. Юта подпрыгнул, развернувшись на 180 градусов.
- Аники? Ты что здесь делаешь?
Улыбка мальчика стала еще шире.
- Решил, что теннис в выходной день мне тоже не помешает.
Удивительно было, каким образом прямо в течение буквально двух секунд лицо Юты из торжествующего превратилось в напряженное и сердитое. Его старший брат продолжал улыбаться.
- Интересно, кто будет играть следующим, - пробормотал один из пришедших мальчиков. - Фуджи-сан пришел раньше нас, но это корт, где играют парами, а я не думаю, что его брат захочет играть второй матч подряд. Впрочем, Мизуки-сан был здесь еще раньше, следовательно, теперь его очередь играть, но с кем он будет играть в паре? Может быть, мы можем бросить жребий, и решить, кто будет играть, таким образом...
- Шинджи, замолчи! - второй мальчик, с рыжими волосами и наушниками от плейера на шее, закатил глаза. - Так кто играет?
- Мы специально сегодня пораньше встали, чтобы сюда прийти, - громко шипел на своего брата Юта. - Специально, чтобы никто нам не мешал тренироваться...
- Мне всегда казалось, что на этом корте может играть кто угодно.
- Мой господин, ведь Мизуки-сан собирался сыграть матч с тобой! – очень громко заявил Каору. Тамаки в ужасе воззрился на него: такого он не ожидал. Что ж, близнецы явно не полагали, что месть – это блюдо, которое лучше подавать холодным. Их месть последовала крайне незамедлительно.
Похоже, Мизуки тоже оценил опасность этого выпада. Они-то действительно собирались – но до того, как убедились, насколько Тамаки беспомощен в теннисе. Двое прибывших мальчиков с интересом уставились на них.
- Это корт для парной игры! – обиженно заявил мальчик с плейером.
- Как будто ты играть сюда явился, - продолжал бубнить Юта. Улыбка его брата чуть померкла на мгновение, а потом стала еще шире.
- Конечно, играть. Кто сейчас играет?
Его глаза вдруг приоткрылись, и Тамаки едва не вздрогнул, увидев, как они блеснули ледяной бирюзой.
- Вот он - и он, - указал рыжий мальчик на Тамаки и Мизуки.
- Как насчет того, чтобы составить мне пару, Камио-сан? - Фуджи-старший ангельски улыбнулся.
Кажется, Тамаки впервые увидел Мизуки утратившим контроль над ситуацией. Если он будет продолжать так крутить свои волосы, он их выдерет, подумал Тамаки. Но... у него вдруг возникло очень ясное ощущение того, что отказаться в этой ситуации было невозможно. Мизуки некоторое время задумчиво созерцал горизонт, а потом прядь волос была отпущена с миром.
- Что ж, давайте сыграем.
- Мизуки-сан, - вид у Юты был очень расстроенный. – Он же совсем не умеет...
- Мой господин, - похоже, Хикару и Каору были вполне довольны результатом своих манипуляций. – Пойдем подберем тебе форму.
Когда Тамаки вновь появился на корте – чувствуя себя крайне неловко в совершенно новой, белоснежной форме среди разрозненно одетых простых людей (мальчик с плейером даже был в спортивных штанах, а не в теннисных шортах!) – на противоположной стороне корта уже стояли их соперники.
- Суо-сан. – Мизуки улыбнулся по-христиански терпеливой улыбкой. – Будем играть без сожалений? – И со все той же улыбкой, куда тише, прикрыв рот ракеткой, добавил. – Только не надо путаться у меня под ногами.
* * *
Тамаки умел играть в теннис. Во всяком случае, когда-то умел. Учитель, который приходил к ним давать ему уроки, даже говорил, что он делает успехи. И хвалил силу его подачи. Что ж, по крайней мере, в своей подаче Тамаки был уверен.
Он подкинул мяч, размахнулся, ударил по нему ракеткой и... мяч просвистел мимо противников, выше плетеного забора – приземлившись, очевидно, где-то далеко в кустах.
- У моего господина всегда было плохо с контролем, - услышал он, как огорченно бормочет Каору... или Хикару. Нет, пожалуй, все-таки это был Каору.
