Безумное чаепитие, джен.

[potfiction]

Название: Безумное чаепитие.
Авторы: Дамария, Serenity_
Бета: Eswet
Рейтинг: G
Жанр: черный юмор
Персонажи: Момо, Санада, Атобэ, Фудзи, Оситари, Оиси, Кавамура, Инуи.
Саммари: жизнь есть сон.
Дисклеймер: все принадлежит Кономи Такэси и Льюису Кэрроллу.
Примечание1: Фудзи использует в речи цитаты из А.С.Пушкина, Г.К.Честертона, В.А.Жуковского, В. Шекспира, а также из китайских философских трактатов и персидские пословицы.
Примечание2: С прискорбием отметив, что средств русского литературного языка недостаточно для того, чтобы передать все характерные особенности речи персонажей «Принца тенниса», коллектив авторов поставил перед собой задачу восполнить это досадное упущение. В каковой связи появилось нижеприведенное произведение. Вместе с тем авторы желали бы дать некоторые пояснения для лучшего понимания текста.
Особенности речевых характеристик:
Санада – использует анахронизмы в речи.
Атобэ – пафосен.
Фудзи – цитаты из литературных произведений и пословицы
Кавамура – псевдоанглийский
Оиси – использование нормального мужского языка, но непроизвольно смягчение его. Приказные формы плюс мягкие выражения. Если утрировать: "Быстро все сюда!!! ...будьте так добры..."
Оситари – кансайский акцент, который авторы позволили себе передать несколько вольно.
Инуи – наукообразная речь.
Однако авторы просили бы не забывать, что они позволили себе немного преувеличить особенности речи персонажей с целью большей их наглядности.

В Японии царила чудесная летняя ночь. Жаркая, звездная и удивительно тихая.
К сожалению, наслаждаться ею было некому, отборочный лагерь подразумевал строжайший режим, и суровые тренеры требовали его неукоснительного соблюдения. Вымотавшись на тренировках, никто особо не возражал. Поэтому-то тихой была ночь. Все мирно спали.
Почти все.
Зевая и шлепая босыми ногами по полу, Момо шел на кухню. Ужин был не так давно, но молодой организм, взращенный на гамбургерах, требовал повышенного количества еды и, случалось, даже отказывался нормально спать, пока не получал своего. Сегодня был как раз такой день. Момо проснулся с подушкой в зубах.
Оставалось идти к холодильнику и надеяться, что его никто не опередил, а то Эйдзи-сэмпай, между нами…
Путь освещал только слабый свет звезд, льющийся из окна. Будь Момо менее сонным и более романтичным, он непременно отметил бы таинственность атмосферы в коридоре. При такой обстановке просто обязано произойти что-нибудь мистическое. Но, увы, наш герой был сугубым прагматиком и не верил в сверхъестественное, он же не глупая Гадюка, в самом-то деле! К тому же все его мысли занимало другое волшебное слово, и было оно – еда. Момо даже не заметил бы белого кролика, если бы не мерцающий в темноте хвост. А еще у того были розовые глазки и часы в жилетном кармане. Конечно, ничего удивительного в этом не было. В японских тренировочных лагерях еще и не такое случается.
Кролик куда-то крался по коридору.
Момо помотал головой и протер глаза. Кролик чудесным образом превратился в Инуи-сэмпая, а часы – в зеленую тетрадку. Розовые глазки скрылись за квадратными стеклами очков.
Сэмпай нервно зашелестел на ходу страницами тетрадки, бормоча нечто вроде:
– При сохранении нынешней скорости передвижения относительная вероятность моего опоздания возрастает до ста процентов, а прямо пропорциональная ей угроза несвоевременного летального исхода…
Тут Инуи-сэмпай опрометью кинулся бежать.
