Ричард тупо посмотрел ей в декольте. Разговаривать не хотелось.
Дорога славы
Пейринг: Оситари Юси/Атобэ Кэйго
Автор: Ollyy
Бета: читал и имел претензии Димка
Рейтинг: PG-13
Жанр: романсовый романс
Саммари: какой сюжет? Сплошной романс, однако
Предупреждение: взаимные чувства, без принуждения, ангста и тэ-дэ. Поливанов
Дисклеймер: всем владеет Такэси Кономи
Дорога славыСредняя школа Хётэй отличалась строгими правилами и требованиями, которые предъявлялись к ученикам. Пусть сюда не брали кого ни попадя, тот факт, что тебе удалось поступить, вовсе не значил, что весь мир, не говоря уже о школьной администрации и учениках, падёт к твоим ногам. Если только ты не был Атобэ Кэйго.
В Хётэе учились дети из известных и богатых семей, чьи родители достигли значительных успехов в политике и бизнесе. Они жертвовали сумасшедшие деньги и подбирали лучших учителей, вмешивались в учебный процесс и организовывали поездки заграницу, следили за тем, чтобы их чада ни в чём не чувствовали себя ущемлёнными и в то же время не выросли избалованными сверх всякой меры. Но всё это не гарантировало особенного отношения.
Кэйго смотрел на эту возню со смесью презрения и исследовательского интереса. Всё знакомство его отца с учебным заведением, в которое он определил единственного сына, заключалось в беглом проглядывании табелей, которые тот исправно приносил домой в конце каждого семестра.
Даже за обучение Кэйго платил из собственного кармана. Когда теннисному клубу понадобилось закупить более современное оборудование и инвентарь, за деньгами он пошёл не к отцу, а в банк. Пусть сумма на его счёте не могла похвастать девятью нулями, она целиком и полностью принадлежала ему. Кэйго рано понял, что карманные деньги, раз в месяц выдаваемые ему родителями, можно тратить по-разному: не только на мороженое, игрушки и прочие сиюминутные желания, но и на долгосрочные проекты. И если поначалу отец следил за состоянием банковского счёта, давая неплохие советы о том, во что лучше вложить деньги, а от акций каких предприятий стоит избавиться, то уже к тринадцати годам Кэйго получил полную независимость и право принимать решения единолично.
Даже он не был застрахован от ошибок и непредвиденных случайностей, но, в отличие от незадачливых биржевых игроков, за считанные часы спускавших целые состояния, у Кэйго хватало ума никогда не рисковать всеми имеющимися в наличии средствами.
Кэйго никогда не интересовался, известны ли одноклассникам или учителям подробности его денежной жизни. В любом случае, они никак не вмешивались в его дела, и этого было более чем достаточно.
Так или иначе, он не стремился уточнять, чем было вызвано исключительное отношение к его персоне, а просто воспринимал его как должное. Если окружающие жаждали делать исключения и терпеть любые его выходки, Атобэ Кэйго был последним, кто собирался менять устоявшийся порядок.
Он не был наивным и понимал, что вечно так продолжаться не может. Что ж, это означало лишь то, что со временем ему придётся предоставить миру веские причины для обожания.
Пока же, на третьем году обучения в средней школе Хётэй, он мог запросто войти посреди занятия в кабинет параллельного класса, и требовалось не более двух секунд, чтобы незадачливый студент понял, что от него хотят, и освободил парту, наскоро побросав в сумку учебники, тетради и ручки и пересев куда-то к двери.
- Атобэ, я бы предпочёл, чтобы твои появления не были столь, - короткая многозначительная пауза, - броскими, не привлекали бы ненужного внимания и не мешали мне наслаждаться весьма спорным объяснением Миямуры-сэнсэя о разнице в употреблении простого и законченного прошедшего времени в современной английской литературе.
Оситари был единственным, кто оставлял за собой право разговаривать с Атобэ в подобном тоне.
- Нужно поговорить, - не обращая внимания на язвительные слова, сказанные с должной громкостью, чтобы их услышал учитель, заявил Кэйго.
На заднем фоне возобновилось стихшее с его появлением нечленораздельное бормотание.
Администрации определённо стоит поменять учителя английского языка у этого потока, - рассеяно решил Кэйго.
- И вопрос настолько срочный, что не мог подождать, - смешок и беглый взгляд на часы, - семи минут до звонка?
- Рад, что ты это понимаешь, - небрежно отмахнулся Кэйго.
- Иногда я жалею, - со вздохом признал Оситари, - что ты с таким энтузиазмом относишься к своим обязанностям капитана теннисной команды. Или, - кидая в сумку школьные принадлежности, продолжил он, – что не выбрал себе вице-капитана, который стал бы жертвой твоей неуёмной активности вместо меня.
Кэйго не видел смысла говорить, что давно уже нашёл вице-капитана, и если последний не считает нужным признавать это официально, это исключительно его дело. Он не сомневался: Оситари понимал всё и сам.
- Миямура-сэнсэй, - как обычно вежливо сообщил Оситари, прежде чем закрыть за собой дверь, - в третьем предложении ошибка: фамилия главной героини пишется по-другому.
*****
- И в чём же заключается новость, которой тебе не терпелось со мной поделиться? – ровно поинтересовался Оситари, с удобством вытягивая ноги на скамейке.
Сумка небрежно валялась на полу рядом, обычно затянутый по всем правилам галстук был распущен, а рубашка расстёгнута у горла. Оситари, полуприкрыв глаза, рассеяно теребил пуговицу форменного пиджака. Он казался как никогда расслабленным и спокойным.
