Автор: Noa Streight
Фандом: Prince Of Tennis
Рейтинг: PG
Жанр: Slash, Angst, Humor, возможно OOC
Пейринг: Санада/Мукахи
Посвящается: Jirou no Mierei по поводу позитивного AMV и Erring – очень уж фанфы понравились. И Дамарии – респект и уважуха за предоставленную информацию.
Содержание: Однажды на Санаду свалилось счастье…
Отказ от прав: Персонажи фика принадлежат их создателям. Автор фика не извлекает материальной выгоды от их использования. Размещение фика на других ресурсах – с согласия автора. Ссылки на фик – приветствуются.
читать дальше
…Будь оно всё проклято, ведь я ничего не могу придумать,
кроме этих его слов – «СЧАСТЬЕ ДЛЯ ВСЕХ, ДАРОМ,
И ПУСТЬ НИКТО НЕ УЙДЁТ ОБИЖЕННЫЙ!»
Стругацкие «Пикник на обочине»
кроме этих его слов – «СЧАСТЬЕ ДЛЯ ВСЕХ, ДАРОМ,
И ПУСТЬ НИКТО НЕ УЙДЁТ ОБИЖЕННЫЙ!»
Стругацкие «Пикник на обочине»
Санада Гэнъитиро возвращался домой с субботней тренировки теннисной команды Риккая.
Он как раз проходил под эстакадой, когда на него в прямом смысле этого слова обрушилось счастье.
С небес.
Весило счастье менее полсотни килограмм, но учитывая высоту падения – Санада едва успел сгруппироваться, чтобы не опрокинуться позорно на спину.
«Девушка… Попытка самоубийства?»
– Привет, красавчик.
«Эээ? Мальчик. Из Хётея. Покушение на убийство?» – вице-капитан теннисного клуба оторопело разглядывал юношу, повисшего на нём, как обезьянка на пальме. – «Не очень-то удалась попытка…»
После того как поздоровался, Мукахи Гакуто потратил несколько мгновений на то, чтобы мысленно проклясть своего напарника. Жестоко и цинично. А потом снова обратился к Санаде, не торопясь с него слезать:
– Тебе сказочно повезло, знаешь ли. Я здесь для того, чтобы исполнить любое твоё желание и сделать тебя счастливым. А ты просто не забудь потом поблагодарить боженьку.
После этой беспримерной речи Мукахи всё-таки встал на ноги, легонько придерживая Санаду за плечо и проникновенно глядя под козырёк снизу вверх.
– Итак, быстренько соображай: чего тебе не хватает для счастья, кроме кальция в организме?
Гэнъитиро шёл на рекорд в категории «соляной столп» – попросту застыл, нем и недвижим. Мукахи успел повторить вопрос дважды, прежде чем тот очнулся и обошёл юношу справа, с суровым:
– Я спешу. Нет времени на глупости.
– У тебя нет времени на счастье? Ну-ну, – в голосе красноволосого попрыгунчика из Хётея прозвучала мягкая, но явная насмешка. Узкая ладошка провернулась у Санады на плече одновременно с лёгким толчком, и Гакуто снова оказался с ним лицом к лицу, проделав в воздухе немыслимую фигуру.
– Я понимаю, это всё несколько неожиданно: такие подарки судьбы, как я, не каждый день с неба падают, и тебе нужно время всё обдумать. Я тебя провожу туда, куда ты идёшь, – вдруг смилостивился настырный попрыгунчик, – Кстати, не своди так брови, а то вскоре даже кепка не поможет тебе скрыть морщины.
Санада поднял лицо к небу и пристально вгляделся в вяло ползущие по небу облачка. У него появилось стойкое подозрение, что он чем-то прогневил богов и вот она, точнее он, кара небесная – весом менее полсотни килограмм. Вздорный характер, треугольная чёлка и вздёрнутый носик – прилагаются.
«За что?!»
Санада неодобрительно покосился на пристроившегося по правую руку теннисиста и ускорил шаг – если повезёт, уже через две улицы, в оживлённом районе, попрыгунчик завязнет в толпе и отстанет. Вице-капитану Риккая, держащему в железном кулаке всю команду, включая истеричную восходящую звезду большого тенниса Акая Кирихару – ещё ни разу не приходилось попадать в такую глупую и странную ситуацию, и он затруднялся решить, как ему поступить.
– Меня зовут Мукахи Гакуто. Член команды теннисного клуба школы Хётей, третьекурсник. А ты?.. – молчанию попрыгунчика пришёл конец менее чем через пять минут, и естественно, Санада ещё ничего не надумал. Но приличия должно соблюдать, и раз его настырный попутчик представился столь формально….