Пораженный Момо подпрыгнул на месте. Ему никогда до сих пор не попадались кролики, у которых были бы жилетные карманы и часы, а тем более, которые имели бы привычку превращаться в Инуи-сэмпая. А вдруг у сэмпая (или кролика?) есть и более захватывающие таланты? Например, доставать гамбургеры из воздуха или чизбургеры из ушей. Сгорая от любопытства, однако не производя лишнего шума, чтобы не заметили, Момо бросился вслед за кроликом (сэмпаем?), устремившимся по коридору вперед, затем влево, затем вправо. В конце концов Инуи-сэмпай затормозил у вполне обычного вида двери и огляделся, прошептав:
- По всем моим расчетам время прибытия соответствует запланированному, таким образом процентная вероятность сохранения нормального функционирования моего организма возрастает до ста процентов.
После чего тихонько постучался в дверь. Ровно три удара.
Момо, благоразумно спрятавшийся за углом, увидел, как дверь медленно со скрипом раскрылась, впустила Инуи-сэмпая и закрылась, все так же загадочно скрипя. В унисон ей заворчал голодный желудок Момосиро. Однако любопытство, а также слабая надежда на появляющиеся из ниоткуда хлебобулочные изделия заставили отбросить в сторону мысли о холодильнике и на цыпочках подкрасться к двери, удачно не захлопнувшейся до конца. Щелочка была узенькая, но достаточная для одного любопытного глаза.
Посередине комнаты стоял стол. За столом сидели Фудзи-сэмпай и Така-сан и пили чай.
На первый взгляд тоже, вроде бы, ничего необычного. Но затем Момо усилием воли заглушил зов желудка и сосредоточился. Что-то не так. В комнате горели свечи, много свечей. Почему, электричество не отключали, да и землетрясений не было? Кровати куда-то исчезли, вместо них пространство заполнял длинный низкий столик, вокруг него лежали подушки, а во главе загадочно поблескивало позолотой огромное роскошное кресло, изрядно смахивающее на трон. Еще одна странность: сэмпаев двое, вместе с кроликом стало трое, но чайных приборов на столе стояло на целый батальон, многочисленные чашечки, блюдечки, розетки и прочие фарфоровые изделия, которым Момо даже не знал названия. Причем посуда была явно не из кухни.
Да и чай хозяева пили… ненормально, за неимением лучшего слова, - Момо никогда не был в них силен. Така-сан, воплощение основательности и здравого смысла (пока не брался за ракетку), увлеченно насыпал сахар в молочник. Одна ложечка, вторая, третья… Фудзи-сэмпай, казалось, спал, опустив голову на руки. А, может, и не спал: глаза его были закрыты, но губы изгибала неизменная улыбка.
На глазах у Момо Инуи-сэмпай прошел к столу, сел между товарищами и жестом фокусника извлек из-за спины огромную бутыль. С трудом расчистил место на столе и гордо водрузил в самый центр. Фудзи-сэмпай приоткрыл один глаз, ехидно-одобрительно обозрел подношение и снова задремал. Така-сан не обратил внимания, он напряженно следил, как высыпается сахар из двадцать четвертой по счету ложечки.
Момо вздрогнул, воспоминания об эффекте соков были слишком свежими. Гамбургеров и чизбургеров, похоже, пока не предвиделось. Момосиро почувствовал себя обиженным: вместо еды сэмпай-кролик наколдовал отвратительный сок. Однако любопытство одержало верх над чувством самосохранения, и он продолжил наблюдение.
Тем временем сэмпаи вдруг молчаливо встали (причем Фудзи-сэмпай так и не открыл глаз), и сдвинулись на одно место влево, затем также молчаливо сели. Така-сан, видимо, удовлетворившись количеством сахара, оставил в покое молочник и стал зачем-то водить ложечкой по пустой чашке, словно помешивая чай, время от времени поглядывая на Инуи-сэмпая. Тот хищно улыбнулся, сверкнув очками, и ласково погладил бутыль с соком.
Свечи вдруг загорелись ярче, осветив все углы комнаты, и Момо разглядел в правом углу чучело медведя, в левом - статую рыцаря в черных доспехах, а у окна нечто бесформенное и огромное, о природе чего Момо решил не задумываться.