Оситари редко позволял себе подобное поведение, стремясь соответствовать образу, который создал сам: примерного ученика, способного и в меру язвительного. Сейчас же, в тишине клубной раздевалки, он казался непривычно домашним и, - нахмурившись, признал Кэйго, - мягким.
Раздевалка в это время дня пустовала, поэтому сложно было найти более подходящее место для беседы.
- Полагаю, устроители национального чемпионата сообщат Сакаки не раньше, чем через несколько часов…. – начал Кэйго, но договорить не успел.
В один миг с его спутником произошла разительная перемена: теперь он выглядел собранным, настороженным и почти опасным. Хищник, готовый к прыжку. – пришла на ум непрошенная ассоциация.
Расстёгнутая рубашка и ослабленный узел галстука больше не производили впечатления мягкости и вальяжности. Еще секунду назад прикрытые глаза немигающим взглядом уставились на Кэйго, словно Оситари надеялся вдобавок к услышанным словам прочитать чужие мысли.
- Ты ведь не имеешь к этому никакого отношения? – резко спросил он.
Оситари был одним из тех немногих, кто если не знал, то догадывался о том, как на самом деле обстоят дела в семье Атобэ, поэтому не утруждал себя предположениями, что в случившемся может быть замешан отец Кэйго.
- А что, если и так? – не смог удержаться от вопроса Кэйго. Он был рад, что первому сообщил новость именно Оситари: тот не терял голову от радости и не переставал оценивать ситуацию здраво.
О том, что победа будет за Хётэем, он ещё успеет наслушаться, когда Сакаки официально сообщит об участии в Национальном остальным членам команды.
- О, это всего лишь означало бы, что я не буду участвовать в турнире, - спокойно ответил Оситари. Его щепетильность в некоторых вопросах не была для Кэйго сюрпризом.
- Пропустишь матчи в другой раз, - отрицательно качнул головой Кэйго, - сейчас ты нужен мне в третьем одиночном.
- Как скажешь, капитан, - почти мурлыкнул собеседник, поудобнее устраиваясь на лавке. – Интересно, кем ты планируешь заменить меня в парном матче.
- Есть предположения?
- Полагаю, разбивать пару Отори-Сисидо ты не станешь: они имеют неплохой потенциал, чтобы стать лучшими на турнире. Кабадзи? Но нет, он тоже может неплохо проявить себя в одиночном матче против практически любого соперника. Дзиро никогда не был силён в парной игре, так что остаётся один вариант.
- Именно, - согласился Кэйго. – Осталось только убедить в этом тренера.
- Не думаю, что это станет для тебя проблемой, - лениво протянул Оситари.
- Для нас, - поправил его Кэйго, стараясь не таращиться слишком сильно на собеседника, - для нас.
*****
- До сих пор не понимаю, как позволил втянуть себя в эту авантюру, - меланхолично сообщил спутнику Оситари.
- Какой из вариантов устроит тебя больше: не смог противиться моему потрясающему обаянию или понял, что пришло время попробовать свои силы в одиночных играх? А более удобной возможности проверить себя, чем Национальный чемпионат, может не представиться.
- Из твоих уст оба звучат одинаково правдоподобно, - с ехидными нотками в голосе проговорил Оситари.
- Неужели наконец-то научился делать комплименты?
- Скорее это ты довел до совершенства умение слышать в чужих ответах только то, что хочешь, - последовал незамедлительный ответ.
Кэйго подумал, что ему крайне повезло, когда Оситари перевелся в их школу и решил присоединиться к теннисному клубу.
С Оситари они сошлись сразу. Тот не претендовал на всеобщее обожание, предпочитая добиваться своего другими, не менее действенными способами. При всём самомнении Оситари был и оставался крайне скрытным человеком, терпеть не мог находиться на виду, выставлять напоказ мельчайшие подробности своей жизни. Кэйго же, наоборот, стремился к популярности, полагая её кратчайшим путём к достижении поставленных целей. Вместе же они идеально дополняли друг друга.
Оситари был единственным, кто не стеснялся выказывать Кэйго всё, что не устраивало его в чужом поведении. И лишь ему это было позволено.
Вице-капитана я нашел раньше, чем команду, - кивнул сам себе Кэйго.
- Атобэ, я понимаю, что ты наслаждаешься своими, без сомнения, ценными и важными мыслями, но соизволь обратить внимание и на собеседника, - порекомендовал ему Оситари.
- Почему за три года проживания в Токио ты так и не избавился от кансайского выговора? – спросил совсем не то, что собирался Кэйго, зачарованный нарочитой неторопливостью чужой речи.
Оситари позволил себе иронично приподнять левую бровь, прежде чем ответить:
- Стоило прождать эти три года, чтобы ты наконец-то заметил.
Кэйго ничего не ответил, не позволяя сбить себя с темы.
- Конечно же, потому что это беспроигрышно действует на окружающих. И, - добавил он с коротким смешком, - ты не находишь, что так мой голос приобретает опасные интонации?
- И эффект только усиливается благодаря зловещему блеску очков? – позволил себе колкость Кэйго.
- Позволю себе напомнить: они были твоим подарком, и именно ты настаивал на том, чтобы я их носил.
Кэйго хмыкнул, вспомнив их давний спор: один из немногих, которые Оситари проиграл, и позволил себе признать:
- Всегда считал, что они придадут тебе сходство с Гарри Поттером.
- Никогда не замечал в тебе интереса к массовой литературе, - лениво отозвался Оситари, вытирая стёкла очков краем рубашки.
Он никогда не позволял себе такого раньше, - мельком отметил Кэйго.
Он точно знал, что в нагрудном кармане пиджака Оситари носит футляр и замшевый платок для протирания очков.