Когда его вторая подача ушла в аут и мяч не нашли, один из близнецов – и Тамаки был совершенно уверен, что это был Хикару - довольно громко предложил послать водителя в магазин за ящиком мячей. Тамаки увидел, как их противники переглядываются.
- Суо-сан, - тон у Мизуки был очень сдержанным. - Сила подачи не имеет смысла, если мяч не попадает в квадрат.
- По крайней мере, это быстро закончится, - бормотал у кромки темноволосый мальчик. - И если Акира-кун не устанет после этого матча, то мы можем сыграть еще один. Кажется, Момо-сан обещал прийти, и, возможно, он приведет с собой Эчизена. Хотя Эчизен не любит так рано вставать, я никогда не видел его на корте до полудня, но, может быть...
Его третья подача, наконец-то, попала в корт, была отбита и... Позже Тамаки вспоминал то, что началось после этого, как какой-то кошмар. Раньше он даже не мог вообразить, что игра может идти с такой скоростью и интенсивностью. Он делал все, что мог, бросаясь к мячу в надежде его отбить, но отбить хоть как-то – это был максимум того, что ему удавалось. Однажды они с Мизуки столкнулись в середине корта так, что оба едва не упали - взгляд, который Мизуки подарил ему, напомнил ему Кёю в минуты его худшего настроения - хотя Мизуки и не сказал ничего. Мизуки был более успешен в своих ударах - но Тамаки уже начал сознавать, что один против двоих может продержаться только определенное время.
Ноль-один. Ноль-два. Ноль-три. Четвертый гейм они неожиданно выиграли – каким-то образом Мизуки удалось найти средство против партнера Фуджи. Тамаки, мокрый, как мышь, от всего этого беганья по полю, как-то приободрился. Как будто в отместку в следующем гейме Фуджи не позволил им взять ни одного очка. Улыбка Мизуки сделалась застывшей.
Тамаки с трепетом вышел на линию – опять была его подача.
- Суо-сан, - Мизуки ободряюще кивнул ему. – Все получится.
Он уже действительно устал, ему хотелось, чтобы все это поскорее закончилось – но в то же самое время Тамаки вдруг ощутил, что ему каким-то образом передается та странная, стоическая гордость, с которой Мизуки воспринимает этот катастрофический матч. Тамаки не мог сдать остаток матча – просто не мог, если хоть немного собирался уважать себя после этого.
Он вдруг вспомнил, как когда-то давно убеждал Кёю, что тот способен бороться за то, что для него важно, вкладывая в это все свои силы. Но на самом деле, самому Тамаки почти никогда не приходилось ни за что бороться серьезно (разве что за вовлечение Хикару и Каору в host club).
Я смогу доказать свои слова делом, Кёя, внезапно подумал он. Чтобы быть достойным тебя.
Кажется, это лучшая подача в его жизни – самая точная, по крайней мере. Тамаки даже думал, что ее не возьмут - но Камио оказался у мяча вовремя, отбил и... ракетку выбило у него из рук, а мяч покатился по корту. На миг показалось, что все вокруг замерло. Тамаки чувствовал, как на него смотрят - так, что он не знал, гордиться ему или стесняться.
- Сокрушительная подача, - пробормотал Юта.
- Это было замечательно, Суо-сан, - произнес Мизуки, и, похоже, на этот раз его голос звучал искренне.
Впрочем, пожалуй, это был звездный час - нет, звездное мгновение Тамаки, поскольку следующую его подачу Фуджи отбил с легкостью.
- По пятнадцати.
Снова мелькание мяча над сеткой. Тамаки подпрыгнул, услышал возглас Мизуки:
- Не надо! – но было уже поздно. Это был прекрасный удар, по мнению Тамаки, вот только... ответное движение ракеткой Фуджи словно рассекло воздух молнией – и мяч приземлился где-то у границы их половины корта.
Улыбка Мизуки была полна сожаления, но в то же время казалась сосредоточенной, словно он одновременно вел еще какую-то свою игру. Тамаки виновато вздохнул.