Сэмпаи по-прежнему молчали, от чего у Момо по спине забегали щекотливые мурашки. Он осмелился немного приоткрыть дверь, чтобы увеличить обзор, и тут порыв ветра распахнул окно. Момосиро еще подумал, откуда ветер, если погода стояла тихая и теплая, когда в открытом окне показалась голова со змеями в волосах и светящимися провалами вместо глаз. Момо побледнел и едва не упал в обморок.
- Хоть и опоздал, зато пришел, как лев, - мягко заметил Фудзи, обращаясь к новоприбывшему.
Голова кивнула и затем, вместе с телом, залезла в комнату. У Момо отлегло от сердца: змеями оказались черные взъерошенные вихры, а сияющими провалами - очки. Оситари-сан из Хетэй. Что он здесь делает?
Самого Оситари-сана такие наивные вопросы, по-видимому, не волновали. Напротив, он буквально излучал довольство собой, несмотря даже на опоздание. Несомненно, залезать среди ночи в комнату соперников через окно являлось для него самым обычным делом. Не в первый раз?
Новоприбывший поправил очки, сползшие на переносицу, и осмотрелся. Его глаза маниакально засияли, когда он углядел кресло. Оситари-сан восхищенно мурлыкнул, подошел к прекрасному собой элементу меблировки и зачарованно потыкал его пальцем. Момо показалось, что кресло смущенно порозовело от такого внимания к своей персоне.
Инуи-сэмпай громко откашлялся, демонстративно рассматривая часы с маятником, висевшие на стене. Наверное, ему было обидно за свою спешку.
Оситари-сан вздрогнул, вырванный из транса, заложил два пальца в рот и оглушительно свистнул. «Как только не разбудил всех в здании?» - удивился бы Момо, если бы уже не устал поражаться событиям этой ночи.
Но следующее событие пробило даже его свежеприобретенное хладнокровие. Окно покрылось кристалликами льда, со звоном осыпалось стекло, запели скрипки в ритме танго, и на подоконнике воздвигся Атобэ-сан в малиновом халате с лазоревой аппликацией.
– Простите, - слабо сказал Така-сан, забыв про пустую чашку (Момо прекрасно его понимал), - сделайте что-нибудь с окном, пожалуйста, дует.
Атобэ-сан надменно хмыкнул и спрыгнул с подоконника, взметнулись кисточки расшитого пояса. Оконные стекла за его спиной собрались сами собой и встали на место.
Капитан Хётэя тем временем прошествовал к столу.
Очевидно, все ученики этой почтенной и славной традициями школы питали слабость к изысканной мебели. Атобэ-сан не был исключением.
– Видим мы, вами подготовлено сидение, достойное нашего грациозного присутствия, - благосклонно отметил он.
– Выпей йаду, - доброжелательно предложил Оситари-сан с томным придыханием. Момо пробрала дрожь от этого звука. – Кресло мое.
Атобэ-сан лишь презрительно усмехнулся:
- О чем молвишь ты, даже взгляда моего сияющего не стоящий? Сей предмет мебели блеску моего великолепия соответствует!
Кресло застенчиво молчало, словно такие споры были ему приятны.
- В Бабруйск, жывотное! - хрипловато мурлыкнул Оситари-сан, собственническим жестом положив руку на спинку кресла.
Остальные сэмпаи игнорировали перебранку. Фудзи-сэмпай снова погрузился в состояние дремоты (по крайней мере, внешне), Така-сан вернулся к размешиванию несуществующего чая, Инуи-сэмпай единственный внимательно наблюдал за событиями, быстро записывая все происходящее в легендарную черную тетрадь.
- Дерзить осмеливаешься моему божественному величеству, смерд!? - гневно нахмурил брови Атобэ-сан, также возложив длань (Момосиро с изумлением понял, что начинает думать странными словами) на спинку кресла.
Два гостя испепеляли друг друга взглядами.
- Убей сибя апстену, - ласково сказал Оситари-сан с бархатистыми интонациями, поглаживая кресло. Кресло затрепетало.
- Пади ниц, червь навозный! - Атобэ-сан второй рукой схватился за кресло.
Ручка Инуи-сэмпая била скоростные рекорды.