Оситари вообще в высшей степени трепетно относился к этикету и правилам поведения. Он не позволял себе придти в школу в помятой одежде или грязной обуви, не помыть руки перед едой или обутым войти в чужой дом.
Именно поэтому небрежность, с которой он приподнял край белоснежной рубашки, на миг обнажив форменный ремень и тонкую полоску кожи, особенно бросалась в глаза. Кэйго поймал себя на том, что не мог отвести взгляд. В горле пересохло.
- Домашнее чтение по английскому языку, - отвлёкшись от несвоевременных мыслей, ответил он.
- Если продолжать аналогии, - по-прежнему неторопливо отозвался Оситари, словно не заметив, какой эффект его действия произвели на спутника, - то ты был бы Драко Малфоем. Самоуверенный, из богатой семьи с внушительной родословной, привлекающий внимание одним фактом своего существования. Кабадзи подошла бы роль Крэбба или Гойла, а…
- Можешь не продолжать, - прервал его Кэйго, - даже представить боюсь, кого ты предназначил на роль грязнокровки и Уизли.
Оситари расхохотался:
- Признай, тебе просто неприятно думать, что главным героем оказался не ты.
- Я всегда и везде буду главным героем, - высокомерно ответил Кэйго.
- Одолжить очки? – заботливо поинтересовался Оситари.
- Лучше скажи, что ты думаешь по поводу разговора с Сакаки?
- Разве всё не прошло идеально? – пожал плечами Оситари. – Он предоставил тебе полную свободу действий.
- И ты считаешь это нормальным?
- Неужели я должен озвучивать столь очевидные мысли? – деланно посокрушался собеседник. – Или ты просто жаждешь услышать комплимент именно из моих уст? Тренер полагает тебя достаточно подготовленным, чтобы вести команду к победе без его подсказок и советов.
- Тогда мне не остаётся ничего иного, кроме как оправдать доверие, - Кэйго привычным жестом поправил волосы.
Через миг он почувствовал, как чужие пальцы заботливо убрали с лица своевольную прядь, норовившую попасть в глаза. Оситари не торопился отдёргивать руку, перебирая короткие волосы.
- Команда рассчитывает на тебя, капитан, - протянул Оситари. И он не был бы собой, если бы не добавил, - с нетерпением буду ждать того, как ты станешь объяснять Гакуто целесообразность моей игры в одиночном матче.
- В первом и втором круге чемпионата нам это и не понадобится, - парировал Кэйго, поднимаясь со скамейки и с неохотой высвобождая волосы из чужих пальцев. Он не был бы собой, если бы не предвидел эту реплику.
*****
- Тренировка закончена. Все свободны. Завтра собраться на кортах за полтора часа до начала игры.
И, промедлив, всё же добавил:
- Оситари, останься.
Тот совершенно не выглядел удивлённым, будто ожидал этих слов. Не то чтобы Кэйго собирался поднимать этот вопрос. У вице-капитана, назначен он официально или нет, есть свои обязанности.
- Волнуешься? – поинтересовался хрипловато-приглушённый голос.
И наглость задавать вопросы, ответы на которые он знает и сам.
- Разумеется, нет.
- И ты просишь меня остаться и пропустить занятия скрипкой исключительно ради того, чтобы вселить уверенность в завтрашней победе.
- Ты идёшь со мной, - Кэйго не собирался опускаться до перепалок: они оба давно вышли из этого возраста. – Не говоря уже о том, что дело не займёт много времени.
- Тогда, может, сначала мы всё же переоденемся? Или то место, куда мы идём, предполагает спортивные шорты и футболку в качестве допустимой одежды?
- Если ты будешь со мной, проблем не возникнет, - категорично ответил Кэйго.
- И всё же, - Кэйго успел привыкнуть к этим насмешливым интонациям, - я предпочёл бы переодеться.
- Пользуйся моим великодушием, - Кэйго не собирался спорить по мелочам. В конце концов, именно он попросил Оситари составить себе компанию, ему и идти на уступки.
- Ты уверен, что не ошибся дорогой или пунктом назначения? – мягко осведомился Оситари через несколько минут.
Кэйго немало бы отдал за то, чтобы узнать, куда, по мнению Оситари, они должны были направиться.
- Ты сам настоял на том, чтобы переодеться, - ответил он, расчехляя ракетку.
Уличный корт был пуст, как всегда в это время дня. Теннисисты приходили сюда нечасто: местоположение площадки оставляло желать лучшего, да и добираться до парка от ближайшей станции метро пришлось бы добрых десять минут.
Именно всё вышеперечисленное было главной и единственной причиной, по которой Атобэ Кэйго как минимум раз в неделю приходил сюда. У них в поместье были корты, он мог пойти в любой токийский клуб или остаться в школе, вот только ни в одном из этих мест он никогда не был один, не мог позволить себе просто играть в теннис, не заботясь о необходимости следить за имиджем.
Время от времени Кэйго готов был признать: в популярности, красоте и богатстве были свои отрицательные стороны. Пристальное внимание, которое сопровождало любое его появление, иногда было излишним и нежелательным, хоть и, безусловно, льстило.
Здесь же ни старым деревьям, которые давно уже никто не подстригал, ни местами покрывшемуся ржавчиной ограждению, ни редким случайным прохожим не было ни малейшего дела до подростка, раз за разом отрабатывающего на корте подачи, удары и возвраты.
Он впервые привёл сюда кого-то, впервые оказался на знакомом до последней травинки корте не один. Но странным образом это не отвлекало и не беспокоило.
- Ты привёл меня сюда, чтобы? – осведомился Оситари, отходя на линию для подачи.
- Это же очевидно, - отозвался Кэйго, – чтобы ты сыграл матч с тем, кто будет сильнее любого из твоих завтрашних противников.