Еще одна его подача – у него должно было получиться! – снова была отбита. Затем Мизуки отразил мяч, который, Тамаки был уверен, взять невозможно... и когда мяч снова оказался на их половине корта, он бросился к нему, из последних сил, падая...
- По тридцати!
Тамаки слышал это словно сквозь туман, все еще ошарашенный падением. Ракетки в руке не было, ладони саднили отчаянно. И колени он разбил тоже. Он смотрел на выступающую на руках кровь почти с удивлением, затем поднял голову и увидел круглые глаза близнецов. Новенькую форму он тоже измазал.
- Суо-сан. – Мизуки смотрел на него сверху вниз, подавая ему руку – и странно, в эту минуту его взгляд был не расчетливым, а товарищеским – словно он понимал о Тамаки что-то такое, чего тот не понимал сам. - Будем продолжать матч?
Он не был уверен. Но он кивнул – и принял протянутую руку – которая оказалась неожиданно жесткой от мозолей. Мизуки рывком поднял его на ноги.
- Мы будем продолжать играть? – бирюзовые глаза Фуджи были очень холодными, а его тон, безупречно вежливый, не оставлял никаких сомнений в том, что он считал продолжение бессмысленным.
- А вы что, сдаетесь? - кажется, Мизуки улыбался. Фуджи только пожал плечами, бросив взгляд на часы, словно собираясь сказать: еще пять минут и все.
Все и вправду закончилось в течение пяти минут.
- Гейм и матч.
Они проиграли два-шесть. Похоже, полюс абсолютного холода находился где-то между Фуджи и Мизуки, подумал Тамаки, когда они подошли к сетке пожать друг другу руки. А Хикару и Каору уже спешили к нему.
- Мой господин! Мой господин! Все в порядке?
Тамаки бодро улыбнулся. Ладони – особенно левая – все еще кровоточили, но несмотря на это - и несмотря на их проигрыш с разгромным счетом он чувствовал, что почти гордится собой.
Если бы Кёя его видел – интересно, что бы он сказал? Хотя, наверное, он вряд ли был бы впечатлен. Но Тамаки внезапно подумал, что даже пара ироничных ремарок от Кёи доставила бы ему удовольствие.
Он скучал по Кёе – он не мог отрицать этого. Скучал по своему лучшему другу, который в последнее время, кажется, переставал быть им...
- Ужасная игра, - пробормотал за его спиной темноволосый мальчик, и Тамаки почувствовал себя, как сдувшийся воздушный шарик. - Акира-кун оказался в дурацком положении, позволив себя втянуть в это. Все равно, что играть вдвоем против одного - в таком случае не выиграть стыдно, но и выиграть не менее стыдно. Впрочем, под конец Суо-сан играл даже вполне сносно...
Воздушный шарик снова взлетел под облака.
- Ужасные игры бывают очень полезны, Ибу-сан, - услышал он голос Мизуки. - Например, для сбора данных. Меня вполне удовлетворило то, что я видел. И, кстати, если Камио-сан решит подумать над тем, чтобы перейти из Фудомине в Сент-Рудольф...
- Ага, жди-надейся, - огрызнулся рыжий мальчик.
- Я подожду, - Мизуки тряхнул волосами. – Суо-сан, спасибо за игру.
- А мы... мы сейчас собираемся в зоопарк, - произнес Тамаки неожиданно для себя. Хикару и Каору закатили глаза, но, по крайней мере, не стали спорить - значит, зоопарк действительно не отменялся. - Мизуки-сан не хочет составить нам компанию?
- Зоопарк? – взгляд темно-синих глаз Мизуки сделался совсем задумчивым. – По-моему, мне тут своего зоопарка вполне достаточно.
- Так что ты все-таки пытался этим доказать? - до Тамаки донесся яростный шепот Юты. – Фуджи Сьюске, гений тенниса - как будто кто-то еще этого не знает! Зачем ты вообще сюда пришел?
- Юта, мама спрашивала, придешь ли ты сегодня домой обедать, - с пугающе очаровательной улыбкой отвечал Фуджи-старший. - Или у тебя на сегодня другие планы?