– Санада Гэнъитиро, вице-капитан теннисной команды школы Риккай, третий курс.
– Так что, Тиро, сообразил уже чего-нибудь? Или ты рассчитываешь обзавестись второй тенью в лице меня на всю оставшуюся жизнь?
«Тиро?! Он это серьёзно?!!»
Санада резко затормозил, словно налетев на невидимую преграду, и уставился на Мукахи, как легионер на вошь.
– Мальчик, ты заигрался. Иди домой. Или на тренировку. Или к друзьям… Словом, иди уже… куда-нибудь. Оставь меня в покое.
– Нее-ее-ет, – злорадно отозвался попрыгунчик, – Я, понимаешь, должен и даже обязан тебя осчастливить, и так просто тебе от меня не избавится.
Санада второй уже раз за день посмотрел на небо. Небо посмотрело в ответ. И, кажется, не менее злорадно, чем ниспосланное им «счастье». Юноше ничего не оставалось, кроме как продолжить движение. В смысле, варианта было два. Но куда потом девать труп?
«Ну и ладно – проводит меня до ворот и пусть подавится», – смалодушничал вице-капитан, сворачивая на родную улицу.
Мать как раз отворила узкую калитку рядом с въездными воротами, отправляясь за покупками. Санада поздоровался, ненамного опередив Гакуто. Тот энергично представился, раскланялся, оббежал женщину кругом три раза, засыпал её комплиментами, и кажется, на долю Гэнъитиро тоже перепало…
Опомнился юноша только перед входной дверью и оторопело сообразил, что выползень из Хётея отправился за покупками вместе с его матерью.
В небо Санада больше не смотрел.
Вошёл в дом, переоделся и отправился в додзё – избивать соломенные чучелки, медитировать и укреплять дух. Да, дух требовалось укрепить совершенно особенным образом. И срочно.
***
Нетрудно догадаться, что мама Гэнъитиро и Мукахи переступили порог дома, оживлённо обсуждая какое-то популярное телешоу, и к тому времени «милый ребёнок» уже был приглашен на ужин с четой Санада. Ну, как же – это ведь друг Гэнъитиро!
Кажется, единственный…
Во всяком случае, иных сверстников младшенького тут отродясь не видывали.
Когда Санада вернулся из додзё, то застал Мукахи досматривающим альбом детских фотографий братьев – мать хлопотала на кухне и оттуда умудрялась комментировать дикое зрелище. Вице-капитан команды Риккая, теннисист национального уровня – мгновенно преисполнился праведного негодования, побелел от ярости и вынужден был признать, что его дух ещё недостаточно укреплён. Но деваться, похоже, некуда.
Он отобрал у Мукахи альбом, одарив его таким бешеным взглядом, что юноша в испуге вжался в стену. Но хотя тело боялось, словно подспудно ожидая удара – Санада увидел это в мгновенном напряжении мышц – во взгляде попрыгунчика читался вызов. Вице-капитан невольно оценил выдержку юноши, хотя, например, члены его команды всегда демонстрировали не меньшую готовность сворачивать с пути моря и горы.
В этом мире сильный пожирает слабого.
А попрыгунчика из Хётея, похоже, придётся всё-таки запугать, выставить вон из дома и ахнуть дверью перед носом. Но мама, наверное, расстроится…
– Не надумал ещё? – в обтекаемой форме поинтересовался Гакуто и тут же добавил: – Чем планируешь сейчас заняться?
– Кино буду смотреть, – так как ответа на первый вопрос не существовало в природе, то Санада ответил на второй. И только после этого задался вопросом: с какой стати он отчитывается перед этим нахалёнышем?
– Я с тобой. – Гакуто попросту поставил вице-капитана Риккая перед фактом. Санада кивнул и скормил виде-магнитофону затёртую кассету. Уже на вступлении попрыгунчик изрядно оживился и в ответ на недоумённый взгляд Гэнъитиро пояснил:
– Это один из любимых фильмов Ошитари, моего напарника. – и совсем еле слышно добавил, – Ну, и мой тоже…
Эпическое действо, разворачивающееся на экране, хоть и знакомое до мелочей – поглотило обоих ребят. Санаду отпустило снедающее его беспокойство, вызванное присутствием незваного гостя, а Гакуто и вовсе отлетел от реальности, невидяще уставившись в экран и думая о чём-то своём.
Юуши, Юуши… Как часто они просиживали вдвоём чуть ли не до рассвета за просмотром очередного кино-шедевра, а потом сломя голову и отчаянно зевая неслись на утреннюю тренировку.