- Капитан как всегда трепетно заботится о своей команде, - проговорил Оситари, побрасывая мяч в воздух, и неожиданно спросил:
- А с кем бы хотел сыграть завтра ты?
- Ты хотел сказать, - уточнил Кэйго, легко отбивая подачу, - кого я предпочёл бы победить?
- Как тебе угодно.
Кэйго ответил не сразу. Он практически не сомневался, что первый одиночный матч будет играть либо Тэдзука, либо Этидзен - маловероятно, чтобы они оба отдали эту позицию Фудзи. Хоть Кэйго и обыграл первого в официальном матче, прервав его серию беспроигрышных игр, победа не принесла желанного успокоения и удовлетворения. Тэдзука уступил не Атобэ Кэйго, а своей собственной травме. В такой победе не было ничего, чем стоило бы гордиться.
В то же время Этидзэн Рёма, первогодка, меньше года назад приехавший в Японию, уже успел стать местной знаменитостью. И если на турнире Канто он показал пусть хороший, но не выдающийся уровень тенниса, то к национальному чемпионату ситуация изменилась. За этот короткий период мальчишка успел с ужасающей скоростью развить свои способности, сравнявшись с Тэдзукой, если не превзойдя его.
Кэйго глянул на собеседника. Оситари был как всегда собран и спокоен, словно не играл матч с одним из лучших теннисных игроков Японии своего поколения, а обсуждал проблемы выращивания нарциссов на экваторе с учителем естествознания.
Утешение и психоанализ были не тем, ради чего он привёл на корт своего упрямого спутника, но если тот готов их предложить, Кэйго не собирался отказываться. У вице-капитана есть свои обязанности и представления о том, как их следует исполнять.
- Не имеет значения, - медленно проговорил он, - кем бы ни был мой завтрашний противник, победа будет за Атобэ Кэйго.
*****
Кэйго совершенно не удивился, обнаружив, что вся его команда собралась на тех самых кортах, где они проиграли турнир Канто.
В конце концов, они же команда, и думают одинаково.
И выражение неуверенности на лицах тоже было одинаковым у всех. Разве что Оситари выглядел таким же спокойным как обычно, но Кэйго не сомневался: нервничал и он.
Вот только он капитан, и потому он не мог позволить себе сомнений.
- Потеряли голову от страха в ночной тьме, а? – нарочито медленно, не сводя глаз с одного-единственного человека. - Тогда я превращу для вас ночь в день.
Щелчок пальцами, и вечернее освещение залило корты, осветив лица членов команды, стерев с них неуверенность, опасения и страх. Кэйго не был ни наивным, ни дураком: он понимал, что все эти чувства неизбежно вернутся. Но сейчас, в эти несколько коротких секунд, глядя на усмешки, улыбки и понимающие кивки, и испытывая непреодолимое желание улыбнуться в ответ, он чувствовал себя настоящим капитаном.
Атобэ Кэйго не требовалось ходить на театральные курсы, чтобы точно знать, когда приходит время завершать даже самую драматичную сцену.
- Запечатлейте этот момент глубоко в памяти! Сегодня начинается второй акт: «Дорога славы Хётей Гакуэн»!
Лепестки роз, подхваченные ветром, парили в воздухе. На короткий миг исчезло всё вокруг: пронизывающая ночная прохлада, недавнее поражение, изматывающие ежедневные тренировки. Осталось только ожидание победы в вихре розовых лепестков.
Выражение лица Кабадзи было как обычно нечитаемым, Дзиро спал с открытыми глазами, остальные были откровенно шокированы. И лишь Оситари смотрел на происходящее с обычной мягкой улыбкой. Той самой улыбкой, к которой Кэйго успел привыкнуть за последние три года.
Поэтому он совершенно не удивился, когда Оситари не ушёл с остальными, а остался вместе с ним на кортах.
- Сегодня ты превзошёл сам себя.
- Восхищён?
- На самом деле поражён. Не часто ты демонстрируешь, насколько на самом деле заботишься о команде.
- Так или иначе, это наш последний совместный турнир.
- Прибереги драматические речи и спецэффекты для финала, капитан, - прервал его Оситари, подойдя почти вплотную.
Свет уже потух, и в темноте с трудом можно было разглядеть лепестки, рваным ковром усыпавшие корт.
Кэйго почти не удивился, когда теплые ладони легли ему на плечи. Хватило бы одного слова, жеста или движения, чтобы спугнуть, прервать это неловкое прикосновение, и именно поэтому он не двинулся с места.
- Дыши, Атобэ, - раздался над самым ухом бархатистый голос. Наравне с насмешкой в нём легко читалось откровенное облегчение. – Я никуда не исчезну.
- Как будто я бы тебе позволил, - ворчливо отозвался он
Тихий смешок, и ладони переместились выше, гладя шею, невесомо касаясь щёк, лба, подбородка, на ощупь изучая чужое лицо. Когда один палец случайно мазанул по нижней губе, Кэйго немедленно почувствовал странное покалывание, почти жжение, и неосознанно потянулся вслед за прикосновением.
Палец вернулся, очертив контур вмиг пересохших губ, поглаживая, изучая, лаская. Ожидание висело в воздухе, перехватывало горло, мешало дышать, заставляло пальцы нетерпеливо мять грубую ткань чужой форменной рубашки.
До победы на национальном чемпионате оставалось ещё три турнирных круга или пятнадцать матчей, но сейчас, чувствуя тёплое дыхание на щеке, ощущая, как чужие волосы щекочут шею, а пальцы поглаживают подбородок, наблюдая, как стремительно сокращается расстояние между их губами, Атобэ Кэйго понимал, что никакой выигрыш не сможет дать ему больше, чем он уже держит в руках.