* * *
- Мой господин - мой господин был потрясающим! Какой энтузиазм, какое стремление к победе! – У Кёи, зажатого между Хикару и Каору, не было другого выхода как только выслушать их впечатления от субботнего дня. Впрочем, подумал Каору, Кёя вряд ли был против этого. По крайней мере, это давало ему возможность узнать, как Тамаки провел выходные - коль скоро сам Кёя наотрез отказался разделить их с ним. – Мы его таким уже давно не видели!
- Ты прав, Хикару. Честно говоря, - подумав, добавил Каору, - мне казалось, что в последнее время наш председатель клуба чувствовал себя каким-то одиноким.
- Может быть, нам стоит еще раз посетить этот корт? Особенно если там будет этот Мизуки - ты заметил, что Тамаки пытался пригласить его с нами?
- Не преувеличивай, Хикару. Просто дружелюбие моего господина всем известно.
- Ты прав, Каору. К тому же там, наверное, опять будут эти братья Фуджи... хотя, может, нам следует взять у них несколько уроков на тот случай, если мы опять будем разыгрывать сцену "братская ссора"?
- Не получится, у нас же совершенно другой имидж.
Тонкий палец Кёи поправил очки.
- Значит, Тамаки звал кого-то с вами? И что, они... уже начали называть друг друга по именам? - его взгляд был направлен туда, где Тамаки, с романтично забинтованными руками, сидел в цветнике из взволнованно охающих и ахающих девушек.
Не начали, подумал Каору - но как ты думаешь, долго ли еще он будет ждать, пока ты решишь проблемы со своим отношением к нему?
- Этого следовало ожидать, - произнес Кёя так задумчиво, будто разговаривал не с близнецами, а сам с собой. Каору замер. – У него все время что-то новое. Сначала клуб, потом Харухи, что теперь - теннис? Он не способен ни на чем сосредоточиться. Как будто можно конкурировать с этими новыми впечатлениями.
Можно, Кёя. Все можно. Иначе ты проиграешь еще до того, как начнется игра. Но даже если шансов на победу нет - то проигрывать можно по-разному.
- Тамаки-кун, но ваши руки - это не повредит вашей игре на пианино?
Если взгляд Тамаки имел своей целью заставить посетительницу клуба упасть в обморок от счастья, то он достиг в этом полного успеха.
- Разумеется, нет, моя принцесса. Но мое сердце глубоко тронуто такой заботой.
- Подумаешь, пара царапин, - прошипела Харухи, со звоном опуская на стол поднос с чайными чашками. – И почему об игре на уличном корте надо говорить так, словно побывал в зоопарке?
- А в зоопарке мы тоже были, - хором ответили близнецы.
Автор: Juxian Tang Название: Судьба Рейтинг: PG-13 Пейринг: Атобе/Мизуки Статус:закончен Краткое содержание: Атобе случайно становится свидетелем матча между "предназначенными судьбой" соперниками Примечания автора: Это драббл для Дитрих текст размещен с разрешения автора Дисклеймер: все принадлежит Кономи
читать дальшеЗвук теннисного мяча Атобе ни с чем не перепутает. Даже если он доносится непонятно откуда, пробиваясь сквозь шум машин. Его лимузин замер на перекрестке, и Атобе высунул голову в окно – потому что неожиданно ему захотелось ощутить, как ветер треплет его по-новому остриженные волосы. И вот: стук мяча. Где-то играют. Причем, судя по звуку, играют неплохо.
Атобе привык следовать своим желаниям, чем они абсурднее, тем лучше – это дисциплинирует обслуживающий персонал. А еще ему нравится удовлетворять свое любопытство. Поэтому он выскакивает из машины, не произнеся ни слова – и направляется внутрь квартала, не отвечая на встревоженные оклики водителя.
Стучат где-то слева и внизу. Атобе немного лавирует между домами – а потом внезапно оказывается на узкой пешеходной дорожке, идущей вдоль стены. Внизу под ним – корт, на котором двое.
