Ричард тупо посмотрел ей в декольте. Разговаривать не хотелось.
Возвращение
Пейринг: Оситари Юси/Атобэ Кэйго
Автор: Ollyy
Бета: высказывал пожелания - Дима
Рейтинг: PG
Жанр: флаффный романс
Саммари: с победой в Национальном у каждого связаны свои ожидания
Предупреждения: Поливанов
Дисклеймер: всем владеет Такэси Кономи
Возвращение- Меня ни для кого нет дома, - раздражённо сообщил Кэйго служанке.
- Молодой господин, - она всё же осмелилась настаивать, и про себя Атобэ отметил этот факт. Кем бы ни был нежеланный визитёр, он определенно умел производить впечатление и располагать к себе людей, – он сказал, что дело неотложное и касается, - тут она понизила голос настолько, что ее бормотание стало практически невозможно разобрать, - тенниса.
- Я недостаточно ясно выразился? – Он отвернулся и снова нырнул в бассейн. – Меня нет дома.
- В таком случае мне стоит обратиться к врачу: у меня определённо слуховые и зрительные галлюцинации, - протянул знакомый голос.
Кэйго нахмурился, но ничего не сказал. Ответил он только тогда, когда проплыл запланированные два километра. Всё это время Оситари терпеливо ждал, не высказывая ни нетерпения, ни раздражения, ни злости. Именно эта черта больше всего раздражала Кэйго в кансайце: непробиваемое спокойствие и уверенность в себе.
- Тебе здесь не рады.
- Не то чтобы я этого не заметил, - хмыкнул тот в ответ.
И отвратительный акцент, от которого он не избавился за два года проживания в Токио, - мысленно добавил Кэйго.
- Ты знаешь, где выход, - сообщил Кэйго, вылезая из бассейна и вытирая волосы полотенцем. – И в следующий раз, которого, надеюсь, не будет, не врывайся в чужие дома без разрешения.
- Ты не оставил другого выбора, - спокойно проговорил Оситари, подавая футболку уже успевшему надеть спортивные штаны Кэйго.
- Оситари, не заставляй меня повторять дважды: ты мне мешаешь, - с этими словами Кэйго развернулся и направился к выходу.
Он нисколько не удивился, когда спутник последовал за ним.
- В этот раз ты перегнул палку и теперь выслушаешь меня, даже если ради этого мне придётся потратить на разговор весь вечер.
Как только они вышли с территории поместья, Кэйго перешел на бег. Он выбрал самый длинный и сложный маршрут, хотя почти не надеялся на то, что Оситари отстанет.
Последний оправдал его ожидания, легко сократив разделявшее их расстояние и пристроившись рядом. Он был одет в светлые брюки и легкую серебристо-синюю рубашку: явно не рассчитывал, что вместо разговора придется участвовать в пробежке. Кэйго получил мимолетное удовольствие, представив себе, во что совсем скоро превратится эта одежда после изматывающего кросса по парку и грязным улицам города.
Впрочем, зная упрямство спутника, Кэйго не сомневался, что тот не отступится, даже если ради того, чтобы добиться от Атобэ разговора, ему придется бежать кросс, подтягиваться и сдавать тест по английскому или любому другому предмету. Настойчивость, заслуживающая лучшего применения.
- Видимо, в следующий раз придется захватить с собой всю команду, - через пять минут комфортного молчания проговорил Оситари и добавил, особенно выделив последнее слово, - капитан.
- Они не выдержат и десяти минут пробежки со мной, - сообщил Кэйго безо всяких трудов подстроившемуся под его ритм спутнику.
- Раз уж это единственный способ проводить тренировки…
- Клубной территории, кортов и тренажерных залов им больше не достаточно?
- Мы все находимся во власти странного предубеждения, что тренировки проводит капитан, - Кэйго решил, что определенно прикажет Оситари избавиться от отвратительной манеры растягивать слова.
- Тренер Сакаки в курсе происходящего, - сообщил он, не довольный тем, что приходится опускаться до объяснений.
- Плевать на тренера, - четко выговаривая каждое слово, ответил Оситари. – Ты в первую очередь капитан, и только потом Атобэ Кэйго, высокомерный эгоистичный придурок, убежденный, что мир вертится вокруг него.
От неожиданности Кэйго остановился.
- Мир действительно вертится вокруг меня, - сообщил он и продолжил, не меняя интонаций, - а ты ответишь за свои слова.