Пейринг: Оситари Юси/Атобэ Кэйго
Автор: Ollyy
Бета: читал и имел претензии Димка
Рейтинг: PG-13
Жанр: романсовый романс
Саммари: какой сюжет? Сплошной романс, однако
Предупреждение: взаимные чувства, без принуждения, ангста и тэ-дэ. Поливанов
Дисклеймер: всем владеет Такэси Кономи
Дорога славыСредняя школа Хётэй отличалась строгими правилами и требованиями, которые предъявлялись к ученикам. Пусть сюда не брали кого ни попадя, тот факт, что тебе удалось поступить, вовсе не значил, что весь мир, не говоря уже о школьной администрации и учениках, падёт к твоим ногам. Если только ты не был Атобэ Кэйго.
В Хётэе учились дети из известных и богатых семей, чьи родители достигли значительных успехов в политике и бизнесе. Они жертвовали сумасшедшие деньги и подбирали лучших учителей, вмешивались в учебный процесс и организовывали поездки заграницу, следили за тем, чтобы их чада ни в чём не чувствовали себя ущемлёнными и в то же время не выросли избалованными сверх всякой меры. Но всё это не гарантировало особенного отношения.
Кэйго смотрел на эту возню со смесью презрения и исследовательского интереса. Всё знакомство его отца с учебным заведением, в которое он определил единственного сына, заключалось в беглом проглядывании табелей, которые тот исправно приносил домой в конце каждого семестра.
Даже за обучение Кэйго платил из собственного кармана. Когда теннисному клубу понадобилось закупить более современное оборудование и инвентарь, за деньгами он пошёл не к отцу, а в банк. Пусть сумма на его счёте не могла похвастать девятью нулями, она целиком и полностью принадлежала ему. Кэйго рано понял, что карманные деньги, раз в месяц выдаваемые ему родителями, можно тратить по-разному: не только на мороженое, игрушки и прочие сиюминутные желания, но и на долгосрочные проекты. И если поначалу отец следил за состоянием банковского счёта, давая неплохие советы о том, во что лучше вложить деньги, а от акций каких предприятий стоит избавиться, то уже к тринадцати годам Кэйго получил полную независимость и право принимать решения единолично.
Даже он не был застрахован от ошибок и непредвиденных случайностей, но, в отличие от незадачливых биржевых игроков, за считанные часы спускавших целые состояния, у Кэйго хватало ума никогда не рисковать всеми имеющимися в наличии средствами.
Кэйго никогда не интересовался, известны ли одноклассникам или учителям подробности его денежной жизни. В любом случае, они никак не вмешивались в его дела, и этого было более чем достаточно.
Так или иначе, он не стремился уточнять, чем было вызвано исключительное отношение к его персоне, а просто воспринимал его как должное. Если окружающие жаждали делать исключения и терпеть любые его выходки, Атобэ Кэйго был последним, кто собирался менять устоявшийся порядок.
Он не был наивным и понимал, что вечно так продолжаться не может. Что ж, это означало лишь то, что со временем ему придётся предоставить миру веские причины для обожания.
Пока же, на третьем году обучения в средней школе Хётэй, он мог запросто войти посреди занятия в кабинет параллельного класса, и требовалось не более двух секунд, чтобы незадачливый студент понял, что от него хотят, и освободил парту, наскоро побросав в сумку учебники, тетради и ручки и пересев куда-то к двери.
- Атобэ, я бы предпочёл, чтобы твои появления не были столь, - короткая многозначительная пауза, - броскими, не привлекали бы ненужного внимания и не мешали мне наслаждаться весьма спорным объяснением Миямуры-сэнсэя о разнице в употреблении простого и законченного прошедшего времени в современной английской литературе.
Оситари был единственным, кто оставлял за собой право разговаривать с Атобэ в подобном тоне.
- Нужно поговорить, - не обращая внимания на язвительные слова, сказанные с должной громкостью, чтобы их услышал учитель, заявил Кэйго.
На заднем фоне возобновилось стихшее с его появлением нечленораздельное бормотание.
Администрации определённо стоит поменять учителя английского языка у этого потока, - рассеяно решил Кэйго.
- И вопрос настолько срочный, что не мог подождать, - смешок и беглый взгляд на часы, - семи минут до звонка?
- Рад, что ты это понимаешь, - небрежно отмахнулся Кэйго.
- Иногда я жалею, - со вздохом признал Оситари, - что ты с таким энтузиазмом относишься к своим обязанностям капитана теннисной команды. Или, - кидая в сумку школьные принадлежности, продолжил он, – что не выбрал себе вице-капитана, который стал бы жертвой твоей неуёмной активности вместо меня.
Кэйго не видел смысла говорить, что давно уже нашёл вице-капитана, и если последний не считает нужным признавать это официально, это исключительно его дело. Он не сомневался: Оситари понимал всё и сам.
- Миямура-сэнсэй, - как обычно вежливо сообщил Оситари, прежде чем закрыть за собой дверь, - в третьем предложении ошибка: фамилия главной героини пишется по-другому.
*****
- И в чём же заключается новость, которой тебе не терпелось со мной поделиться? – ровно поинтересовался Оситари, с удобством вытягивая ноги на скамейке.
Сумка небрежно валялась на полу рядом, обычно затянутый по всем правилам галстук был распущен, а рубашка расстёгнута у горла. Оситари, полуприкрыв глаза, рассеяно теребил пуговицу форменного пиджака. Он казался как никогда расслабленным и спокойным.
Оситари редко позволял себе подобное поведение, стремясь соответствовать образу, который создал сам: примерного ученика, способного и в меру язвительного. Сейчас же, в тишине клубной раздевалки, он казался непривычно домашним и, - нахмурившись, признал Кэйго, - мягким.
