Пейринг: Оситари/Атобэ
Автор: Ollyy
Бета: читал и давал рекомендации - Дима
Рейтинг: PG-15
Жанр: беспощадный и бессмысленный романс, не обременённый сюжетом
Саммари: осень - сложное время года
Предупреждение: Поливанов
Дисклеймер: всем владеет Кономи Такэси
Причина опоздатьОсень не способствовала учёбе. Последние два с половиной года Атобэ Кэйго не было ни малейшего дела до смены времён года, но именно сейчас эти мелочи вдруг приобрели большое значение. В солнечную погоду даже уроки Миямуры-сэнсэя не казались такими навевающими скуку как обычно, а дождливыми днями и увлекательные занятия по литературе не помогали стряхнуть хандру.
Кэйго лениво огляделся: одноклассники были поглощены не требующим ни сноровки, ни сообразительности написанием самостоятельной работы. Он сам решил все уравнения и задачи ещё десять минут назад и теперь пытался найти хоть какое-нибудь занятие на время, оставшееся до окончания урока.
В очередной раз Кэйго пожалел, что не учится в одном классе с Оситари. Тот единственный из его знакомых мог похвастать умением не сидеть над контрольными дольше необходимого. Иногда Кэйго казалось, что Оситари вообще не тратит на учёбу ни времени, ни сил сверх необходимого минимума: занятия музыкой и теннис оставляли мало возможностей для школьных дел.
Сейчас, с окончанием национального чемпионата, теннис исчез из этого списка: вместе с клубными тренировками три раза в неделю и ежедневными самостоятельными занятиями, вечерами, проводимыми за определением порядка выступления на очередном турнире, и ночами, наполненными чтением специализированной литературы, криками группы поддержки, не слышными за оглушительно-громким биением собственного сердца, и моментами того безграничного счастья, что испытываешь лишь после победы на корте. По крайней мере, именно так всё произошло у Кэйго, и он не видел причин, почему Оситари должен считать иначе.
За окном вовсю припекало жаркое сентябрьское солнце. Ветер слегка шевелил почти не потерявшие неистовую летнюю яркость листья, играл с не желающей жухнуть травой, путался в натянутой на корте сетке.
Кэйго резко встал и пошёл к выходу, по пути небрежно бросив на учительский стол решённую самостоятельную работу. До конца урока оставалось двадцать минут.
Выйдя из здания, он сразу же направился к спортивной площадке. Тренировка команды начнётся только после окончания занятий, поэтому можно было рассчитывать на то, что ему никто не помешает. С начала третьего триместра прошло две недели, и за это время Кэйго ни разу не показался на школьных кортах. Он не сомневался: Хиёси справляется со своими обязанностями удовлетворительно и не видел причин мешать клубным тренировкам. У Кэйго хватало личных кортов по всей Японии и за её пределами, чтобы не испытывать нужды в дополнительном месте для занятий теннисом. «Просто сейчас дорога до любого из них заняла бы больше времени, чем осталось до начала следующего урока», - сказал сам себе он.
А когда дошёл до кортов, перестал думать вообще. Бросил сумку на траву у ограждения, в раздевалке взял чью-то ракетку и вернулся обратно. Ноги сами отмерили расстояние до линии подачи, левая рука уверенно подбросила мяч в воздух, а правая начала замах.
- Как всегда безупречно, - проговорил чуть ленивый с хрипотцой голос.
- Разве ты не должен быть на уроке литературы? - не оборачиваясь, ответил Кэйго.
- Меня не устраивает интерпретация образа лирического героя Томаса Элиота, выдвинутая автором учебника по литературе и не вызывающая нареканий у Иноуэ-сэнсэя, - по-прежнему неторопливо ответил Оситари.
На миг Кэйго отчетливо представил, как Оситари слово в слово произносит всё то, что сказал только что, на занятии, вежливо склонив голову и с должной степенью уважения в голосе, а затем берёт сумку и уходит, не обращая внимания ни на одобрительные возгласы одноклассников, ни на ошеломлённое молчание учителя. Если Кэйго позволялось никак не объяснять свои поступки, Оситари делал, что ему вздумается, не забывая охотно аргументировать свои действия.
- И ты решил, что моя интерпретация устроит тебя больше?
- Сомневаюсь, - усмехнулся собеседник, - что тебе вообще по душе его стихи.
Кэйго раздражённо мотнул головой, отбрасывая со лба непослушную прядь волос. Он пришёл на корты не для того, чтобы разговаривать о литературе, тем более что в одном Оситари был прав: ему совершенно не импонировало творчество Элиота. Размытые образы, погребённый за ворохом тяжеловесных сравнений смысл, постоянные повторы – Кэйго определённо встречал более достойные образчики англоязычной поэзии.
Снова отвёл правую руку назад для подачи, но ракетка так и не коснулась подброшенного в воздух мяча: чужие пальцы без малейшего смущения коснулись его лба. Оситари, успевший подойти практически вплотную, пытался заправить Кэйго за ухо слишком короткие для этого волосы. Его дыхание щекотало затылок, а от пальцев шло приятное тепло.
Кэйго тряхнул головой, сбрасывая чужую руку, и проговорил:
- Отойди, ты мне мешаешь.
- Крайне непрактичная прическа, - как ни в чём не бывало продолжил Оситари, - особенно для занятий спортом.
- Тебя это не касается, - практически прошипел он в ответ.
- Ммм, впрочем, было бы непростительной глупостью отказываться от неё только по этой причине, - полностью проигнорировав слова собеседника, закончил Оситари. И, не давая времени на ответ, предложил. – Сыграем?