Это из-за него, между прочим, Гакуто сейчас сидит в чужом, совершенно незнакомом ему доме, с чужими людьми…
В каждом, кто является лучшим, есть тонкая линия между гениальностью и сумасшествием. Юуши, по мнению Гакуто – лучший игрок, когда-либо выходивший на корт. И он всегда ходит по этой линии. Иногда ему случается пресекать её. И если б только дело касалось гениальности или сумасшествия! Ведь как полный придурок себя повёл! Они как раз пересекали проклятущую эстокаду, когда в очередной раз заспорили из-за ерунды. Спор перерос в ссору. И выплеснулось…
Мукахи всего и не запомнил даже, чего он теннисному гению наговорил. Но про то, что любой на месте Юуши был бы счастлив, если б у него имелся такой напарник и друг, как Мукахи Гакуто – теперь уже и захочешь, а не забудешь. Когда спор пошёл по накатанной колее и двадцатому кругу, Ошитари не выдержал и рявкнул, что такое сомнительное счастье в лице и прочем теле Мукахи – он один только во всём свете и может терпеть, других дураков нету. Спор продолжился. И Мукахи уже едва сдерживал злые слёзы, когда вдруг решил тут же на месте и доказать, как придурок-Юуши не прав – взвился на перила эстокады, мол, первого же прохожего осчастливлю по самое это самое, за ручку приведу в Рай. Ну, или не за ручку… Многочисленные друзья Гакуто в этом деле не годились – они-то, конечно, уже тем счастливы будут, что юноша уделит им чуточку больше своего времени, но для нисповержения Ошитари Юуши – не то.
И Гакуто, один лишь раз глянув за перила, сиганул вниз – немыслимо извернулся в воздухе, выписав тройное сальто и завершив всё «Лунным Салютом», прежде чем сгруппироваться и обрушить своё хрупкое тело на проходящего под эстакадой вице-капитана теннисной команды школы Риккай.
«Это ж надо, какое чёртово совпадение! Из всех возможных отморозков – мне достался – самый. Юуши, наверное, ухихикался с высоты эстакады и своей гениальности.» – злобно подумал тогда Гакуто, от шока позабыв про слёзы. О том, что Ошитари после этого происшествия нашёл у себя седые волосы – Мукахи узнать было неоткуда. Да он и не стремился – сбрасывал звонки и удалял смс-ки, не читая. Да пусть он хоть застрелится, чёртов гений! То-то счастья будет – проехаться в лакированном гробу на плечах у теннисной команды Хётея с Атобе во главе!
Экран мигнул в последний раз и погас. Мукахи вернулся в реальность, да так и оцепенел, боясь вздохнуть лишний и, не исключено, что последний раз. За время просмотра фильма, пока разум его барахтался в мутной волне болезненных воспоминаний – тело взяло управление на себя и расположилось с максимальным комфортом: голова и плечи юноши покоились на коленях Гэнъитиро, так он ещё и за ногу его обнял для верности.
Они так частенько устраивались с Юуши…
Через несколько мгновений пришло осознание ещё одной милой детальки: пальцы Санады запутались в его волосах и до Гакуто дошло, что мерное ласковое поглаживание он ощущает уже довольно давно.
Юноша резко подорвался, захлёбываясь извинениями и угодил расслабившемуся вице-капитану темечком аккурат в челюсть, да так что у бедняги зубы лязгнули. Мукахи шарахнулся в одну сторону, Санада в другую – и замерли, уставившись друг на друга глазами таких размеров, какие стали бы открытием для создателей японской анимации.
Сбивчивые извинения, взаимные реверансы на тридцать три подскока и заверения в чистоте намерений растянулись минут на десять и, кто знает, когда бы закончились, если б мать не позвала юношей к столу.
С каких бы эмоций не начиналось их знакомство, сейчас оно пришло, наконец, к общему знаменателю. И это был взаимный испуг.
***
После ужина Санада вынужден был проводить Мукахи домой, потому как тот наотрез отказался путешествовать в одиночку по незнакомому району и пригрозил, что заночует у своего «дорогого друга Тиро».
Вице-капитан сдался без боя.
– И ты, значит, проснёшься сегодня затемно и отправишься в додзё, упражняться и медитировать, потом на тренировку в клуб… И после обеда тебя ждут тренировочные матчи. А потом упражнения в спортзале, а потом немного почитаешь перед сном и всё?... И тебе нравится так жить? – Мукахи не ждал от Санады ответа, он просто суммировал то, что узнал о нём сегодня. Однако тот снизошёл до короткого пояснения:
– Сложно сказать… Это мой путь и я не вижу его иным.