Раздевалка в это время дня пустовала, поэтому сложно было найти более подходящее место для беседы.
- Полагаю, устроители национального чемпионата сообщат Сакаки не раньше, чем через несколько часов…. – начал Кэйго, но договорить не успел.
В один миг с его спутником произошла разительная перемена: теперь он выглядел собранным, настороженным и почти опасным. Хищник, готовый к прыжку. – пришла на ум непрошенная ассоциация.
Расстёгнутая рубашка и ослабленный узел галстука больше не производили впечатления мягкости и вальяжности. Еще секунду назад прикрытые глаза немигающим взглядом уставились на Кэйго, словно Оситари надеялся вдобавок к услышанным словам прочитать чужие мысли.
- Ты ведь не имеешь к этому никакого отношения? – резко спросил он.
Оситари был одним из тех немногих, кто если не знал, то догадывался о том, как на самом деле обстоят дела в семье Атобэ, поэтому не утруждал себя предположениями, что в случившемся может быть замешан отец Кэйго.
- А что, если и так? – не смог удержаться от вопроса Кэйго. Он был рад, что первому сообщил новость именно Оситари: тот не терял голову от радости и не переставал оценивать ситуацию здраво.
О том, что победа будет за Хётэем, он ещё успеет наслушаться, когда Сакаки официально сообщит об участии в Национальном остальным членам команды.
- О, это всего лишь означало бы, что я не буду участвовать в турнире, - спокойно ответил Оситари. Его щепетильность в некоторых вопросах не была для Кэйго сюрпризом.
- Пропустишь матчи в другой раз, - отрицательно качнул головой Кэйго, - сейчас ты нужен мне в третьем одиночном.
- Как скажешь, капитан, - почти мурлыкнул собеседник, поудобнее устраиваясь на лавке. – Интересно, кем ты планируешь заменить меня в парном матче.
- Есть предположения?
- Полагаю, разбивать пару Отори-Сисидо ты не станешь: они имеют неплохой потенциал, чтобы стать лучшими на турнире. Кабадзи? Но нет, он тоже может неплохо проявить себя в одиночном матче против практически любого соперника. Дзиро никогда не был силён в парной игре, так что остаётся один вариант.
- Именно, - согласился Кэйго. – Осталось только убедить в этом тренера.
- Не думаю, что это станет для тебя проблемой, - лениво протянул Оситари.
- Для нас, - поправил его Кэйго, стараясь не таращиться слишком сильно на собеседника, - для нас.
*****
- До сих пор не понимаю, как позволил втянуть себя в эту авантюру, - меланхолично сообщил спутнику Оситари.
- Какой из вариантов устроит тебя больше: не смог противиться моему потрясающему обаянию или понял, что пришло время попробовать свои силы в одиночных играх? А более удобной возможности проверить себя, чем Национальный чемпионат, может не представиться.
- Из твоих уст оба звучат одинаково правдоподобно, - с ехидными нотками в голосе проговорил Оситари.
- Неужели наконец-то научился делать комплименты?
- Скорее это ты довел до совершенства умение слышать в чужих ответах только то, что хочешь, - последовал незамедлительный ответ.
Кэйго подумал, что ему крайне повезло, когда Оситари перевелся в их школу и решил присоединиться к теннисному клубу.
С Оситари они сошлись сразу. Тот не претендовал на всеобщее обожание, предпочитая добиваться своего другими, не менее действенными способами. При всём самомнении Оситари был и оставался крайне скрытным человеком, терпеть не мог находиться на виду, выставлять напоказ мельчайшие подробности своей жизни. Кэйго же, наоборот, стремился к популярности, полагая её кратчайшим путём к достижении поставленных целей. Вместе же они идеально дополняли друг друга.
Оситари был единственным, кто не стеснялся выказывать Кэйго всё, что не устраивало его в чужом поведении. И лишь ему это было позволено.
Вице-капитана я нашел раньше, чем команду, - кивнул сам себе Кэйго.
- Атобэ, я понимаю, что ты наслаждаешься своими, без сомнения, ценными и важными мыслями, но соизволь обратить внимание и на собеседника, - порекомендовал ему Оситари.
- Почему за три года проживания в Токио ты так и не избавился от кансайского выговора? – спросил совсем не то, что собирался Кэйго, зачарованный нарочитой неторопливостью чужой речи.
Оситари позволил себе иронично приподнять левую бровь, прежде чем ответить:
- Стоило прождать эти три года, чтобы ты наконец-то заметил.
Кэйго ничего не ответил, не позволяя сбить себя с темы.
- Конечно же, потому что это беспроигрышно действует на окружающих. И, - добавил он с коротким смешком, - ты не находишь, что так мой голос приобретает опасные интонации?
- И эффект только усиливается благодаря зловещему блеску очков? – позволил себе колкость Кэйго.
- Позволю себе напомнить: они были твоим подарком, и именно ты настаивал на том, чтобы я их носил.
Кэйго хмыкнул, вспомнив их давний спор: один из немногих, которые Оситари проиграл, и позволил себе признать:
- Всегда считал, что они придадут тебе сходство с Гарри Поттером.
- Никогда не замечал в тебе интереса к массовой литературе, - лениво отозвался Оситари, вытирая стёкла очков краем рубашки.
Он никогда не позволял себе такого раньше, - мельком отметил Кэйго.
Он точно знал, что в нагрудном кармане пиджака Оситари носит футляр и замшевый платок для протирания очков.
Оситари вообще в высшей степени трепетно относился к этикету и правилам поведения. Он не позволял себе придти в школу в помятой одежде или грязной обуви, не помыть руки перед едой или обутым войти в чужой дом.