Кэйго обернулся и, сощурившись, оглядел Оситари с ног до головы. Форма идеально отглажена, только приспущенный узел галстука и расстегнутые верхние пуговицы рубашки являлись уступкой сентябрьской жаре. В глазах насмешка и любопытство. Кэйго проглотил все слова, что собрался сказать спутнику касательно его поведения, оставив их до следующего раза. Времени и так слишком мало, чтобы тратить его на бессмысленные разговоры.
- Ракетки в раздевалке, - он махнул рукой в нужном направлении и приготовился ждать. На корте есть место только для тенниса.
*****
Конечно же, получаса не хватило на то, чтобы закончить матч. Кэйго вспомнил о времени только тогда, когда вокруг корта стали собираться зрители, в которых он с лёгким удивлением узнал членов клуба. Они уже успели переодеться в спортивную форму, но так и остались стоять за заграждением, не решаясь вмешаться игру.
Кэйго поймал мяч, прервав пятиминутную серию обмена ударами, и резко отбросил его с поля.
- Доиграем в другой раз, - отрывисто бросил он Оситари и направился к раздевалке. Лишь когда оказался внутри, вспомнил, что не только не взял с собой сменную одежду, но и оставил снаружи сумку. Возвращаться не хотелось совершенно. Рубашка липла к телу, штаны казались влажным на ощупь и неприятно хлопали по ногам при каждом шаге.
Он бросил одежду на скамейку и пошёл в душ. Судя по мерному стуку мячей о землю, клуб начал тренировку. Торопиться не имело смысла: школьные занятия всё равно закончились, и его уединение никто не потревожит. Кэйго включил воду и встал под холодные струи. Через некоторое время озноб сменился приятной прохладой, и усталость, казалось, утекала вместе с мыльной пеной. Он и сам не сказал бы, сколько именно времени простоял так, но к тому моменту, когда завернул кран и, обернув вокруг бёдер одно полотенце, другим принялся вытирать волосы, кожа успела покраснеть и покрыться мурашками.
Перспектива снова одевать пыльную и жаркую форму не вызывала восторга, но других вариантов не было.
Первым, что увидел Кэйго, выйдя из душевой, была его собственная сумка, примостившаяся на скамейке рядом с формой.
- Ты забыл её на корте, - легко объяснил Оситари, вольготно расположившийся там же. Одно колено было прижато к груди, на втором лежала раскрытая книга в пестрой обложке. Кэйго решительно не понимал, как можно читать, сидя в подобной позе, но Оситари, похоже, не испытывал ни малейшего дискомфорта.
Впрочем, уже через несколько секунд он захлопнул книгу, убрал её в сумку и поднял взгляд на спутника.
- Кабадзи-кун на тренировке и не может выполнять обязанности твоего личного слуги, поэтому эту роль временно взял на себя я.
- Полотенце, - бросил Кэйго, присаживаясь на скамейку. Оситари, словно только и ждал этих слов, встал и, склонившись над собеседником, аккуратно коснулся темно-синей ткани. Но не убрал полотенце, как требовалось, а принялся размеренными неторопливыми движениями вытирать Кэйго голову. На миг тот невольно зажмурился, расслабляясь под уверенными прикосновениями, но практически сразу же резко наклонился вперёд, разрывая контакт.
- Я сказал, забери его.
- Ты не уточнил, что именно надо делать, а я пока не научился понимать тебя с полуслова, - легко отозвался Оситари, не прерывая своё занятие. Он наклонился ниже, и пуговицы его рубашки царапали Кэйго спину, а дыхание щекотало шею.
- Мне повторить ещё раз? – Кэйго позволил себе не убирать недовольство из голоса.
- Слушать твой голос – сплошное удовольствие, - Кэйго кожей почувствовал тепло чужой усмешки, пославшей волну мурашек по спине, - но я вполне понял тебя и с первого раза.
Оситари отстранился, позволив напоследок своей руке скользнуть под полотенце и на несколько долгих секунд замереть на чужой голове.
- Дождёшься меня? – поинтересовался он, отвернувшись, и направился к душевой.
- Я дам знать, когда мы доиграем сегодняшний матч, - проговорил Кэйго, не вполне уверенный, что Оситари расслышал его слова за плеском воды.
*****
На следующий день, увидев Атобэ в дверном проёме, Юси мельком подумал, что ему определённо не везёт с занятиями по литературе. Атобэ не стал проходить внутрь, а проговорил от входа, нетерпеливо поглядывая на часы:
- Через три минуты у школьных ворот.
В восьмом классе третьего курса училось тридцать два человека, но ни у одного из них, включая учителя, не возникло ни тени сомнения, к кому именно обращался Атобэ.
- Возникли неотложные дела, прошу меня извинить, - мягко сказал Юси учителю, собирая вещи, - надеюсь, что разговор о воплощении личности автора в образе лирического героя мы продолжим в следующий раз.
- Ты не торопился, - поприветствовал его чуть раздражённый голос. Впрочем, Юси знал Атобэ достаточно хорошо, чтобы понимать: в этом негодовании больше привычки, нежели чувства.
Он улыбнулся:
- Я не мог уйти, не договорившись с Иноуэ-сэнсэем о следующей встрече. Не лишняя мера, учитывая, что в последнее время мы катастрофически не пересекаемся по времени. Кстати, буду признателен, если в следующий раз ты выберешь для вторжения другой урок. Лично я рекомендую математику или биологию.
Как он и предполагал, Атобэ лишь насмешливо приподнял бровь в ответ.
- Почему ты считаешь, что меня должны беспокоить твои проблемы, а?
- Потому что однажды я могу не пойти за тобой? – вопросом на вопрос ответил он.