Момосиро напрочь забыл о гамбургерах, чизбургерах и прочих продуктах питания, неотрывно наблюдая за старшими товарищами. Зрелище было интригующее и пугающее.
Поэтому появление в комнате шестого человека Момо поначалу просто не заметил, только ледяное дуновение коснулось его спины, и покрылись инеем пол и стены в радиусе нескольких метров. Затем Момо сумел сконцентрироваться и увидел, как на середину комнаты тяжелыми шагами вышел Санада-сан, вице-капитан Риккай. Момосиро покрылся противным холодным потом: получалось, что он попал сюда через дверь, но... Как?! Момо же стоял на месте. Ему вдруг нестерпимо захотелось убежать к такому уютному и родному холодильнику!
Тем времен Санада-сан неторопливо приблизился к креслу и сел, не обратив ни малейшего внимания на ссорящихся Оситари-сана и Атобэ-сана.
Воцарилась тишина. Свечи вдруг погасли на миг и вспыхнули с новой силой, осветив лица присутствующих красноватым потусторонним светом.
Момо напряг глаз, чтобы разглядеть все в мелочах, когда из темного угла появилась еще одна фигура, смутно знакомая. Фигура покинула область жутковатой мглы, и Момосиро уронил челюсть, узнав собственного вице-капитана. На руках у которого вальяжно развалился темно-красный огромный кот.
Оиси-сэмпай прошел к столу и скромно опустился у ног Санады-сана, пристроив локоть ему на колено. Вице-капитан Риккай рассеянно потрепал его по голове. Атобэ-сан и Оситари-сан одновременно поморщились, но прекратили спорить и тоже присели. Наступила тишина. Гости переглядывались, но разговора не начинал никто.
– Ссылаясь на правило номер сорок семь, параграф четыре, пункт три, подпункт пятьдесят восемь дробь пять Б, часть седьмая третьего тома Второго Исправленного и Дополненного Устава нашего Клуба, могу авторитетно заявить, что заседание должны открывать хозяева, - монотонно сказал Инуи-сэмпай.
Собравшиеся посмотрели на хозяев: нервничающего Таку-сана и спящего Фудзи-сэмпая. Вздохнули хором.
– Кавамура, - повелел Атобэ-сан, - рискни оскорбить тонкий слух наш своим неуклюжим приветствием.
– Я… лучше не надо, - запнулся Така-сан. – Я не…
Снова вздох и всеобщее внимание сосредоточилось на Фудзи-сэмпае. Тот мило улыбался во сне. «Наверное, ему снятся огромные летучие мыши», - подумал Момо и поразился своему воображению.
– ВТФ, - промурлыкал Оситари-сан, - проснись и пой, птенчик.
Инуи-сэмпай задумчиво поблестел очками и потянулся к своей бутылке. Аккуратно переместил ее на колени и выдернул пробку. По комнате разлился животворный аромат нашатырного спирта с какой-то странной примесью: то ли хлорка, то ли еще что-то химическое. Момо позеленел и судорожно зажал себе рот, его мутило.
Фудзи-сэмпай заинтересованно хмыкнул во сне, поднял голову и убрал руки со стола. Сидящий с другой стороны от него Санада-сан не растерялся и неспешно, но удивительно быстро, заполнил освободившееся пространство вазочками с конфетами. Конфеты ему передавали со всех концов стола. Фудзи-сэмпай приоткрыл глаза, недовольно посмотрел на то, что всего пару секунд назад было его спальным местом, подумал секунду и повис на плече Инуи-сэмпая, благо в сидячем положении разница в росте была не такой существенной. Кот на руках Оиси-сэмпая ехидно захихикал.
Инуи-сэмпай обреченно заткнул бутыль и поставил обратно: операция не удалась. Двигаться он старался очень аккуратно, чтобы не потревожить спящего у него на плече товарища.
Обстановка накалялась, очевидно, без вступительного слова это странное собрание не могло открыться.
– Така-сан, - мягко попросил Оиси-сэмпай, - немедленно говори приветствие!!!
Самый застенчивый из сэмпаев заерзал на месте, ему явно было очень неуютно, и говорить он боялся.