– Кошмар. Какое убогое представление о жизни. – убеждённо отозвался Гакуто, – Впрочем, прежде чем жалеть людей, стоит вспомнить от теннисных мячиках… Я зайду за тобой после тренировки, а ты до того момента подумай над моим вопросом.
На том и распрощались. Причём, Санада искренне надеялся, что больше Мукахи не увидит иначе как на местячковых соревнованиях. В тоже время, с обречённой ясностью понимая, что попрыгунчика заклинило основательно и он не отцепится.
В это время Ошитари буравил взглядом экранчик мобильного телефона, переваривая информацию – Гакуто сбросил восьмой звонок подряд. А значит, разобиделся совсем. Гений покачал головой: к этому моменту напарник уже должен был убедиться, что любых масштабов его усилия – разобьются вдребезги о скальный массив имени вице-капитана из Риккая. Так почему он не берёт трубку?!! Юуши ему бы даже посочувствовал, честное слово…
Нет, ну, сколько он надеется продержаться, пока терпению Санады не придёт конец? Ошитари, определённо, ощущал некоторую неловкость от создавшейся ситуации – они-то поссорились, а отдуваться приходится одному Гакуто и кто может предвидеть: во что он ещё влипнет с этим Риккаем, походя.
«Ладно, утром всё равно тренировка – разберёмся» – решил юноша и вскоре сумел, наконец, заснуть.
Мукахи валялся в кровати, изучая игру ночных теней на потолке и размышлял о Санаде сквозь призму высказываний Юуши.
Люди по-разному одолевают трудности. Петухи кидаются на проблему не глядя, кукарекая и хлопая крыльями. Безудержным натиском они или втаптывают проблему в грязь, или остаются без головы. Волы пашут проблему, как поле: участок за участком, размеренно и трудолюбиво, забывая есть и пить. В конце сотого поля они подыхают от усталости в канаве. Дракон мудрей петуха и ленивей вола – он обязательно найдёт кратчайший и самый неожиданный путь к победе. А обезьяна ворует плоды побед дракона, прячась у него за спиной…
«Похоже, я ничего не смогу сделать. Но ведь на это Юуши и рассчитывает. Нет уж, дудки! Я ему ещё покажуууууууу…» – последнюю фразу Гакуто повторил вслух, утыкаясь лицом по подушку. В конце-концов, чего себя жалеть – это Санаду пожалеть надо – как он сегодня на небо смотрел, словно впервые…
«Отгородился своим козырьком, как скаковая лошадь шорами и верит, что выбрал идеальную дорогу. Тоже мне…»
Утренняя тренировка теннисного клуба школы Хётей проходила как обычно, за одним досадным исключением – Ошитари и Мукахи не обменялись ни единым словом.
Без классических ремарок, типа: «Не так ли, Юуши?» и «Ты совершенно прав, Гакуто» – их командная игра как-то по-другому воспринималась. Впрочем, играли они, как обычно и даже, пожалуй, лучше, полностью сосредоточившись. Соигроки решили, что они отрабатывают новую стратегию игры и только Атобе всё больше и больше мрачнел. По этому поводу игроки пугались – «великий он» недоволен тренировкой – хуже может быть только чемпионство в руках у «Сейгаку».
Атобе собрался было припереть Ошитари и Мукахи к шкафчикам и взять их как следует за… хммм… ракетки, но обнаружилось, что доступен лишь гений – попрыгунчик исчез сразу же, едва тренировка закончилась.
Капитан команды ласково, как голодный крокодил на упитанную ляжку антилопы, посмотрел на Ошитари, мол, сам всё расскажешь или принимать меры? Уговаривать гения не пришлось.
По мере продвижения рассказа, лицо «великого его» всё сильнее вытягивалось от удивления.
– Помедленнее, я не успеваю за полётом твоей фантазии… То есть ты утверждаешь, что Мукахи сейчас с ним?
– Да. И представь, какое веселье начнётся, когда Юкимура и Кирихара узнают.
***
Под конец тренировки Санада поймал себя на том, что всё чаще обводит взглядом границу корта, ожидая в любой момент увидеть тощую фигуру попрыгунчика на фоне кустов. Правда, этим он добился лишь пристального внимания со стороны Юкимуры, который начал поглядывать на своего заместителя с подозрением. А Мукахи Гакуто так и не объявился. Вице-капитан позволил робкому ростку надежды прорасти в душе – может, это недоразумение всё-таки ограничилось вчерашним днём?
Решив кое-какие текущие вопросы с капитаном, Санада переоделся и покинул территорию корта школы Риккай – как всегда, одним из последних: все члены теннисного клуба разбежались кто куда ещё час назад.
Мукахи нигде не было видно.