- Тогда я найду другого партнёра для тенниса, - нахмурившись, проговорил Атобэ. – Можешь возвращаться обратно на занятия.
- Это было бы напрасной тратой твоего и моего времени, учитывая, что я уже ушёл оттуда.
- Меня это не волнует, - в тот миг Атобэ был похож на обиженного ребёнка: губы капризно сжаты, глаза прищурены, лоб нахмурен.
«Похоже, - решил Юси, - в этот раз я и правда зашёл слишком далеко».
- Не соблаговолит ли уважаемый Атобэ Кэйго-сама, великолепный теннисный игрок, отличный капитан и просто крайне обидчивый друг сменить гнев на милость и не лишать меня уникальной возможности наслаждаться его восхитительным обществом?
Юси был уверен, что увидел, как на миг Атобэ улыбнулся.
- Это первый и последний раз, когда я пропускаю мимо ушей твои дерзости. – И добавил со смешком, - наслаждайся размахом моего великодушия.
Юси склонился в преувеличенно почтительном поклоне:
- Я запомню этот день и буду впредь отмечать его как главный праздник в году.
- Залезай в машину, - Атобэ кивком головы указал ему на место рядом с собой на заднем сиденье. Юси улыбнулся и последовал совету: разговор можно продолжить и по дороге.
*****
Юси с любопытством огляделся: на этом корте он ещё не бывал. Атобэ несколько раз брал игроков основного состава на дополнительные тренировки, но всегда выбирал одно и то же место: спортивный комплекс в центре города, где штат вышколенных сотрудников обеспечивал их всех необходимым. Однако сегодня они приехали практически на окраину Токио. Не было ни спортивного зала с современным оборудованием, ни бассейна, ни даже служащих: простой теннисный корт, служебное помещение и заросли дикого винограда, обвившие сетку.
- Мой первый теннисный корт, - коротко бросил Атобэ, взмахом руки отпуская водителя с машиной.
- Подаренный любящими родителями на первый день рождения?
- На первый день рождения мне подарили пакет акций концерна «Тойота», - и не понять, шутил он или говорил серьёзно, - а этот корт приобретён после первой победы на Токийском турнире среди учеников начальной школы.
Юси с новым интересом оглядел территорию. Разметка была свежей, трава на корте аккуратно подстрижена, сетка натянута в ожидании матча. Похоже, за кортом ухаживали.
- И давно ты был здесь в последний раз?
- Не имеет значения, - прозвучал ожидаемый ответ. – В раздевалке одежда и ракетки. И поторапливайся, на шесть у меня назначена встреча.
Несмотря на грозное предупреждение, Юси не отказал себе в удовольствии осмотреть помещение, прежде чем начать переодеваться. Больше всего комната походила на их клубную раздевалку: металлические шкафчики, простые деревянные скамейки и даже сетки с теннисными мячами. Ни следа пыли, лишь едва ощутимый запах затхлости наводил на мысль о том, что зданием давно не пользовались.
На одной из лавок лежала аккуратно сложенная хётэйская форма. Юси усмехнулся: похоже, Атобэ неплохо подготовился к матчу. Справа к скамейке была прислонена ракетка – точная копия той, которой он играл на Национальном.
Сам Атобэ не пошёл в раздевалку, оставшись на кортах. К тому моменту, как Юси вышел из помещения, он успел переодеться и теперь разминался. Точные скупые движения, полная сосредоточенность даже на простейших упражнениях. Юси позволил себе несколько секунд наслаждаться зрелищем, прежде чем положить ракетку на землю и небрежно спросить, заранее зная ответ:
- Не возражаешь, если я присоединюсь?
Следующие двадцать минут прошли в комфортной тишине. С начала триместра Юси не заглядывал на школьные корты, справедливо полагая, что будет только отвлекать команду и мешать их подготовке к следующему Национальному чемпионату. Он даже не сомневался в том, что тренировки проходят должным образом: может, Хиёси и не доставало блистательности Атобэ, но он обладал харизмой и умением вести за собой других.
На уличных же кортах, где Юси играл в теннис, не было ни времени, ни желания полноценно заниматься разминкой, не пропуская ни единого упражнения. И только теперь, под палящими лучами сентябрьского солнца, его охватило ощущение, что после летнего перерыва возобновились их обычные тренировки, что из-за угла того и гляди покажутся остальные игроки основного состава, Атобэ разобьёт их на пары и отправит играть матчи.
Он бросил короткий взгляд на Атобэ. Тот задумчиво смотрел на корт, словно примеряясь для подачи. Волосы намокли от пота и влажными прядями липли к лицу, губы сжаты в узкую полоску, брови практически сошлись на переносице. Юси никогда не считал себя импульсивным человеком, но просто не мог удержаться от того, чтобы не подойти к Атобэ вплотную и не провести пальцами по его лбу.
Атобэ казался скорее растерянным, чем оскорблённым подобным поведением.
- Ты забыл про полотенца, - Юси поймал себя на том, что выговаривает слова с сильным кансайским акцентом. Обычно он не доставлял ему хлопот, но в моменты, когда Оситари волновался или переживал, становился особенно заметным.
Время текло особенно неспешно, Юси отчетливо слышал глухой стук, с которым секундная стрелка его наручных часов передвигалась по циферблату. Атобэ не предпринимал попыток ни стряхнуть чужую руку, ни словами выразить своё недовольство, и Юси отважился повторить жест снова, кончиками пальцев очертить бровь, мимолетно коснувшись гладких волос.
Казалось, любое неосторожное движение, резкий порыв ветра или просто громкий окрик разобьёт очарование момента, украдёт ощущение завершённости, сотрёт предчувствие того, что только должно случиться.