– Друзья мои, прекрасен наш союз, - неожиданно громко и отчетливо произнес Фудзи-сэмпай.
Напряжение резко упало, все расслабились, а некоторые даже заулыбались, похоже, странная фраза на незнакомом языке засчитывалась в качестве вступительного слова.
Кот довольно мявкнул и захрустел сушкой.
- Итак, други, торжественно возвещаю я, что собрание Клуба Семерых открыто! - объявил Атобэ-сан, удивив Момо не слишком витиеватой речью.
- Я р..рад, - нервно улыбнулся Така-сан, - может, чаю?
- Как смеешь ты, косноязыкий, божественную особу нашу прерывать?! - вскинулся Атобэ-сан, указав пальцем на покрасневшего Така-сана.
- П..прости...я просто...
- Мелодичный звук голоса нашего хрустальным звоном должен радовать присутствующих, а не твое воронье карканье!
- Атобэ! Заткнись уже, - неожиданно вмешался Оиси-сэмпай, нахмурив брови, а затем мило улыбнулся. - Пожалуйста.
Санада-сан одобрительно кивнул, свысока посмотрев на замершего с открытым ртом Атобэ-сана, и слегка приподнял уголок рта, что, видимо, означало улыбку.
- Как осмелился ты!..
И тут опять Атобэ-сана прервали - в этот раз Оситари-сан.
- Киса, ты с какова горада? - томно спросил, - начинаем.
Атобэ-сан с истинно королевским презрением (Момо, правда, живых королей не встречал, но был уверен, что они повели бы себя именно так) обвел взглядом комнату и сел.
На несколько минут в комнате воцарилась тишина, прерываемая только потрескиванием свечей. Момо неотрывно наблюдал за старшими товарищами, ожидая продолжения одновременно со страхом и любопытством. Однако, похоже, пока они решили помолчать. Санада-сан поглощал сладости в неимоверных количествах (вызвав у Момосиро искреннее уважение), сохраняя каменное выражение лица. Сидевший рядом Оиси-сэмпай время от времени брал конфету или печенье с блюдца и угощал котяру, не перестававшего улыбаться так, словно он съел ведро сметаны (в животе Момо завистливо заурчало). Фудзи-сэмпай дремал на плече у Инуи-сэмпая, что-то записывающего в тетрадь. Така-сан застенчиво угощался тарталетками (рот Момо наполнился слюной). Оситари-сан вальяжно развалился на стуле и что-то мурлыкал под нос. Атобэ-сан по-прежнему оскорбленно молчал, высоко задрав подбородок. Инуи-сэмпай закрыл тетрадь, взял свою бутыль, открыл ее (от запаха у Момосиро аппетит пропал. На некоторое время) и налил немного жидкости в чашку. Затем поднес чашку к носу Фудзи-сэмпая.
- Вы, товарищи, выберете из нас человека, достойного стать Четвергом, - вдруг отчетливо произнес тот, не открывая глаз. После чего одним глотком осушил чашку.
- Морозиш, - отозвался Оситари-сан, - пятница.
- Только суббота! - прикрикнул Оиси-сэмпай. - Мне так кажется, простите.
- Проницательный наш разум и несравненная логика, ошибок не знающая, молвят, что понедельник следует выбрать для сего свершения, - отверз уста Атобэ-сан (Момо с ужасом понял, что после речей Атобэ-сана его мысли приобретают странную форму).
- Могу ли я заметить, что, возможно, вторник стал бы наилучшим вариантом? - пролепетал Така-сан, уставившись в пустую чашку.
- Исходя из полученных мною данных, наиболее подходящим днем для проведения операции является среда, - заметил Инуи-сэмпай, сверкнув очками так, что даже ослепил глаз Момосиро.
Все посмотрели на Санаду-сана, неподвижно сидевшего в кресле. Вице-капитан Риккайдай посмотрел на собравшихся свинцовым взглядом. Момо даже показалось, что этот взгляд проникает сквозь стены, как рентген, и поежился.