Именно поэтому небрежность, с которой он приподнял край белоснежной рубашки, на миг обнажив форменный ремень и тонкую полоску кожи, особенно бросалась в глаза. Кэйго поймал себя на том, что не мог отвести взгляд. В горле пересохло.
- Домашнее чтение по английскому языку, - отвлёкшись от несвоевременных мыслей, ответил он.
- Если продолжать аналогии, - по-прежнему неторопливо отозвался Оситари, словно не заметив, какой эффект его действия произвели на спутника, - то ты был бы Драко Малфоем. Самоуверенный, из богатой семьи с внушительной родословной, привлекающий внимание одним фактом своего существования. Кабадзи подошла бы роль Крэбба или Гойла, а…
- Можешь не продолжать, - прервал его Кэйго, - даже представить боюсь, кого ты предназначил на роль грязнокровки и Уизли.
Оситари расхохотался:
- Признай, тебе просто неприятно думать, что главным героем оказался не ты.
- Я всегда и везде буду главным героем, - высокомерно ответил Кэйго.
- Одолжить очки? – заботливо поинтересовался Оситари.
- Лучше скажи, что ты думаешь по поводу разговора с Сакаки?
- Разве всё не прошло идеально? – пожал плечами Оситари. – Он предоставил тебе полную свободу действий.
- И ты считаешь это нормальным?
- Неужели я должен озвучивать столь очевидные мысли? – деланно посокрушался собеседник. – Или ты просто жаждешь услышать комплимент именно из моих уст? Тренер полагает тебя достаточно подготовленным, чтобы вести команду к победе без его подсказок и советов.
- Тогда мне не остаётся ничего иного, кроме как оправдать доверие, - Кэйго привычным жестом поправил волосы.
Через миг он почувствовал, как чужие пальцы заботливо убрали с лица своевольную прядь, норовившую попасть в глаза. Оситари не торопился отдёргивать руку, перебирая короткие волосы.
- Команда рассчитывает на тебя, капитан, - протянул Оситари. И он не был бы собой, если бы не добавил, - с нетерпением буду ждать того, как ты станешь объяснять Гакуто целесообразность моей игры в одиночном матче.
- В первом и втором круге чемпионата нам это и не понадобится, - парировал Кэйго, поднимаясь со скамейки и с неохотой высвобождая волосы из чужих пальцев. Он не был бы собой, если бы не предвидел эту реплику.
*****
- Тренировка закончена. Все свободны. Завтра собраться на кортах за полтора часа до начала игры.
И, промедлив, всё же добавил:
- Оситари, останься.
Тот совершенно не выглядел удивлённым, будто ожидал этих слов. Не то чтобы Кэйго собирался поднимать этот вопрос. У вице-капитана, назначен он официально или нет, есть свои обязанности.
- Волнуешься? – поинтересовался хрипловато-приглушённый голос.
И наглость задавать вопросы, ответы на которые он знает и сам.
- Разумеется, нет.
- И ты просишь меня остаться и пропустить занятия скрипкой исключительно ради того, чтобы вселить уверенность в завтрашней победе.
- Ты идёшь со мной, - Кэйго не собирался опускаться до перепалок: они оба давно вышли из этого возраста. – Не говоря уже о том, что дело не займёт много времени.
- Тогда, может, сначала мы всё же переоденемся? Или то место, куда мы идём, предполагает спортивные шорты и футболку в качестве допустимой одежды?
- Если ты будешь со мной, проблем не возникнет, - категорично ответил Кэйго.
- И всё же, - Кэйго успел привыкнуть к этим насмешливым интонациям, - я предпочёл бы переодеться.
- Пользуйся моим великодушием, - Кэйго не собирался спорить по мелочам. В конце концов, именно он попросил Оситари составить себе компанию, ему и идти на уступки.
- Ты уверен, что не ошибся дорогой или пунктом назначения? – мягко осведомился Оситари через несколько минут.
Кэйго немало бы отдал за то, чтобы узнать, куда, по мнению Оситари, они должны были направиться.
- Ты сам настоял на том, чтобы переодеться, - ответил он, расчехляя ракетку.
Уличный корт был пуст, как всегда в это время дня. Теннисисты приходили сюда нечасто: местоположение площадки оставляло желать лучшего, да и добираться до парка от ближайшей станции метро пришлось бы добрых десять минут.
Именно всё вышеперечисленное было главной и единственной причиной, по которой Атобэ Кэйго как минимум раз в неделю приходил сюда. У них в поместье были корты, он мог пойти в любой токийский клуб или остаться в школе, вот только ни в одном из этих мест он никогда не был один, не мог позволить себе просто играть в теннис, не заботясь о необходимости следить за имиджем.
Время от времени Кэйго готов был признать: в популярности, красоте и богатстве были свои отрицательные стороны. Пристальное внимание, которое сопровождало любое его появление, иногда было излишним и нежелательным, хоть и, безусловно, льстило.
Здесь же ни старым деревьям, которые давно уже никто не подстригал, ни местами покрывшемуся ржавчиной ограждению, ни редким случайным прохожим не было ни малейшего дела до подростка, раз за разом отрабатывающего на корте подачи, удары и возвраты.
Он впервые привёл сюда кого-то, впервые оказался на знакомом до последней травинки корте не один. Но странным образом это не отвлекало и не беспокоило.
- Ты привёл меня сюда, чтобы? – осведомился Оситари, отходя на линию для подачи.
- Это же очевидно, - отозвался Кэйго, – чтобы ты сыграл матч с тем, кто будет сильнее любого из твоих завтрашних противников.
- Капитан как всегда трепетно заботится о своей команде, - проговорил Оситари, побрасывая мяч в воздух, и неожиданно спросил:
- А с кем бы хотел сыграть завтра ты?