- Для того чтобы велеть мне бежать круги вокруг кортов, сначала тебе придётся вернуться на тренировки, - в чужой усмешке не было ни капли веселья. – Чёрт побери, Атобэ, у тебя две сотни членов клуба, которые три раза в неделю приходят на занятия и уже третью неделю подряд наблюдают одну и ту же картину: их капитан, к слову, выигравший свой собственный матч, слишком озабочен проигрышем турнира Канто, чтобы показывать им, как в следующий раз добиться победы. И у тебя нет ни морального права перекладывать свои обязанности на вице-капитана, ни самого вице-капитана.
Кэйго нахмурился. Он не желал признавать это, но со стороны его действия и правда могли выглядеть не идеальным образом. Впрочем, это не избавит Оситари от необходимости бежать пятьдесят кругов на следующей же тренировке.
- Это всё, что ты хотел сказать? – с прохладцей в голосе осведомился он.
- На данный момент да, - последовал спокойный ответ.
Кэйго кивнул и возобновил бег, нисколько не удивившись тому, что Оситари последовал за ним: в конце концов, он не объявлял, что тренировка закончена.
*****
Кэйго бросил короткий взгляд на часы. За последние пять минут ситуация практически не изменилась: до начала тренировки по-прежнему оставалось чуть меньше часа. Мысленно он пробежался по своему расписанию: между занятиями в тренажёрном зале и вечерней пробежкой оставалось более чем достаточно времени для визита в клуб. В конце концов, он сам спланировал свой сегодняшний день именно таким образом.
Как ни неприятно признавать, чёртов Оситари целиком и полностью прав. Предоставлять команду саму себе было, по меньшей мере, неразумно. Хиёси не сможет справиться со своими сэмпаями, а Оситари до конца придерживался однажды принятого решения не становиться вице-капитаном и, очевидно, не собирался компенсировать пренебрежение Кэйго своими прямыми обязанностями. Тем более что последний не мог не признать: до окончания национального чемпионата не зависимо ни от чего он остаётся во главе теннисного клуба Хётэй, а потому бессмысленно было бы отрицать свою вину.
Кэйго натянул на голову капюшон и выбежал из тренажёрного зала. До тренировки оставалось менее пятидесяти минут.
На кортах никого не было. Впервые на его памяти вся команда, от третьекурсников до новичков, позволила себе подобное пренебрежительное отношение: не собраться на территории клуба за полчаса до начала тренировки.
- Долг капитана – подавать пример, - решил Кэйго, отходя на линию для подачи, - и он начнёт делать это незамедлительно. С пятнадцати кругов всем пришедшим на тренировку позже своего капитана.
- Мы будем участвовать в Национальном турнире, - Кэйго поднял голову и увидел на трибуне Мукахи, торопящегося поделиться новостью, - получили резервное место!
Кэйго вернулся к тренировке. Замах, на секунду зависший в воздухе теннисный мяч и подача.
- Мы будем там во что бы то ни стало! - заорал Сисидо.
Оставалось только гадать, когда все игроки основного состава успели собраться на кортах.
- Пожалуйста, капитан, мы хотим показать всем, чего стоим!
- Хётэй! Хётэй! Хётэй! Хётэй! – Кэйго поднял голову. Похоже, на крыше собралась добрая половина школы, увлечённо скандировавшая одно-единственное слово. Кто-то высовывался из окна, размахивал руками и тоже кричал.
- Идиоты, - пробормотал он больше для себя. – Все вместе и каждый по отдельности: поднять столько шума из-за такой мелочи.
А затем щёлкнул пальцами, в один миг заставив умолкнуть всю толпу, и проговорил:
- За мной на Национальный чемпионат.
Школьники разразились восторженными криками, а Кэйго добавил, не заботясь о том, услышат ли его за поднятым шумом:
- Команда, на корт. Немедленно!
*****
- Плановая тренировка второго и первого курсов закончилась полчаса назад согласно новому расписанию, составленному тренером, - как бы невзначай проинформировал его Хиёси после того, как все пробежали штрафные круги и разбились на пары для отработки ударов.
Кэйго ничего не ответил, отметив про себя, что вчера Оситари забыл упомянуть о такой мелочи, как перенос времени тренировок. Он и сейчас наверняка нашёл бы, чем это объяснить, не беги он тридцать шестой круг из пятидесяти. Кэйго гордился тем, что всегда выполнял свои обещания.