- Ты еси разумен муж, - величаво вымолвил Санада-сан, кивнув Инуи-сэмпаю.
- Данный ответ Санады позволяет со стопроцентной вероятностью сделать соответствующий вывод, заключающийся в том, что высказанный мной вариант "среда" принят для реализации операции "Ликвидация", - Инуи-сэмпай довольно погладил бутыль.
Раздался всеобщих вздох, однако спорить с Санадой-саном, который, судя по всему, был председателем, никто не стал. Только красный кот насмешливо подмигнул Оиси-сэмпаю.
Но почему ликвидация, подумал Момо. Они хотят кого-то ликвидировать?!
Эти могут, с ужасом осознал наш герой, мысли его лихорадочно заметались. Кого?! Когда?! Как?! Минуточку, время известно, это среда. Нужно преодолеть страх и слушать дальше, вдруг удастся выяснить имя жертвы и предупредить ее?
Удивительная компания тем временем продолжала беседу.
- Я все думаю, - негромко заговорил Фудзи-сэмпай сквозь сон, откусывая кусочек пирожного, - не лучше ли мне убить их кинжалом? Удачнейшие убийства совершали именно так. К тому же какое свежее ощущение! Всадить кинжал в президента Франции, повернуть...
"Они собираются убить президента Франции?" - поразился Момо и спешно стал соображать, как спасти несчастного политика. Он ни на секунду не засомневался, что покушение возможно.
- Динамит, - важно изрек Атобэ-сан.- Динамит не только лучшее наше оружие, но и лучший наш символ. Он совершенен, он как ладан, для христиан подобный молитве. Динамит - это взрыв. Взрыв приличествует нам!
- Пять-йод-один-[два-(диэтиламин)этил]-три-(орто-фосфорофенол)-два-четыре-дигидро-два-аш-один-два-бензодиазепин-трион, - нараспев продекламировал Инуи-сэмпай, очевидно, наслаждаясь звучанием слова. - Надежное средство для быстрого и относительно безболезненного умерщвления подопытного образца.
- Копие приломити в рати, - молвил Санада-сан, веско прикладывая к столу каменный кулак.
- Через винтовку с оптическим прицелом... - протянул Оситари-сан. - Готичненько.
Никто не понял, о чем он, слишком завораживающим был голос, чтобы вслушиваться в содержание.
- Голыми руками! - рявкнул Оиси-сэмпай, заработав одобрительный взгляд Санады-сана. Красный кот мяукнул и спрыгнул с его колен. - Ой. Нежно так. Осторожно.
- Я... может, ножом? - тихо предложил Така-сан. - Для суши...
- Примитивно мыслишь, Кавамура, - отмахнулся Атобэ-сан, со стола полетели вазочки. - Обрушить на него Токийскую башню! Вот это высокий класс!
Присутствующие очень неодобрительно на него посмотрели, и Момо был с ними совершенно согласен. Ладно, президент Франции, но бросать на пол печенье... непростительно!
- Бугага, - бархатистым смехом выразил несогласие Оситари-сан. – Вапщеубилонах! Винтовка – наш выбор.
– Мнение твое плебейское я не учитываю! – фыркнул Атобэ-сан, сметая левой рукой еще несколько вазочек с печенюшками.
Только мощным усилием воли Момосиро не бросился спасать несчастное печенье, предоставив тому надежное убежище в призывно урчащем желудке.
– А…ак...куратнее, - прошелестел Така-сан, нервно оглядываясь. – Печенье, прошу прощения, портится.
– Да как смеешь ты осуждать наши деяния?! – возмутился Атобэ-сан, каким-то образом выпрямляя и без того прямую спину. Момо тихо позавидовал и решил кое-что перенять на будущее, дразнить Глупую Гадюку.
Оиси-сэмпай, приманивающий кота обратно на колени сушкой, снова громогласно вступился за Така-сана.
– Хватит уже выпендриваться! – котяра схватил сушку и ускакал в угол. – Осмелюсь высказать свое скромное мнение.