Одного из них Атобе узнает сразу. Так называемый гений из Сейгаку - Фуджи Сьюске – с улыбкой ангела и опасностью ядовитой змеи. Что до второго, то Атобе приходится на мгновение задуматься, чтобы пришпилить имя к лицу. В отличие от того, что об Атобе думают, он никогда не забывает имен и лиц – другое дело, что он далеко не всегда снисходит до того, чтобы их помнить. Ну да. Сент-Рудольф. Этот их смехотворный менеджер, Мизуки или как его там. Атобе оглядывается в поисках третьего участника всем известного треугольника – Фуджи Юты, но его нет. Мизуки и Фуджи только вдвоем – и Мизуки проигрывает. Безнадежно.
Следующие двенадцать минут Атобе наблюдает, как Фуджи беспощадно размазывает остатки достоинства Мизуки по корту. Это могло бы быть скучно, но Атобе знает, что видеть Фуджи in killing mode удается нечасто – и это почти завораживающее зрелище. В лучах заходящего солнца его раскрытые глаза блестят глубокой лазурью.
Хигума Отоши, и мяч врезается в корт, просвистев мимо Мизуки, который даже не успел сдвинуться с места. Он стоит, застыв, с глупым выражением лица, волосы намокли от пота и висят сосульками. Фуджи опускает ракетку и улыбается. Атобе думает, что на месте Мизуки при виде этой улыбке он бы сбежал, пока не поздно.
- Шесть-один, - произносит Фуджи. – Гейм и матч.
- А? – у Мизуки такой вид, будто ему требуется время, чтобы сообразить, что произошло.
- Ты проиграл, - говорит Фуджи. – Теперь ты должен сделать то, что я захочу. Ты помнишь, я согласился на матч только при этом условии.
Похоже, принцип "проигравший платит" пришелся Сейгаку по вкусу, думает Атобе. Кажется, Мизуки понемногу приходит в себя, потому что он даже пытается бледно улыбнуться и встряхивает головой, откидывая волосы жестом, на отработку которого, очевидно, потратил не один час перед зеркалом. Правда, насколько Атобе может заметить, на Фуджи этот жест не оказывает ну ровным счетом никакого впечатления.
- Конечно, Фуджи-сан. Я всегда плачу свои долги.
- В таком случае, мое желание – чтобы ты оставил моего брата в покое.
У Мизуки такой ошарашенный вид, словно это последнее, что могло прийти ему в голову. А чего он ожидал, думает Атобе, что Фуджи попросит его исполнить стриптиз?
- Что? – переспрашивает Мизуки так, что если бы Атобе был более склонен к милосердию, он, пожалуй, мог бы его пожалеть. – Что?
- В идеале я попросил бы тебя оставить в покое всю нашу семью. Но мы с Юмико способны постоять за себя. Так что речь идет только о Юте. Уже осень, и ты больше не имеешь отношения к теннисному клубу. А в частных тренировках Юта не нуждается. И перестань его таскать за собой, как какого-то миньона. Твой образ жизни может на него дурно повлиять.
Интересно, какой это образ жизни, задумывается Атобе. Он смотрит, как Мизуки поднимает руку и медленно начинает накручивать на палец прядь волос. Похоже, он уже пришел в себя, по крайней мере, речь его льется довольно гладко.
- Нфу. Неужели Фуджи-сан считает, что Юта-кун – это вещь, которую я могу брать или оставлять? Юта-кун сам решает, с кем ему проводить время и чье меню для тренировок использовать. Я не думаю, что он поймет, если его брат будет *так* вмешиваться в его жизнь.
- Я так и думал, что ты это скажешь, - спокойно говорит Фуджи, но в его голосе звучит нескрываемое презрение. – Мне стоило лучше подумать перед тем, как играть с кем-то, кто готов отвертеться от проигрыша любой ценой – несмотря на все эти разговоры о судьбе и соперничестве.
Хм, оказывается, у Фуджи есть таланты и в других областях, кроме тенниса. Например, в манипулировании людьми, точно угадывая их слабые места, думает Атобе – да так, что даже у него это вызывает уважение.
- Я не... – говорит Мизуки. – Я не собираюсь отказываться от своего слова.
- Вот и прекрасно, - отвечает Фуджи и поднимает голову. – Тем более что у нас есть свидетель. Атобе-сан?