Юси не стал ждать, пока это произойдёт, отстранившись первым.
- Счёт 3:4, моя подача? – собственный голос показался ему хриплым карканьем. Атобэ коротко кивнул и отвернулся, направившись на другую половину корта
*****
Кэйго пристально вглядывался в замысловатый узор трещин, паутиной покрывший одну из стен раздевалки. Едва слышно шумел кондиционер, да из душевой доносился плеск воды. Горячка игры прошла, уступив место усталости и расслабленности. Хотелось закрыть глаза, прислониться к прохладной стене и забыть обо всём кроме уютной тишины, раствориться в ней. В горле пересохло, но не было ни сил, ни желания вставать и идти к соседней скамейке, на которой стояли бутылки с водой.
«Позже», - решил Кэйго и закрыл глаза, приготовившись ждать. Корт был на самом деле старым и предназначался для одиночных тренировок, а не полноценных матчей, поэтому был оборудован только одной душевой, которую в данный момент оккупировал Оситари. Воспользовавшись тем, что Кэйго на миг задержался на поле, чтобы подобрать мяч у самой сетки, он первым проскользнул в помещение.
Рассмотрев возможность попросту выгнать Оситари из душа, Кэйго решил, что отомстит в другой раз. Время, весь матч мчавшееся с сумасшедшей скоростью, теперь, словно в расплату, тянулось невыразимо медленно, практически замирая на гребне каждой секунды. Шум воды убаюкивал, но адреналин, не до конца выветрившийся из крови, не давал полностью расслабиться, заставлял пальцы вырисовывать сложные узоры на деревянной поверхности лавки, а ноги – выстукивать неровный ритм по полу. Атобэ Кэйго в очередной раз осознал, что терпеть не может ждать.
Как раз тогда, когда он уже был готов потребовать от Оситари поторапливаться, тот вышел из душа. Кэйго непременно отпустил бы язвительный комментарий по поводу того, как ему идёт розовый цвет, если бы мог оторвать взгляд от кричаще-яркого полотенца, небрежно повязанного на бёдрах. И красноречия вовсе не прибавлял тот факт, что Оситари стянул свои слишком длинные по любым меркам волосы в хвост на затылке. Он казался старше и, - Кэйго затруднился бы подобрать подходящее слово, - опытнее, наверное.
- Прошу прощения, задержался, - небрежно бросил он.
Кэйго издал невнятный звук, который, как он надеялся, мог сойти за недовольное хмыканье, и поторопился в душ.
Холодная вода не принесла обычного облегчения. Струи хлестали по коже, смывая пот, грязь и усталость, но не бодрили, не возвращали ясность мысли.
Стук в дверь застал Кэйго врасплох.
- Если ты не поторопишься, то опоздаешь на свою встречу,- проговорил Оситари из-за полуоткрытой двери и добавил чуть виноватым голосом, - к тому же, я использовал единственное полотенце…
- Принеси мою одежду, - коротко бросил Кэйго, закручивая кран.
- Кабадзи всегда в Вашем распоряжении, хозяин, - со смешком в голосе пробормотал Оситари.
Через полминуты он уже протягивал Кэйго школьную форму, старательно изучая что-то на потолке и не глядя на спутника. Атобэ первым делом достал из кармана брюк мобильный телефон и начал листать адресную книгу.
- Я задержусь на пятнадцать минут, - не утруждая себя приветствием или любыми другими светскими условностями, сообщил он сразу же, как на другом конце взяли трубку.
И добавил уже для Оситари:
- В таком виде я отказываюсь показываться в публичном месте.
Оситари открыл рот, собираясь что-то ответить, но лишь сдавленно откашлялся и поторопился выйти из комнаты
Только секундой позже Кэйго сообразил, что так и не удосужился одеться.
*****
Юси поймал себя на мысли, что начинает привыкать к уютному полумраку лимузина, темно-бордовой обивке сидений, перегородке, отделяющей водителя от пассажиров, тонированным стёклам. И к Атобэ Кэйго, сидящему рядом.
Тот как раз подносил ко рту бутылку с минеральной водой. Сам Юси не одобрял, когда кто-нибудь ел или пил на ходу, но сейчас не мог оторвать взгляда от тонких пальцев, сжавших пластиковую крышку, игравших с ней, словно с монеткой.
- Хочешь пить? – Атобэ неверно истолковал чужое внимание.
Юси коротко кивнул, не испытывая ни малейшего желания объяснять спутнику то, что не до конца понимал и сам. Взял бутылку, избегая случайного соприкосновения с чужими пальцами, и сделал глоток. Как раз в этот момент машина резко затормозила, и Юси качнуло вперёд. Пальцы рефлекторно сжались, и вода брызнула, залив брюки, сиденье и даже пол.
Пятно на обивке казалось почти чёрным. Оно медленно расползалось, захватывая все больше места. Сдавленно чертыхаясь, Юси попытался отодвинуться – его не прельщала перспектива сидеть в луже. Атобэ, никак не прокомментировавший произошедшее, посторонился, освобождая место возле себя, и проговорил, глядя в окно:
- В баре есть ещё минералка.
- Предлагаешь залить ею всё оставшееся пространство?
- Проявляю радушие и гостеприимство, великодушно не замечая твоей неуклюжести.
- Чем я не премину воспользоваться, - похоже, Атобэ действительно не злился: теперь они сидели практически вплотную, и Юси видел улыбку, на долю секунды промелькнувшую на чужом лице.
- Впрочем, если так сильно хочешь что-нибудь облить, не буду мешать – на твоей форме ещё достаточно сухого места.