Зато было слышно.
Правда, голос его с трудом распознавался в гневных воплях, доносящихся откуда-то из кустов. Санада ускорил шаг и несколько мгновений спустя проник на газон, миновав живую изгородь. Попрыгунчик из Хётея обнаружился в тесной компании местной шпаны: двое держат, третий увлечённо лапает бёдра и слюнявит шею, ещё один поглядывает по сторонам, аж подпрыгивая от нетерпения – дожидается своей очереди. Санаду едва заметно передёрнуло.
– ШУХЕР, САНАДАААААААА!!!! – взвыл караульный, стоило чёрной кепке вынырнуть из кустов, и Мукахи обнаружил, что его уже никто не держит.
– Это… А мы ж не знали, что ты с ним… – ребята попятились в противоположную от вице-капитана сторону, – Точнее… что он с тобой?...
Санада безмолвно надвигался на гоп-компанию, всё больше мрачнея лицом.
– Ну, мы что ли пойдём потихоньку... – парни, наконец, осмелились на решительный рывок напролом сквозь зелень, подальше от жертвы и неожиданного спасителя. Пара мгновений и топот ног сделался едва различим вдали – шпана скрылась за углом школьного здания. Санада их не преследовал, просто запомнил: завтра сами приползут или принесут их… с главой дисциплинарного комитета школы – шутки плохи.
– Ну, ты прямо 300 спартанцев в одном лице. – умилился Мукахи. Оправил одежду и вынул из-под ближайшего куста свою сумку.
– Ты в порядке? Чего это они…
– С девушкой перепутали, ублюдки. Потом, конечно разобрались, но… – Гакуто выразительно пожал плечами, – Надо думать, я в любом случае выгляжу лучше, чем местные плоскодонки.
Санада отчётливо скрипнул зубами – для парня, которого чуть не изнасиловали средь бела дня, Мукахи поразительно спокоен, если это, конечно, не напускное. А если напускное, то зачем же так выёживаться? Теннисист Хётея похлопал по карманам и нашёл платок. Вытерся и, брезгливо смяв, убрал платок в сумку.
– Судя по моим ощущениям: следы остались? – юноша приблизился к Санаде вплотную и оттянув ворот продемонстрировал тощую шею. На бледной коже алели неприятного вида пятна.
Глава дисциплинарного комитета сглотнул комок в горле и сделал мысленную пометку о том, что завтра кое у кого живого места вообще не будет или чего похуже.
– Остались.
– Да? Ну и ладно, чёрт с ними. Пойдём отсюда. – Гакуто закинул сумку на плечо и направился к выходу с территории школы. Санада подстроился к его шагу.
– Ты придумал, как я могу тебя осчастливить? – сменил тему попрыгунчик, в очередной раз застав вице-капитана врасплох.
– Нет. И почему я должен об этом думать?! Ты поставил перед собой такую нелепую задачу, вот и выкручивайся.
– Оу! Это прогресс: ты больше не пытаешься меня прогнать. Но не перекладывай ответственность!!! – картинно возмутился Гакуто, всплеснув руками. Столь бурную реакцию у него вызвало неприятное ощущение взгляда в спину. Юноша не позволил себе обернуться.
– Заняться тебе что ли нечем? Тренируйся тогда интенсивнее, задохлик!
– А ты за меня не переживай, дылда. Я себе занятие уже нашёл и, судя по твоим успехам, надолго.
«Картина маслом… по сыру: «Слон и моська» называется. Чего ещё я о тебе не знаю, Гэнъитиро?» – думал Юкимура, глядя вслед удаляющейся парочке. Юноши оживлённо, насколько это слово применимо к Санаде, спорили о чём-то, но при этом смотрелись на удивление мирно.
***
– Давай решим этот вопрос, как у нас принято: на корте! Я выиграю и ты смиренно удалишься за горизонт моей жизни? – предложил вице-капитан Риккая, не особо надеясь на успех: разница в силе слишком очевидна – не в интересах попрыгунчика соглашаться.
– Почему бы и нет? Я не против дополнительной разминки.
«Мазохист-самоубийца?»
Санада предположил, что размажет Мукахи по корту минут за пять. Причём, четыре минуты из этих пяти уйдут на попрыгунчиково топтание за линией во время подач.
Игра, вернее, «избиение младенцев» началось с подачи вице-капитана.
Десять ударов сердца.
Пять ударов мяча о корт.
Мукахи даже с места двинуться не успел – только хлопал ошарашено ресничками. Но одно он, по крайней мере, понял: за выносливость свою, точнее, её отсутствие – можно не беспокоится – Санада не планирует гонять противника по корту часами.