- Ты хотел сказать, - уточнил Кэйго, легко отбивая подачу, - кого я предпочёл бы победить?
- Как тебе угодно.
Кэйго ответил не сразу. Он практически не сомневался, что первый одиночный матч будет играть либо Тэдзука, либо Этидзен - маловероятно, чтобы они оба отдали эту позицию Фудзи. Хоть Кэйго и обыграл первого в официальном матче, прервав его серию беспроигрышных игр, победа не принесла желанного успокоения и удовлетворения. Тэдзука уступил не Атобэ Кэйго, а своей собственной травме. В такой победе не было ничего, чем стоило бы гордиться.
В то же время Этидзэн Рёма, первогодка, меньше года назад приехавший в Японию, уже успел стать местной знаменитостью. И если на турнире Канто он показал пусть хороший, но не выдающийся уровень тенниса, то к национальному чемпионату ситуация изменилась. За этот короткий период мальчишка успел с ужасающей скоростью развить свои способности, сравнявшись с Тэдзукой, если не превзойдя его.
Кэйго глянул на собеседника. Оситари был как всегда собран и спокоен, словно не играл матч с одним из лучших теннисных игроков Японии своего поколения, а обсуждал проблемы выращивания нарциссов на экваторе с учителем естествознания.
Утешение и психоанализ были не тем, ради чего он привёл на корт своего упрямого спутника, но если тот готов их предложить, Кэйго не собирался отказываться. У вице-капитана есть свои обязанности и представления о том, как их следует исполнять.
- Не имеет значения, - медленно проговорил он, - кем бы ни был мой завтрашний противник, победа будет за Атобэ Кэйго.
*****
Кэйго совершенно не удивился, обнаружив, что вся его команда собралась на тех самых кортах, где они проиграли турнир Канто.
В конце концов, они же команда, и думают одинаково.
И выражение неуверенности на лицах тоже было одинаковым у всех. Разве что Оситари выглядел таким же спокойным как обычно, но Кэйго не сомневался: нервничал и он.
Вот только он капитан, и потому он не мог позволить себе сомнений.
- Потеряли голову от страха в ночной тьме, а? – нарочито медленно, не сводя глаз с одного-единственного человека. - Тогда я превращу для вас ночь в день.
Щелчок пальцами, и вечернее освещение залило корты, осветив лица членов команды, стерев с них неуверенность, опасения и страх. Кэйго не был ни наивным, ни дураком: он понимал, что все эти чувства неизбежно вернутся. Но сейчас, в эти несколько коротких секунд, глядя на усмешки, улыбки и понимающие кивки, и испытывая непреодолимое желание улыбнуться в ответ, он чувствовал себя настоящим капитаном.
Атобэ Кэйго не требовалось ходить на театральные курсы, чтобы точно знать, когда приходит время завершать даже самую драматичную сцену.
- Запечатлейте этот момент глубоко в памяти! Сегодня начинается второй акт: «Дорога славы Хётей Гакуэн»!
Лепестки роз, подхваченные ветром, парили в воздухе. На короткий миг исчезло всё вокруг: пронизывающая ночная прохлада, недавнее поражение, изматывающие ежедневные тренировки. Осталось только ожидание победы в вихре розовых лепестков.
Выражение лица Кабадзи было как обычно нечитаемым, Дзиро спал с открытыми глазами, остальные были откровенно шокированы. И лишь Оситари смотрел на происходящее с обычной мягкой улыбкой. Той самой улыбкой, к которой Кэйго успел привыкнуть за последние три года.
Поэтому он совершенно не удивился, когда Оситари не ушёл с остальными, а остался вместе с ним на кортах.
- Сегодня ты превзошёл сам себя.
- Восхищён?
- На самом деле поражён. Не часто ты демонстрируешь, насколько на самом деле заботишься о команде.
- Так или иначе, это наш последний совместный турнир.
- Прибереги драматические речи и спецэффекты для финала, капитан, - прервал его Оситари, подойдя почти вплотную.
Свет уже потух, и в темноте с трудом можно было разглядеть лепестки, рваным ковром усыпавшие корт.
Кэйго почти не удивился, когда теплые ладони легли ему на плечи. Хватило бы одного слова, жеста или движения, чтобы спугнуть, прервать это неловкое прикосновение, и именно поэтому он не двинулся с места.
- Дыши, Атобэ, - раздался над самым ухом бархатистый голос. Наравне с насмешкой в нём легко читалось откровенное облегчение. – Я никуда не исчезну.
- Как будто я бы тебе позволил, - ворчливо отозвался он
Тихий смешок, и ладони переместились выше, гладя шею, невесомо касаясь щёк, лба, подбородка, на ощупь изучая чужое лицо. Когда один палец случайно мазанул по нижней губе, Кэйго немедленно почувствовал странное покалывание, почти жжение, и неосознанно потянулся вслед за прикосновением.
Палец вернулся, очертив контур вмиг пересохших губ, поглаживая, изучая, лаская. Ожидание висело в воздухе, перехватывало горло, мешало дышать, заставляло пальцы нетерпеливо мять грубую ткань чужой форменной рубашки.
До победы на национальном чемпионате оставалось ещё три турнирных круга или пятнадцать матчей, но сейчас, чувствуя тёплое дыхание на щеке, ощущая, как чужие волосы щекочут шею, а пальцы поглаживают подбородок, наблюдая, как стремительно сокращается расстояние между их губами, Атобэ Кэйго понимал, что никакой выигрыш не сможет дать ему больше, чем он уже держит в руках.
@темы: авторский фик, Атобе/Ошитари, яой, PG-13, Хетей, романс