Юси перевёл взгляд со спутника на бутылку, которую всё ещё сжимал в руке. Большая часть её содержимого выплеснулась, залив всё вокруг и продолжая капать с напряжённых пальцев, и непонятно было, что делать с ней дальше.
- Давай сюда, - нетерпеливо скомандовал Атобэ и продолжил уже в переговорное устройство, - Останови у ближайшего входа в метро.
Как только машина замедлила ход, он опустил стекло и выкинул бутылку в окно, попав точно в мусорную корзину. Поднёс руку к лицу, словно только сейчас заметив, что она мокрая, и небрежно вытер её о чужие брюки.
Юси с секунду молча глядел на Атобэ: раньше тот не позволял себе ничего подобного. Потом усмехнулся и проговорил:
- Достаточно было просто попросить полотенце.
- Ты носишь его в сумке? – с любопытством осведомился Атобэ и легко закончил, - В конце концов, твои брюки и так намокли.
- В отличие от твоих, - Юси не отказал себе в удовольствии практически прошептать эти слова, прежде чем опереться мокрой ладонью о чужое колено.
Через пять минут, победно прижимая Атобэ к сиденью и нарочито неторопливо отвинчивая крышку очередной бутылки с минеральной водой, Юси мельком полюбопытствовал о том, что думал о происходящем шофёр. Перегородка между водительским местом и салоном не пропускала шум, но машина просто не могла не трястись от их движений.
«Впрочем, - решил Юси, - это проблемы точно не должны меня беспокоить».
Гораздо важнее было смотреть в прищуренные голубые глаза, в которых застыло обещание мести, стискивать тонкое запястье, слушать яростное дыхание. Брюки промокли и холодная ткань неприятно тёрлась о кожу там, где колено прижималось к ноге Атобэ. Не было ни малейшего желания отстраняться.
Ему определёно стоило заподозрить неладное сразу же, как только по чужим губам скользнула лёгкая улыбка. Но Юси был слишком увлечён моментом, захвачен непривычным ощущением вседозволенности и не заметил контратаку: Атобэ с силой толкнул его в плечо, скидывая с сиденья.
Даже растянувшись на жёстком полу, Юси продолжил усмехаться. В своих расчётах Атобэ не принял во внимание тот факт, что чужие пальцы продолжали крепко сжимать его запястье, и теперь расплачивался за ошибку. Пусть лежать на Юси было предположительно мягче и удобнее, чем на полу, ни один из них не назвал бы это победой. Ничья, вечная спутница их отношений, закономерный итог любого соперничества.
Юси открыл рот, собираясь предложить Атобэ слезть с него, когда машина снова затормозила. Атобэ обеими руками вцепился в его рубашку. Забытая на сиденье бутылка скатилась на пол, заливая водой всё вокруг, и с лёгким стуком ударилась о дверцу. Секунды текли одна за другой с раздражающей неторопливостью, а Юси не мог произнести ни слова. Мысли исчезли, разбежались, растворились от чужого дыхания на щеке.
- Мы у твоего дома, - хрипло сообщил Атобэ ему на ухо, не предпринимая ни малейшей попытки подняться.
- Спасибо, что довёз, - машинально отозвался Юси. Осторожно освободил левую руку и потянулся вперёд, коснувшись сбившегося галстука. Время застыло на месте, лишь наручные часы оглушительно громко отсчитывали несуществующий бег секунд.
- Двадцать минут седьмого, - с трудом проговорил Юси. – Если я правильно помню, на вечер у тебя назначена встреча?
- Завтра, - отрывисто бросил Атобэ, отвернувшись. А когда повернулся обратно, выражение его лица было абсолютно нечитаемым. – В девять часов утра у школьных ворот. Не опаздывай.
- Не имею такой привычки, - ответил Юси, поднимаясь с пола и отряхивая одежду. Спина болела, на рубашке не хватало нескольких пуговиц, в горле пересохло.
Это определённо был один из лучших дней в его жизни.
*****
- Доброе утро, Атобэ, - поприветствовал его глуховатый голос. – Ты рано.
Оситари стоял, спиной прислонившись к ограде, сумка небрежно брошена у ног. Было непривычно тихо, и Кэйго ясно слышал приглушённые голоса, доносившиеся со школьного двора. Как всегда по субботам клубная тренировка была в самом разгаре. С её начала прошёл почти час, так что разминка закончена и основной состав под руководством Сакаки приступил к тренировочным матчам, в то время как первогодки отрабатывали базовые удары. На миг Кэйго захотелось просто пройти туда, сбросить куртку и присоединиться к играющим на корте. Он знал, что никто не сказал бы и слова, не удивился бы его появлению. В конце концов, даже после ухода из клуба и до самого конца учебного года сэмпаи продолжали заглядывать на тренировки, занимаясь вместе с остальными. Это было обычной практикой в любой школе.
Кэйго и сам затруднился бы сказать, что мешало ему поступить именно так. Впрочем, насколько он знал, ни Оситари, ни Мукахи с Сисидо и Акутагава не сделали ничего подобного.
- Я пришёл сюда в субботу с утра исключительно ради того, чтобы стать свидетелем твоего приступа ностальгии?
- Пять кругов вокруг корта, - распорядился Кэйго.
- Сначала дай мне корт, - последовал моментальный ответ.
- Разумеется, - Кэйго настигло острое понимание того, что он не только может, но и хочет выполнить то, что только что опрометчиво пообещал.
- И нам тоже, - раздался знакомый голос.
Из-за угла показались Сисидо с Мукахи, оба в спортивной форме и с ракетками за спиной.