«Да и противником меня, наверное, не считает…» – подумал юноша и отправил мяч в полёт. Рвануть к сетке у него не было никакой возможности, поэтому он взвился в воздух с линии, оставаясь верным своему игровому стилю. Акробатика, правда, не привнесла в игру ничего нового…
Гакуто рассвирепел окончательно, когда мяч с лёгкой руки Санады второй раз подряд выбил у него ракетку.
– Чёрствый. Бездушный. Чурбан! – возопил он, обращаясь почему-то к мячику. По выражению лица Мукахи сделалось ясно, что теперь ему хочется мячик убить. Порвать. И отпинать ногами то, что останется.
Санада пожал плечами – он итак не использовал никаких особых атак, да и вообще – чтобы уровнять их шансы, наверное, стоило бы связать вице-капитану руки и ноги… Обвинение, правда, задело его неожиданно глубоко, вплоть до того, что захотелось предоставить Мукахи шанс. Нет, не забить, конечно, но хоть попрыгать – создать иллюзию борьбы… Хотя это совсем не похоже на Санаду.
Мукахи извернулся в воздухе так, словно позвоночник у него напрочь отсутствует и отразил атаку. Вице-капитан снова послал мяч заведомо в зону досягаемости противника – попрыгунчик взвился в воздух и опять отбил как-то не по-человечески. Санада подумал, что такого и в цирке за деньги не покажут.
В воздухе Гакуто словно бы очистился от давления, оказываемого на него игрой вице-капитана Риккая – неба хватит на всех. Конечно, не приведите боги с Санадой схлестнуться на каком-нибудь турнире. Но на этот счёт Мукахи не опасался – он всё-таки играет парные, а Санада – одиночка.
«Как мне тебя не хватает, Юуши, если б ты знал…» – закралась тоскливая мысль, – «… то пошёл бы и немедленно повесился из-за мук совести!»
В очередной раз вылетевшая из рук ракетка – поставила жирную точку в матче и размышлениях.
– Вот и всё. Ты проиграл и согласно нашему уговору…
– Мне послышалось или ты сказал «уговор»? – на Санаду уставились два очень синих и очень удивлённых глаза.
– Именно. Мы решили, что проигравший исчезает из жизни победителя.
– Прошу заметить, что это была исключительно твоя фантазия. А я лишь согласился на разминку.
– Мукахи… от греха… убирайся… – прохрипел несчастный Санада. Покраснеть он был не в силах, но лицо уже медленно зеленело.
– Не дождёшься. – заверил попрыгунчик и тут же решил добить, – Кстати, Тиро, можно я сегодня у тебя переночую?
– Совсем обнаглел… С какой это радости?!!
– Ну, понимаешь, я с домашними поругался сильно… Хочу дать им время остыть.
Санада быстро собрал мячи, убрал ракетку в сумку и направился с корта прочь. Шагал он в своём темпе и Гакуто приходилось поспевать за ним едва ли не бегом.
– А я здесь при чём? Иди к напарнику своему.
– Ну, понимаешь, с ним я тоже поругался… сильно…
«Я почему-то не удивляюсь, ведь и сам уже едва терплю» – подумал Санада и тут вынужден был остановится: Мукахи забежал вперёд, преграждая ему дорогу, приблизился вплотную и теперь смотрел на юношу «щенячьими глазками» снизу вверх. Нестерпимо хотелось послать его куда подальше, но это было всё равно, что пнуть пекинеса.
И Санада не смог.
– Ээ-эээ-э… Ладно. Но это первый и последний раз!
– О, спасибо, Тиро. Ты мой герой! – Мукахи восторженно взвизгнул и повис на Санаде, обвив его руками и ногами, ничуть не смущаясь удивлённых взглядов прохожих.
А вице-капитан, в свою очередь, вспомнил, что именно с этого все неприятности и начались…
«Интересно, Кирихаре тоже приходится строить вице-капитану «щенячьи глазки», чтобы выпросить разрешение на что-нибудь?» – подумал Гакуто и через пару секунд с некоторым уважением признал, что у Санады потрясающий самоконтроль. Он бы на месте вице-капитана себя уже давно зарубил бы топором и закопал под цветущей сакурой.
Решив, что дальше испытывать терпение «мистера 300 спартанцев в одном лице» небезопасно, Мукахи прекратил на нём виснуть и просто пошёл рядом, старательно изображая пай-мальчика.
***
Когда Мукахи вышел из душа, Санада заканчивал начертание фразы: «В этом непостоянном мире наш путь – это путь дисциплины».
– Каллиграфия? О, ты полон всяческих талантов и достоинств! – мягкая насмешка потерялась в неподдельном изумлении, ну, в самом деле: Тиро словно бы не в своё время родился.