Последнее было сказано так тихо, что Момосиро едва уловил смысл. Тем более Инуи-сэмпай так усердно делал записи в свою тетрадь, что ручка скрипела оглушающее громко. Фудзи-сэмпай на его плече пошевелился и пробормотал:
– Друзья, здесь светит нам луна, здесь кров небес над нами. Наполним кубок круговой!
Момо эти слова показались бессмыслицей, однако, поскольку речь шла о Фудзи-сэмпае, смысл таки был и даже, скорее всего (поскольку речь шла о Фудзи-сэмпае!), смысл глубокий. Инуи-сэмпай хмыкнул, на минуту оторвался от тетради, налил в чашку жидкость из бутыли – снова завоняло так, что у Момо выступили слезы на глазах – и вернулся к протоколу. Тем временем присутствующие, похоже, начали ссориться всерьез.
– Искусством устранение неугодной нам персоны назвать следует! – напирал Атобэ-сан, как-то понемногу теряя свою величавость, – и не соответствуют именованию этому ваши тупоумные предложения!
– Отсыпь, а? – отрезал Оситари-сан. – Убей сибя тапкам, Атобэ.
– Вы…оба неправы, - шептал столу Така-сан, покраснев. На него никто не обращал внимания. Оиси-сэмпай уселся в уголке, поглаживая громко мурлыкающего кота и наблюдая за остальными. Санада-сан хмурил брови, презрительно хрустя конфетами.
– Отчего же председатель наш многомудрый молчит, а? – поднял в трагическом жесте рука Атобэ-сан. – Или он язык свой проглотил?
– Что требуете? – буркнул вице-капитан Риккай, смерив Атобэ-сана высокомерным взглядом.
– Чтобы ты с нашими доводами остроумными и блистательными согласился наконец!
Санада-сан только пожал плечами, коротко и мрачно улыбнувшись (Момо мороз пробрал от этого оскала) и сказал:
– Ты еси не муж, но жена.
Оситари-сан сверкнул очками и рассмеялся.
– Фтему!
Атобэ-сан побагровел, Момо даже испугался, что ему станет плохо.
– Жук смердящий, как посмел ты глаголать так о моей безупречной персоне, звездам подобной?!
Санада-сан ухмыльнулся, смерив капитана Хётэй оценивающим взглядом, и безмятежно продолжил есть сладости. Момо пожалел Атобэ-сана и позавидовал Санаде-сану (уж очень хотелось есть). Только Оситари-сан открыл рот, намереваясь что-то добавить, видимо, очередную гадость, как Така-сан, глотнувший из чашки, взвился в воздух, буквально пылая.
– Барнинг!!! Шокинг!!!
Момо аж подпрыгнул на месте, мысленно пожелав тому, кто сунул Така-сану в руки ракетку, застрять на необитаемом острове без еды. Навеки. Но никакой ракетки у сэмпая не было.
– Вовеки не бывала столь роковою сладость, - негромко сказал Фудзи-сэмпай, не открывая глаз.
– Кавамура по причине крайней застенчивости, помешавшей ему направить взгляд под нужным углом в пятьдесят девять градусов, перепутал свою тару для употребления жидкости с тарой Фудзи и как следствие употребил мою новейшую разработку вместо жидкости, именуемой чаем. Весьма интересный эффект, - молчаливо записывавший до того Инуи-сэмпай с научным любопытством разглядывал бушующего Така-сана.
– Раннингу лайфу! Грейто!!
– Ты оскорбляешь слух наш тонкий, Кавамура! – отвлекся от Санады-сана разозленный Атобэ-сан. – Позоришь клуб наш!!
– Тебя фшторило, Кавамура? – недовольно произнес Оситари-сан. – Ты криветко, как и Атобэ.
– Что?! – взвыл капитан Хетэй.
– Не мешайте мне фиксировать результаты данного научного эксперимента! – повысил голос Инуи-сэмпай.
– Сон разума рождает чудовищ, - недовольно сказал, приоткрыв глаза, отливающие стальным блеском (Момо уже устал пугаться за вечер), Фудзи-сэмпай.
Санада-сан скривился и ударил кулаком по столу так, что стол содрогнулся в конвульсии. Из угла ему вторил Оиси-сэмпай.