- Игроки основного состава – шаг вперёд, - скомандовал он. – Дзиро и Кабадзи: корт А, Сисидо и Отори на корте Б играют против Мукахи и, - он вовремя вспомнил, что Оситари будет занят ещё тринадцать с половиной кругов, - Хиёси. Остальным вернуться к упражнениям.
Мукахи выглядел крайне недовольным такой расстановкой, но ничего не сказал. Кэйго не был уверен до конца, но подозревал, что дело тут не столько в пятнадцати штрафных кругах, которые вся команда получила за опоздание, сколько в дополнительных пятидесяти, которые Оситари добегал уже в одиночестве.
Кэйго сосредоточил своё внимание на парном матче, и это не имело ровным счётом никакого отношения к тому, что с позиций возле корта Б гораздо лучше просматривалась беговая дорожка.
Он не сомневался в эффективности тренировочного матча Кабадзи и Дзиро: первому полезно выучить новые техники, а второму – посмотреть на свой теннис со стороны и научиться играть против самого себя. А вот парный поединок мог преподнести любые неожиданности.
Мукахи и Хиёси быстро сработались. Их теннис удивительно хорошо дополнял друг друга, прикрывал уязвимые места и помогал использовать преимущества своего стиля. Хиёси предпочитал игру на задней линии, страхуя партнёра и защищая дальнюю половину корта, Мукахи же, как обычно, был возле сетки, отбивая практически все мячи.
Первой паре Хётэя приходилось непросто. Сисидо злился, совершая ненужные ошибки, Отори успокаивал его. Хиёси и Мукахи, почувствовав смятение противника, усилили нажим.
- Жаль, до победы им не хватит совсем немного, - чуть ли не на ухо прошептал ему глубокий низкий голос. Кэйго обернулся: так и есть, Оситари закончил бег, и незаметно подошёл сзади.
За последний год разница в росте сократилась, но Оситари всё равно был на несколько сантиметров выше, и их каким-то таинственным образом хватало для того, чтобы как и раньше нависать над Кэйго.
- Выражайся яснее, - требовательно проговорил он.
- Выносливость, капитан, все дело в выносливости. Бежать пятьдесят кругов стоило бы им, а не мне.
Кэйго был настолько же согласен с первой частью реплики, насколько не согласен со второй.
- До Национального турнира осталось семь дней, - всё же ответил он, проигнорировав вопиющее нарушение субординации. – За это время им не добиться хоть сколь-нибудь существенного прогресса. Если долгий матч им не выиграть, значит, они должны будут сделать его коротким.
«Если бы ты не бросал клуб, у них было бы время улучшить свою выносливость» - не было нужды произносить то, что и так было очевидно обоим.
- Сыграем? – резко сменил тему разговора Кэйго, и только когда Оситари пошёл за ракеткой, он понял, что его слова прозвучали как просьба, а не как приказ.
*****
Вопреки распространённому мнению, Кэйго терпеть не мог крики болельщиков. Они раздражали, отвлекали внимание и мешали сосредоточиться на игре. И если на соревнованиях он мирился с ними, полагая неизбежной данью традициям и имиджу школы, то на тренировках категорически запрещал подобное поведение.
Но, тем не менее, ещё ни разу он не играл в такой оглушительной тишине.
И – он умел признавать очевидное - дело было не только в его мастерстве. Несмотря на новую подачу Кэйго, с которой у Оситари получалось справляться через раз, они играли практически на равных.
Кэйго использовал приёмы, которым научился в играх с разными противниками, Оситари продолжал применять свои техники, сокращённые названия которых давно уже перестали говорить что-либо даже Мукахи. Кэйго видел все слабости противника, вот только Оситари не давал ему такой возможности, полностью закрывая свой разум во время игры. Любая подача была отбита, на каждый удар находилась контратака. Игра на базовой линии или под сеткой: ничто не давало решающего преимущества.
Секунды складывались в минуты и часы, геймы тянулись вечность, до победы не хватало считанных мгновений.
Когда сет закончился, они не сразу в это поверили. Кэйго взглянул на свою руку: та едва заметно подрагивала. От напряжения или от переизбытка адреналина в крови – он и сам не смог бы сказать. Сделал два шага к сетке, протянул ладонь для рукопожатия и отрывисто сказал:
- На чемпионате ты будешь играть в одиночных.
Впервые за всё время огляделся по сторонам и добавил, обнаружив, что остальные игроки и не думали расходиться:
- Вы всё еще здесь? Замечательно. Тогда двадцать кругов вокруг кортов.