– Знаешь, кто это сказал?
– Нее-еа.
– Сиба Ёсимаса. Прославленный администратор, полководец и поэт периодов Намбоку и Муромати.
– Кхе. – Мукахи меньше всего интересовали шестьсот лет назад помершие деятели. Хотя находясь в комнате Санады можно было решить, что не так уж много воды утекло с тех пор: помещение было оформлено в традиционном стиле и нигде в углу не завалялось ни журнала, ни какого-нибудь диска, могущего напомнить о том, что за окном – XXI век.
Единственным украшением комнаты служила всё та же каллиграфия, панно на одной из стен: «Если, укрепляя сердце решимостью, каждое утро и каждый вечер, человек сможет жить так, словно его тело уже принадлежит Вечности, путь для него будет свободен. Вся его жизнь будет безупречна и он добьётся успеха на любом поприще.
Ямамото Цунэтомо.»
Мукахи взлохматил пятернёй свои ещё влажные после купания волосы и окинул вице-капитана каким-то особо сочувствующим взглядом.
«Странные все же твари – люди. Зверю хорошо, когда он силен, сыт и свободен, человеку этого мало…» – Мукахи увалился на Санаду, обвив руками плечи и пристроив подбородок ему на макушку. Юноша вздрогнул, словно его током дёрнуло и «дисциплину» безобразно залило тушью.
– Счастье не может быть достигнуто без построения отношений с другими людьми. А ты уткнулся в свои бумажки… Кстати, знаешь, кто это сказал?
– … ?!!?!
– Антуан де Сент-Экзюпери. – тонкие пальчики ласково пробежались по шее вице-капитана, а губы жарко выдохнули в самое ухо, – Поторопись принять душ, чтобы я не успел соскучится.
После такого пассажа у Санады было два пути: свихнуться и выскочить из комнаты с бодрым «Алиллуя любви!», либо тихо умереть от бешенства. Он вздохнул и убрал в шкаф принадлежности для каллиграфии. Может, ад на земле гарантирует место в раю?
Проводив юношу взглядом, Мукахи рухнул на приготовленную для гостя постель и зарылся лицом в подушку. В ванной комнате он в полной мере оценил свою испятнанную засосами кожу и события сегодняшнего дня нахлынули с ужасающей силой. Хорошо что Гакуто находился за спиной Санады, когда его провоцировал – если б тот увидел его перекошенное лицо, всё получилось бы далеко не так блестяще. Оставшись же один, Мукахи позволил истерике, наконец, прорваться наружу, понадеявшись успокоится до того, как хозяин комнаты вернётся.
«Если б только Юуши был рядом, ничего бы не случилось! Чёрт возьми, повезло ещё, что Тиро появился вовремя…. Хотя мог бы и пораньше прийти, отморозок! Ребята завтра на тренировке жизни не дадут, особенно Кирихара, чтоб его черти на сковородке отлюбили!».
Мукахи так увлёкся изобретением страшных кар и несчастий для Акаи, что незаметно для себя успокоился. Да ещё приходилось признать, что эта строгая комната, едва уловимый аромат, такой же, какой исходит от волос Санады – действуют на него умиротворяюще.
Гакуто заворочался и с неудовольствием обнаружил, что подушка мокра от слёз – только этого и не хватало.
«А сам дурак!»
Вернувшийся из душа Гэнъитиро застал в комнате прелюбопытную картину: Мукахи улёгся, разворотил его постель и трогательно вздыхает в подушку.
– Предполагалось, что твоё место – вот это. – отметил Санада, отстранённо размышляя о том, что попрыгунчик из Хётея – недоразумение, хуже женщины.
Гакуто мучительно покраснел, как свёколка: ясно теперь, при чём здесь аромат волос Санады. Можно представить, что хозяин комнаты подумал о своём госте-поросёнке. Далеко не сразу Мукахи осмелился поднять голову и взглянуть на вице-капитана Риккая.
– И что теперь?
Гэнъитиро увидел и покрасневшие от слёз глаза и мокрые пятна на подушке – возмущаться сил не осталось, но надо же разобраться, что происходит, в конце-то концов! Юноша опустился на край постели и проникновенно уставился на Гакуто.
– Не пора ли тебе объяснится?
Попрыгунчик насупился, обдумывая ситуацию. В комнате надолго воцарилось молчание. Но стоило Мукахи решиться на рассказ, как в памяти в мельчайших подробностях всплыла ссора с Ошитари на эстокаде и истерика юноши пошла по второму кругу. Санаде потребовался целый час, чтобы сквозь рыдания и фразы, вроде: «Юуши меня не люююююююююююбит! Тиро меня ненавидит… я и сам себя уже ненавижуууууууууу!» уловить ответ на свой вопрос – столько же времени ушло у Мукахи на то, чтобы успокоится.