- Фуджи-сан. – Атобе неторопливо спускается к корту. Мизуки он демонстративно игнорирует. Незачем, чтобы какой-то менеджер из Сент-Рудольфа воображал, что Атобе Кейго помнит его имя - да и вообще замечает его. Мизуки выглядит удовлетворительно расстроенным этим отношением. – Если проиграл – надо платить, это дело чести, - добавляет он.
- Что ж, - кажется, будто Фуджи задумывается, но Атобе уверен, что следующая реплика у него готова уже давно. – Если Мизуки-сан наотрез отказывается выполнить это мое желание, я могу предложить другой вариант. Как насчет того, чтобы – ну вот хотя бы пройти по перилам моста? Три пролета? Надеюсь, против этого возражений не будет.
Атобе поднимает голову и смотрит на мост, идущий через железнодорожные пути – потом переводит взгляд на Фуджи.
- Ты хочешь, чтобы он убился?
- Там натянута сетка. Специально, чтобы предотвратить самоубийства. Жизни Мизуки-сана будет в полной безопасности.
Неужели Фуджи проявляет милосердие, убедившись, что его план насчет Юты не прошел? Прогуляться по перилам – это пустяки. Он мог бы потребовать, чтобы Мизуки постригся, мрачно думает Атобе.
Мизуки молчит, и Атобе смотрит на него: он выглядит совершенно белым – так, словно сейчас потеряет сознание. И взгляд у него остановившийся, зрачки огромные, как плошки.
- Юта... – голос слушается его не сразу. – Это Юта-кун сказал тебе о моей акрофобии?*
- Он упомянул в разговоре с Юмико, что у него есть знакомый с этой проблемой, - отвечает Фуджи. – А я сделал вывод, что ты единственный, кто может знать это слово. Хотя, если честно, то я думаю, что за этим скрывается элементарная трусость.
Это жестоко, думает Атобе. Впрочем, Фуджи Сьюске может походить на ангела, но того, кто поверит, что и характер у него ангельский, ждет неприятный сюрприз.
- Ты ведь сам этого хотел, - продолжает Фуджи. – Ты настаивал на этом матче, преследовал меня, уверял, что я твой предназначенный судьбой соперник.
Похоже, Мизуки сейчас стошнит.
- У тебя есть выбор, - говорит Фуджи.
Несколько мгновений Мизуки молчит, глядя вокруг блуждающим взором, затем делает глубокий вдох и произносит:
- Хорошо. Хорошо, я согласен. – Похоже, Фуджи победил, думает Атобе – ему больше ни с кем не придется делить своего брата. Глаза Фуджи сверкают яркой бирюзой. – Хорошо, я там пройду.
Голос Мизуки срывается на конце фразы и звучит как у обиженного ребенка. Атобе может поклясться, что Фуджи выглядит разочарованным. А Мизуки выглядит испуганным до полуобморочного состояния, чтобы это увидеть, не нужно быть специалистом по слабым местам. Но игра есть игра, думает Атобе, проводя рукой по остаткам волос, никто никого за язык не тянул с предложением играть на дурацких условиях.
От моста, нагревшегося за день, исходит жар, и под асфальтом стальные конструкции гудят от проносящихся по мосту машин. Рельсы внизу кажутся далекими-далекими. Сетка действительно есть, вот только выглядит она так, словно не удержит и комара – хотя Атобе и уверен, что она достаточно прочная.
Они стоят втроем на тротуаре, и тонкая бледная рука Мизуки касается перил – словно он не может поверить в то, что ему сейчас придется сделать. Перила шириной сантиметров в десять и ровные. Пройти по такой полосе по полу было бы проще простого. Ветер треплет спутанные волосы Мизуки.
- Ну и? – говорит Атобе. – Мы тут собираемся весь вечер стоять?
С Фуджи станется, он может наслаждаться каждым моментом страха своего соперника – но излишний садизм не входит в число хобби Атобе (ключевое слово "излишний"). И чем быстрее глупый Мизуки начнет, тем быстрее они все освободятся.