Кэйго покосился на Оситари, но невозможно было понять, имел ли он отношение к их появлению или нет.
- Похвальное рвение бежать штрафные круги. Не хватает только Акутагавы?
- Я здесь.
«Похоже, все в сборе», – решил Кэйго. Развернулся и скомандовал:
- За мной.
- Команда старшей школы Хётэй в твоём распоряжении, капитан, - тепло отозвался Оситари. Кэйго не надо было поворачиваться, чтобы понять, что он улыбался.
- Кто сказал, что капитаном будет именно Атобэ? – привычно огрызнулся Сисидо. – У нас полно подходящих кандидатур.
- Позволь предположить: одной из них ты считаешь себя?
- А что если так, Мукахи? Какие-то проблемы?
- Думаю, пришло время рассказать тебе всю правду: Санта Клаус на самом деле не существует, равно как и вероятность того, что однажды ты станешь капитаном.
- Как всегда бьёшь рекорды, Атобэ? – проговорил незаметно догнавший его Оситари. – Капитаном теннисного клуба средней школы Хётэй ты стал в первый же учебный день, а команду старшей школы возглавил за полгода до того, как мы туда поступили.
- Поражён? – привычно отозвался Кэйго.
- Впечатлён, – согласился спутник, - но не удивлён.
- Не думай, что это спасёт тебя от штрафных кругов.
- И в мыслях не было, А-то-бэ.
- Ещё минуту назад я был «капитаном».
- Минуту назад речь не заходила о трёх штрафных кругах.
- О пяти, но если продолжишь в том же духе, они превратятся в десять.
- М-м-м, не это ли имело в виду издательство Сансэйдо, говоря про злоупотребление служебным положением?
- Раз уж ты засел за чтение толкового словаря, рекомендую ознакомиться со статьёй о слишком длинном языке, который до добра не доводит.
- Ты ничего не перепутал? – заботливо осведомился Оситари. – Длинный умелый язык обычно упоминается в другом контексте.
- Ни слова больше: я услышал более чем достаточно про твои литературные предпочтения.
- Позволь полюбопытствовать: о чём, по-твоему, я сейчас говорил?
- О двенадцати штрафных кругах вокруг корта?
- Нечестно, Атобэ, - скорбно отозвался Оситари. - Совершенно недостойный способ оставлять за собой последнее слово.
- Это просто значит, что ты не способен оставить его за собой.
- Иногда действия говорят громче любых слов, - понизив голос до шёпота, произнёс Оситари. И в подтверждение своего тезиса легонько потянул за ремень спортивной сумки Кэйго. От неожиданности тот не стал сопротивляться, и Оситари без проблем забрал её и повесил через плечо рядом со своей.
- И о чём же говорят твои действия помимо желания нести мои ракетки?
- На твоём месте я бы задумался, с какой целью их только что забрали.
- Надеешься, что без них я не обыграю тебя в теннис?
- Надеюсь, - Атобэ неожиданно обратил внимание на то, что акцент Оситари стал особенно заметен, - занять твои руки чем-нибудь более стоящим.
- Например? – его собственный голос звучал неожиданно глухо, на грани слышимости. Сам того не замечая, Кэйго замедлил шаг и почти остановился.
- Например, - подойдя практически вплотную, начал Оситари, - моими…
- Юси, - бесцеремонно прервал его поравнявшийся с ними Мукахи, - Сисидо утверждает, что из него выйдет хороший капитан.
Кэйго мысленно напомнил себе при первой же возможности заставить Мукахи и Сисидо бежать как минимум десять штрафных кругов. Вместе. И добавлять по дополнительному километру за каждый спор, в котором они начнут выяснять, кто виноват.
Оситари мягко, словно извиняясь, улыбнулся ему, прежде чем отвернуться и ответить:
- Не знал, что ты увлекаешься фантастикой, Рё.
Кэйго прибавил шаг, обгоняя остальных и тщетно пытаясь не думать о том, что так и не сказал ему Оситари.
*****
Ещё месяц назад Юси сам не поверил бы, скажи ему кто-нибудь, что он будет скучать без клубных тренировок. Теннис – это страсть и тонкий расчет, желание выиграть во что бы то ни стало и хладнокровный поиск уязвимых мест противника, демонстрация собственных навыков игры и сравнение их с чужими. Поединок, в котором схлёстываются и тело, и дух, где решающей может оказаться любая мелочь, но ничто не гарантирует победы. Возможность раскрыть себя и стать сильнее, бесконечно эволюционировать, преодолевая все препятствия на пути к цели.
Оказалось, теннис – это не только соперничество, но и партнёрство. Кому как не парному игроку знать это, но, как выяснилось, такие вещи забываются на удивление быстро. Понадобилась дюжина уличных кортов и пара десятков побед, неделя без тенниса и два пропущенных урока по литературе, чтобы вспомнить то чувство завершённости, что испытываешь, когда бежишь пятый километр бок о бок с товарищами по команде. Полуденное солнце нещадно палит, дыхание сбивается, очки натирают переносицу, но всё это не меняет того факта, что ты по-настоящему счастлив.
Уравнение без неизвестных решается легче лёгкого. Ракетка в руке, солнце в глаза, мир за пределами корта, кажущийся странно нереальным в зыбком мареве сентябрьской жары, – кусочки мозаики, которые складываются в простые слова: теннис – это счастье. Юси никогда всерьёз не задумывался, хочет ли стать профессиональным игроком, но сейчас, глядя на Гакуто, начинающего отставать от остальных, сосредоточенно нахмуренного Сисидо, Акутагаву, который даже бежать умудрялся, не открывая глаз, он чётко понял, что без них теннис не приносил бы и половины обычного удовольствия.