– Да заткнитесь уже, придурки!! – кот мявкнул и укусил его за руку. – Очень вас прошу, уважаемые.
В эту напряженную минуту часы начали бить полночь. Свечи разом погасли, и вдруг наступила мертвящая тишина.
В голове бедного Момосиро уже стоял туман, усугубляемый ощущением, что кто-то стучит молотком внутри черепа. Есть хотелось невыносимо. К тому же он так и не узнал больше ничего об убийстве. Что-то холодное, похожее на пальцы покойника, вдруг прикоснулось к его щеке, и несчастный Момо, не выдержав, заорал и упал в обморок, погружаясь в блаженное беспамятство.
В Японии царило чудесное летнее утро. Лениво-жаркое, с легкими порывами теплого ветра и шелестом высохшей травы. Идеальное время для теннисной тренировки. Минутку...
- Тренировка! - взвился с кровати Момо. Точнее, попытался взвиться, порыв благополучно заглох в переплетении простыней. Постель была разворочена, подушки нигде не наблюдалось, зато была навалена тяжелая груда одеял. - Да что за...
При каждом движении кровать опасно трещала и прогибалась, будто ночью на ней танцевали тринадцать гиппопотамов одновременно.
- Сон, да? - с надеждой осведомился Момо у мира, путаясь в одеялах и наворачиваясь на пол. - Сон, - убежденно заявил он, прикладываясь лбом о тумбочку. - Так не бывает.
Момо оглядел комнату. Все было как обычно вроде бы. Раскиданные вещи, общий бардак, отсутствующий Этидзэн, бурчащий желудок, будильник, стрелки которого приближались к отметке двенадцать.
- Пирожок, - жалобно сказал Момо. – Ну почему меня никто не разбудил? Как же мой завтрак? И я опаздываю! – его передернуло, слишком свежи были воспоминания о кролике. – Тренировка, тренировка… Да, я потренируюсь, и все будет как прежде. Это был сон, никто никого убивать не собирается.
Но сначала нужно подкрепиться, заявил сам себе Момо, быстро переоделся и на цыпочках поспешил на кухню, крадучись по тому самому коридору и вздрагивая от любого подозрительного шороха. Ни кролика, ни Инуи-сэмпая видно не было. Момо вздохнул и отер пот со лба. Сон.
Совсем другим шагом, широким и уверенным, он дошел до кухни и, напевая какую-то заводную песенку, пожрал все, что обнаружил в холодильниках. Придя в бодрое расположение духа и обнаружив в своей жизни смысл, Момо пришел к выводу, что теперь можно и потренироваться, и вприпрыжку понесся к своей группе.
Снаружи ослепительно сияло солнце, жизнь была прекрасна. Недавний кошмар казался совсем далеким, и Момо посмеялся своему испугу. Глупости все это. Просто сон.
- Барнинг! - внезапно завопили с одного из кортов. - Кам он, бэйби!!!
Момо резко затормозил, не веря своим ушам.
- Доколе? - в голосе Атобэ-сана звучало смирение. - Доколе наш чуткий слух будет терпеть этот возмутительный шум?
Нет-нет-нет, отчаянно замотал головой Момо. Только не это. Только не снова. Он не переживет.
- Чжуан Чжоу… - мягко сказал за его спиной улыбающийся голос. Разумеется, обычно голоса не улыбаются, но этот, казалось, существовал отдельно от хозяина. Момо даже не нужно было оборачиваться, он и так догадывался, что там увидит. - Однажды ему приснилось, что он бабочка. Ты же знаешь эту историю, правда, Момо? Но когда Чжоу проснулся, он не мог понять, то ли ему снилось, что он бабочка, то ли бабочке снилось, что она - Чжоу. Либо сон приснился тебе, либо Черному Королю, - тут голос тихо засмеялся только ему понятной шутке. – Или и вовсе мне.
По-твоему, чей это был сон?


Если мир подлунный сам
Лишь во сне явился нам,
Люди, как не верить снам?
Кэррол.