Атобе может поклясться, что осужденные всходят на эшафот и то быстрее, чем Мизуки залезает на перила - и сидит там на корточках, держась обеими руками за столбик пролета. Атобе мог бы подумать, что тот тянет время – если бы не видел этого его взгляда... абсолютно потерянного, словно выключенного из жизни. Будто Мизуки уже функционирует на автопилоте. Костяшки его пальцев, вцепившихся в столбик, совершенно белые – такое ощущение, что он их расцепит, только если их ему сломать.
Не то, чтобы Атобе хотел испортить удовольствие Фуджи – но его стремление действовать эффективно и умение решать проблемы требует выхода. Он щелкает пальцами перед лицом Мизуки. Дважды – на один раз больше, чем Атобе привык – пока взгляд Мизуки не фокусируется на Атобе. Глаза у Мизуки темно - почти до черноты – синие, и с такими темными ресницами, что кажутся подведенными черным лайнером.
- Вставай, - говорит Атобе. – Смотри на меня. Не смотри вниз.
Это действует. Конечно, ведь он же Атобе. Даже в своем отчаянном состоянии Мизуки не может сопротивляться приказам, которые отдает "оре-сама". Его взгляд впивается в лицо Атобе – словно это его последняя надежда. А потом, очень медленно, он отпускает столбик, выпрямляется и, широко расставив руки в стороны, медленно идет – за Атобе, который отступает шаг за шагом.
До конца пролета еще метра два, когда снизу раздается гудок проезжающего поезда. О нет, думает Атобе, зная, что сейчас произойдет, еще до того, как это случается. Мизуки переводит взгляд с его лица влево, смотрит вниз и... тут же становится бледно-зеленого цвета, а глаза его закатывается.
- Черт, он же сейчас упадет! - и когда Мизуки начинает медленно валиться с перил, Атобе все же успевает вовремя, хватает его за руку и сдергивает на тротуар.
Мизуки оседает в его руках, тяжелый и безвольный, как будто из его тела вынули все кости. Глаза у него закрыты, а губы наоборот, чуть приоткрыты, и Атобе видит крошечные бисеринки пота над верхней губой.
Фуджи, оказавшийся рядом, достает из сумки бутылку воды, открывает ее и, слегка заткнув горлышко пальцем, поливает Мизуки водой. Тот встряхивается, распахивает туманные глаза, глядящие в никуда... а потом его взгляд внезапно фокусируется на Атобе. И щеки заливаются румянцем.
- Спасен, - произносит Мизуки нетвердым голосом. Его рука, которую он протягивает к лицу Атобе, тоже подрагивает, касаясь его волос. – Спасибо. Но я знал, что так должно было случиться. Это судьба соединила нас. У нас так много общего, Атобе-сан, мы предназначены быть вместе. Мы родственные души... если не больше того.
Атобе, слегка поперхнувшись, поднимает взгляд – и обнаруживает безмятежно улыбающегося Фуджи. Атобе чувствует, будто за его счет только что сыграли какую-то шутку, только он не совсем может уловить ее смысл. Мизуки продолжает держать его за руку и взирать на него затуманенным взором. Похоже, ни на что вразумительное он сейчас не способен.
- Ты же не хочешь, чтобы он прошел остальные два пролета? – спрашивает Атобе. Улыбка Фуджи становится еще шире.
- Нет. Разумеется, нет. Я должен сказать, что я удовлетворен результатом. *Совершенно* удовлетворен.
- Отлично, - Атобе пожимает плечами. – Тогда, наверное, я его отвезу домой – или где он там живет.
Мизуки попеременно то вскидывает на Атобе сияющие глаза, то смотрит в пол и нежно краснеет, следуя за ним до машины. В машине же он вытаскивает из сумки зеркало, несколько мгновений изучает себя, поправляя прядки волос, потом брызгает в рот из маленького баллончика – и, наконец, поворачивается к Атобе.
- А теперь ты можешь меня поцеловать, - говорит он.
У его рта вкус ментола и вишневого блеска для губ.
В следующие дни и недели Атобе обнаруживает, что быть "предназначенным судьбой" кем угодно по версии Мизуки – задача не из легких. Но порой она окупается – например, когда Мизуки лежит в его кровати... и желательно молчит, потому что рот у него занят чем-то другим...