Достаточно перевести взгляд на несколько сантиметров вправо, чтобы увидеть Атобэ. Он бежал впереди, не давая себе труда дожидаться остальных или проверять, как они справляются с кроссом. Всего лишь ещё один способ сказать: «Я знаю, вы справитесь».
Сам Атобэ, реши он озвучить эту мысль, несомненно, остановился бы на куда менее романтичной формулировке вроде «За то время, что вы потратили на дистанцию, пять километров пробежала бы и группа поддержки».
- Если ваш теннис ухудшился настолько же, насколько выносливость, лучше уходите сразу: вам нечего делать на кортах, - в унисон его мыслям отозвался Атобэ.
- Ты и сам, - поравнявшись с ним, начал Юси, - бегал четырехсотметровку на три с половиной секунды быстрее.
- Нашёл время следить за моими успехами, а? Я бы рекомендовал впредь тратить его на тренировках с большей пользой.
- Есть конкретные предложения? – Юси моментально включился в игру.
- Не предложения, - усмехнулся Атобэ в ответ, не замедляя темпа, - приказы.
- Месяц без капитанства плохо на тебя повлиял: раньше ты не позволял себе злоупотреблять властью столь неэлегантно.
- Следует ли понимать твои слова как намёк на то, что раньше я злоупотреблял ею с большим тактом?
- Ты совершенно не умеешь принимать комплименты.
- Я умею отличать комплименты от оскорблений.
- Поверь, мои оскорбления не перепутать ни с чем.
- Это угроза?
- Всего лишь уточнение.
- От дополнительных кругов тебя спасло только то, что ты их уже бежишь.
- Я тоже скучал без наших тренировок, Атобэ.
Быстрый обмен ухмылками: негласное соревнование, в котором давно уже не определить победителя.
- Когда вы ведете себя так, - начал догнавший их Сисидо, - у всей команды мурашки по коже. Оситари, будь ты его вице-капитаном, вдвоём вы наводили бы ужас на Канто, если не на всю Японию.
«Мне не нужен такой вице-капитан» и «Мне не нужен такой капитан» прозвучали одновременно. Юси с Атобэ переглянулись и расхохотались.
- Придурки, - сообщил им Сисидо, и замедлил бег, дожидаясь Гакуто с Акутагавой.
- Кажется, твою кандидатуру только что признали достойной того, чтобы сопровождать мою сиятельную персону на встречи с тренером и жеребьёвки.
- И объяснять, что, называя всех присутствующих жалкими болванами, ты не имеешь в виду ничего обидного? – рассмеялся Юси и легко закончил:
- Как думаешь, кого Сисидо хотел оскорбить своим предположением: тебя или меня?
- В любом случае совсем скоро он сильно об этом пожалеет.
*****
- Юси, ты скоро?
- Прости, Гакуто, я задержусь, - слова дались легче, чем он предполагал, - хочу поговорить с Атобэ о недопустимости переносить личные отношения на теннисную площадку.
- Ты о Сисидо? Хотел бы я знать, что именно он сделал Атобэ, - чтобы самому не повторять его ошибку.
- Или подстроить так, чтобы её ещё раз повторил он?
- Я этого не говорил.
- О чём это ты хотел поговорить со мной, Оситари? – нарочито мягко осведомился незаметно подошедший к ним Атобэ.
- Увидимся в понедельник в школе, - быстро распрощался с обоими Гакуто и поспешил к выходу.
- Предатель, - беззлобно проводил его Юси.
- Так, значит, личные счёты недопустимо переносить на теннис, а?
- Я сказал «отношения», - медленно, наблюдая за реакцией собеседника, проговорил Юси.
- И именно поэтому ты любезно дождался окончания тренировки, прежде чем завести этот разговор? - судя по мгновенной реакции Атобэ, тот сразу понял, о чём речь. Юси не знал, расценивать это как добрый или дурной знак.
- Да. Впрочем, разговаривать, находясь по разные стороны корта, в любом случае довольно неудобно, - добавил он со смешком.
И снова замолчал. Привычная лёгкость их шутливых перебранок исчезла, уступив место скованности и неловкости. Стоило им остаться наедине, как с обоими начинало твориться что-то странное. И Юси твёрдо решил разобраться в этом.
Неловкое молчание, за которым скрываются ещё более неловкие мысли, самые неправдоподобные причины, лишь бы коснуться друг друга, сбитое дыхание, лихорадочное биение пульса, - происходи всё это с героями его любимых романов, Юси без труда поставил бы диагноз, мимоходом отметив банальность ситуации, затянутость диалогов и излишнюю фиксацию на недосказанности. Но в своей собственной жизни любой однозначный с виду поступок приобретал множество толкований и скрытых смыслов, любые слова можно было трактовать десятком способов, любая случайность на поверку оказывалась неизбежностью.
Замкнутый круг, по которому они бродили изо дня в день. Непроизнесённые слова, не сделанный навстречу шаг, упущенные возможности копились, наслаивались друг на друга.
«В этом определённо была своя прелесть, - признал Юси, вспомнив последнюю поездку в лимузине, - но она не стоит лишения длинных и коротких бесед, шутливых и серьёзных дискуссий, разговоров обо всём на свете и предметных обсуждений».
«Просто я хочу всё сразу», - сказал сам себе он и добавил уже вслух:
- Поговорим, Атобэ?
*****
- Я тебя слушаю, - отозвался Кэйго.