Потом Санада отпаивал его чаем. А ещё они беседовали о природе счастья, которое свело их вместе, до глубокой ночи, а ещё они....
И, когда Гакуто уснул – Гэнъитиро просидел рядом, любуясь спящим юношей, до тех пор, пока не пришла пора отправляться в додзё.
***
Утреннюю тренировку своей команды Мукахи банально проспал. Встревоженный Ошитари позвонил ему домой и выяснил, что неизвестно где ночевал напарник.
«Великий он», отметив неестественную бледность гения – постановил, что команда теннисного клуба школы Хётей немедленно отправляется брать Санаду за… хм… козырёк.
Выяснить адрес не составило труда и уже через пол часа автобус лихо притормозил у ворот, из которых как раз появился слегка помятый, не проснувшийся толком Мукахи. Нет, мама Гэнъитиро накормила «милого ребёнка» поздним завтраком и вообще… просто ночь выдалась ещё та.
Товарищи по команде высыпались из автобуса пред светлые очи попрыгунчика, как горошины из стручка, разве что Джиро так и остался спать на заднем сидении. Ну, и, естественно, капитан Атобэ не «высыпался», как все нормальные люди, а чинно сошёл с подножки.
Команда оценивающе разглядывала Мукахи, словно прайд львов – дохлую антилопу. Обалдев от столь пристального внимания, Гакуто разглядывал товарищей в ответ, силясь прочитать по лицам: в чём дело-то? В смысле, это ведь между ним и Юуши…
Пару мгновений спустя, взгляды товарищей пересеклись на ничем не прикрытой шее попрыгунчика и глазки у всех сделались несовместимых с жизнью размеров.
– Что?!...
– Кто?!!!
– А как же…
– Ус.
– Да как он посмел?!!!
– И это всё…
– А ты почему…?!...
Под градом вопросов Мукахи окончательно смешался и попятился назад, в надежде скрыться за воротами и… дождаться возвращения Санады?... Может, он разрулит ситуацию так, чтобы не пролилась кровь невинных попрыгунчиков?
– Ээ-э-э… Ну, понимаете, так получилось, что…
Ошитари успел первым и ворота захлопнулись, отрезая юноше путь к отступлению. Новый шквал вопросов от товарищей по команде, совершенно невнятных в силу своей кучности, поверг беднягу-Мукахи в состояние прострации.
– Всё в порядке, Гакуто, не волнуйся. – вкрадчивым своим голосом проворковал гений, словно во время матча, когда мячу удавалось миновать кувыркающегося у самой сетки теннисиста-акробата.
– Юушиии-и… – на выдохе, когда напарник привлёк его к себе, одновременно разворачиваясь так, чтобы Мукахи спрятался от команды за его спиной.
Теннисисты Хётея дружно ахнули, а у Чоотаро аж глазки заблестели от умиления – так тронула его эта сцена. Атобе щёлкнул пальцами, привлекая всеобщее внимание.
– Похоже, проблема решена. Занимайте места, мы уезжаем.
Теннисисты принялись утрамбовываться обратно в автобус, только Ошитари и Мукахи не двинулись с места.
– Мы пешком прогуляемся. – мягко сообщил, а точнее, поставил перед фактом, гений и повлёк Гакуто вверх по улице.
Атобе некоторое время глядел им вслед, прикипев взглядом к узкой ладошке попрыгунчика, покоившейся в руке Ошитари. И, когда их пальцы, наконец, переплелись – король теннисного клуба поднялся в автобус и приказал водителю доставить команду на корт.
В это же время, но совершенно в другом месте, а точнее, в мужской раздевалке теннисной команды школы Риккай – словно дробящееся эхо той, ночной, беседы, состоялся такой диалог:
— Ну и из чего оно складывается, счастье? – с насмешкой, смягчённой нарочито нежным голосом, поинтересовался Юкимура.
— Из удобной, спокойной и свободной жизни с одной стороны. А также из строжайшей самодисциплины, вечной неудовлетворённости, стремления украсить жизнь, расширить познание, раздвинуть пределы мира. – обстоятельно ответил Санада, улыбнувшись своим воспоминаниям, пока менял жёлтую командную форму на повседневную одежду.
— Но это же противоречит одно другому! – капитан оказался основательно сбит с толку.
— Напротив, это диалектическое единство и, следовательно, в нём заключено развитие.
01-03.04.2009