Оситари усмехнулся и пошёл класть ракетку на скамейку. Несмотря на долгую тренировку и изматывающий матч, он не выглядел усталым.
- Оситари, тебя это не касается, - всё же проговорил Кэйго. Он умел быть справедливым.
Тот не ответил, поглощённый сложным процессом убирания ракетки в чехол.
Кэйго нахмурился и пошёл к раздевалке. Теперь, когда эйфория схлынула, он понял, насколько устал. Бессчетные часы, проведенные в тренажёрном зале и на пробежках в одиночестве, никогда не сравнятся с хорошим матчем. Он требует больше сил и выносливости, способности мобилизовать все ресурсы и расширять пределы своих возможностей. В системе ценностей Атобэ Кэйго не было ничего, что могло бы соперничать с теннисом.
Он уже почти дошёл до раздевалки, когда его догнал Оситари и, положив руку на плечо, привлекая внимание, произнёс:
- Значит, одиночный? Первый или второй?
*****
Кэйго ни за что бы не признался, но, отпирая дверцу своего шкафчика, чтобы достать сменную одежду и полотенце, он четко ощущал, что соскучился по своему клубу. По всему, что окружало его сейчас: по безукоризненной чистоте полов и едва уловимому запаху персикового освежителя воздуха, по беспорядочно разбросанной по скамейкам одежде и приколотому к стене расписанию индивидуальных тренировок для каждого из игроков основного состава, по уютному молчанию и низкому бархатистому голосу с характерным кансайским выговором.
Кэйго прекрасно понимал, почему Оситари упрямо продолжает растягивать слова и говорить на осакский лад: эта манера удивительно подходила его голосу, добавляла чуть опасные и в то же время игривые нотки, моментально привлекала внимание и не отпускала его. А он был не из тех, кто упускает возможности; наоборот, Оситари не просто обернул эту особенность себе на пользу, но и развивал до тех пор, пока не достиг совершенства. Теперь этот голос одинаково действовал и на девчонок из группы поддержки, и на всех без исключения учителей включая Сакаки.
Кэйго пару раз становился свидетелем того, как на улице или в кафе к ним подходили абсолютно незнакомые люди и предлагали Оситари попробовать свои силы в работе сэйю или в карьере поп-певца. Впрочем, он с одинаковым чуть ехидным равнодушием отказывал и тем, и другим, коротко отвечая на их удивлённые вопросы, неужели он не хочет стать знаменитым:
- Для этого у меня есть теннис.
Кэйго был одним из немногих, кто целиком и полностью понимал такое решение. Не то чтобы они обсуждали это. Единственный разговор состоял из короткого обмена репликами:
- Ты останешься в клубе до тех пор, пока капитаном в нём буду я.
- Слушаюсь, капитан.
Тогда ему казалось, что их обоих устраивает такое положение вещей. Но теперь, в обволакивающей тишине раздевалки, Кэйго решился задать вопрос, который волновал его уже давно:
- Почему ты отказался от должности вице-капитана?
Оситари минуту назад вышел из душа: его волосы взъерошены, очки небрежно брошены на скамейку, правая рука с полотенцем замерла в нескольких сантиметрах от головы. Но впечатление небрежности обманчиво: Оситари спокойно встретил прямой взгляд и со вздохом проговорил:
- Полагаю, стандартный ответ про нежелание возиться с двумя сотнями неучей и терпеть твои капризы на постоянной основе тебя не устроит?
Кэйго не собирался опускаться до ответа на это заявление.
- Хорошо, - продолжил он. – Правда состоит в том, что тебе не нужен вице-капитан, Атобэ. С руководством клубом ты справляешься и сам, а для решения бытовых проблем всегда есть оставшиеся двести человек.
Кэйго был почти готов признать, что поражён. От Оситари он ожидал чего угодно, только не подобной тактичности.
- Может, я желаю обсуждать с кем-нибудь проблемы, планы и стратегию клуба.
- Что ты прекрасно делаешь и без добавления через слово «вице-капитан», - ни один из них даже не счел нужным упомянуть тот факт, что на эту должность Кэйго мог взять кого угодно.
- Может, я желаю знать, что команда думает о принятых мной решениях, - продолжил настаивать он.
- Разве я хоть раз смягчил любое из высказываний Сисидо, Мукахи, Хиёси и остальных? – атака моментально отбита и мяч снова на его половине поля.