Он прекрасно помнил, что через семь с половиной минут должен быть на семейном ужине. Мероприятие было более чем официальным и предполагало полсотни заранее приглашённых гостей, очередные полезные знакомства и вежливые комплименты людей, которые терпеть друг друга не могут. Понимал, что отец строго спросит за каждую минуту опоздания, мать посетует на недостаточно ухоженный вид, а прислуга привычно не обратит внимания на семейный скандал. Отдавал отчёт в том, что утром ему велели быть дома к пяти. Но несмотря на всё это не двигался с места.
- М-м-м, мне казалось, разговор предполагает взаимность.
- Которой сначала надо добиться.
- Сомневаешься в том, что я смогу тебя заинтересовать? – Оситари редко говорил так: медленно, тщательно выговаривая каждое слово, с хорошо различимым акцентом, придававшим его речи неповторимое очарование. В Хётэе учились и другие выходцы из Осаки, но не один из них не разговаривал столь же необычно. Впрочем, Кэйго давно понял: дело было не только в диалекте, но и в тембре голоса, интонациях.
- Даю возможность продемонстрировать твою предполагаемую убедительность в деле, - эта фраза означала ровно то, что он хотел ею сказать: приглашение.
- Ты развязываешь мне руки, - которым Оситари не преминул воспользоваться.
Он подошёл практически вплотную, снова забрал у Кэйго сумку и небрежно поставил её на траву.
- Значит, убедить? Приложу все усилия, чтобы не быть голословным.
- Ты из тех, кто считает, что поступки говорят лучше слов?
- Что заставляет тебя так думать?
- Упорство, с которым ты из раза в раз продолжаешь отбирать мою сумку.
- Я предпочитаю наиболее эффективные способы достижения цели, поэтому не побрезгую ни одним методом убеждения. Особенно если он приятен для обеих сторон, Кэ-эйго, - он слегка запнулся на последнем слове.
И за те три секунды, что Оситари наклонялся к нему, Кэйго действительно успел ощутить весьма приятное волнение, прежде чем оно пропало, застигнутое врасплох решительным прикосновением чужих губ к его собственным.
Кэйго решил, что непременно выскажет Оситари всё, что думает касательно его манеры целоваться сразу же, как соберет достаточно информации. Оценит настойчивость, с которой его касаются чужие губы, измерит бешеное биение сердца, найдёт объяснение неожиданной слабости в коленях. И сообщит Оситари результат, подкрепив его собственными выкладками о том, что именно нуждается в улучшении. Составит тренировочное меню, выстроит график занятий и контрольных замеров и возьмёт руководство на себя - Кэйго всегда тщательно подходил к любому новому делу.
Как и обещал, Оситари не стеснялся использовать любые методы: его руки, лежавшие на талии Кэйго, начали медленное путешествие наверх, пальцы вырисовывали замысловатые узоры, то едва ощутимо дотрагиваясь до футболки, то с силой впечатывая ткань в спину. Почти невесомое прикосновение к шее заставило Кэйго вздрогнуть. Оситари, оценив произведённый эффект, легонько хмыкнул прямо в губы Кэйго, не разрывая поцелуй, и продолжил начатое.
И Кэйго принял вызов. Когда дело касалось Оситари, он решительно отказывался проигрывать тому хоть в чём-то. Пользуясь едва заметной разницей в росте, схватил его за рубашку и притянул к себе, заставив на миг потерять равновесие. Провёл рукой по щеке, поднялся выше и снял с Оситари очки: оправа чувствительно царапала его кожу. Держать их оказалось неудобно, и Кэйго просто разжал пальцы, не заботясь о том, что случится с ними дальше.
От неожиданности Оситари открыл глаза и Кэйго смог насладиться расфокусированным взглядом потемневших настолько, что они казались чёрными, глаз. Впрочем, почти сразу Оситари закрыл их снова и ещё крепче притянул спутника к себе. Чужие пальцы зарылись в его волосы, и Кэйго решил оставить дальнейшие размышления на потом.
- Ты хотел поговорить, - через пять минут напомнил спутнику Кэйго, с трудом восстанавливая дыхание.
- Приведённые доводы всё ещё не кажутся тебе убедительными?
- Тебе есть, над чем работать, - сообщил Кэйго в ответ на самодовольную усмешку Оситари.
- Сомневаюсь, что с первого раза у тебя получилось бы лучше.
- Тебя чем-то не устроил мой первый раз?
- Разве что своей скоротечностью.
- Намекаешь, что мне стоит поработать на своей выносливостью?
- М-м-м, нам определённо стоит совместить наши тренировки. И регулярно закреплять пройденный материал.
- Весьма спорное заявление из уст человека, не имеющего опыта в данной области.
- Зато я в совершенстве овладел теорией, - моментально отозвался Оситари.
- Источники твоих сведений с низкопробными картинками на обложках не вызывают особого доверия.
- Тогда нам придётся проверить их все на практике, - легко предложил Оситари, - и убедиться, насколько они соответствуют действительности и подходят к использованию.
- Это займёт определённое время.
- Всё моё время целиком и полностью в твоём распоряжении, Кэйго, - несмотря на шутливый поклон тон его голоса был абсолютно серьёзным.
- Я запомню эти слова. – И без перехода, игнорируя собственную улыбку, - А теперь в машину. У тебя будут пятнадцать минут, чтобы придумать правдоподобное объяснение моему опозданию на семейный ужин, который начался десять минут назад.
- Поднятая перегородка между водительским местом и салоном значительно облегчит мне мыслительный процесс.
Кэйго не сомневался, что придумывать оправдание он будет сам и только тогда, когда придёт пора давать объяснения родителям. Не то чтобы это его не устраивало: салону, скрытому от внешнего мира тонированными стёклами, и обществу Оситари он твёрдо намеревался найти не в пример лучшее применение.