- Может, мне нужно, чтобы кто-нибудь указывал на мои ошибки, - совсем тихо закончил Кэйго, встал и, не дожидаясь ответа, прошёл в душевую.
В первые несколько секунд он почти ждал, что дверь распахнётся и появится Оситари, чтобы одной меткой фразой снова ввести мяч в игру, но плеск воды по-прежнему оставался единственным звуком, нарушавшим тишину.
Кэйго скривил губы в улыбке, которую он никогда не решился бы продемонстрировать на публике – слишком она далека от столь желанного совершенства – и увеличил напор воды. Холодные струи смыли пот и усталость, раздражение и разочарование.
Атобэ Кэйго, который вышел обратно в раздевалку, был снова готов ослеплять мир блеском своего великолепия.
Протянутое полотенце застало его врасплох.
- Я не пользуюсь клубными полотенцами, - высокомерно сообщил он, комкая в руках белую ткань.
И, противореча сам себе, вытер им влажные после душа волосы.
*****
- В следующий раз, когда ты уйдешь от разговора, я пойду за тобой куда угодно, будь это ванная, туалет, да хоть спальня императора, - буднично проинформировал его Оситари, усаживаясь на скамейку напротив.
- Мне показалось, мы закончили беседу, - надменно проговорил Кэйго, безуспешно пытаясь избавиться от мысленного образа Оситари, вольготно развалившегося прямо в кроссовках на широкой кровати, и не обращающего ни малейшего внимания на в ужасе замершего перед ним императора.
- А мне показалось, что кое-кто просто предпочёл не слышать ответ на свой вопрос.
- Понятия не имею, о чём ты говоришь, - сказал Кэйго, отвернувшись от собеседника и наводя порядок на и без того безукоризненно убранных полках своего шкафчика.
- Я уже сказал, что на этот раз ты меня выслушаешь, - раздался голос возле самого уха.
Кэйго чувствовал, как чужое дыхание согревало затылок.
По спине побежали мурашки, и он остро пожалел, что не успел одеться.
- Повернёшься сам или тебе помочь? – Кэйго отметил, что каким-то образом ему действительно удалось вывести из себя обычно невозмутимого спутника. Он не припоминал, чтобы тот хоть раз позволял себе настолько беспардонно вторгаться в чужое пространство.
В следующий миг ему на плечи легли тёплые ладони и мягко, но настойчиво развернули на сто восемьдесят градусов. Тогда Кэйго как никогда сильно ненавидел три сантиметра, заставлявшие его слегка запрокидывать голову, чтобы не разрывать контакт глаз. Как ещё он мог удостовериться, что на Оситари действуют его гневные взгляды?
- Итак, ты спросил, почему я отказался от должности вице-капитана, - мягко напомнил Оситари. Он не убирал руки с плеч Кэйго, то ли забыв, то ли опасаясь, что последний уйдёт, дай ему хоть малейшую возможность.
- Ты достаточно подробно ответил на него, - прищурился Кэйго в ответ. В эту игру можно играть и вдвоём.
- Значит, ты недостаточно внимательно слушал, - парировал Оситари. – Мы не успели дойти непосредственно до ответа.
- Атобэ Кэйго не делает одно и то же предложение дважды, - сообщил он, распрямляя плечи.
- Атобэ Кэйго услышит то, о чём спрашивал, - ему показалось, или Оситари наклонился ещё ближе?
- Хорошо, - сложно дать другой ответ, когда спина упирается в дверцу шкафчика, а спереди напирает собеседник, блокируя любую возможность пошевелиться. – У тебя есть ровно тридцать секунд. Время пошло.
- Мне хватит и половины, - чужая самоуверенность поражала. – Я отказался и откажусь быть твоим вице-капитаном исключительно потому, что меня не устраивают подобные отношения.
Кэйго нахмурил брови: эти слова ничего не объясняли.
- Это всё? Тогда дай мне пройти.
- Ты не понял, - Оситари улыбнулся, - я хочу сказать, что никогда не одобрял служебные романы.
Оситари мог бы гордиться собой: впервые ему удалось буквально лишить Кэйго дара речи.
Впрочем, уже в следующий миг он хмыкнул, принимая обычный самоуверенный вид: он умел с достоинством принимать подарки судьбы:
- А как насчёт нежелания терпеть мои капризы на постоянной основе?
- По сравнению с перспективой не иметь возможности сообщать тебе о твоем эгоизме вообще этот аргумент теряет всякую убедительность.
Атобэ Кэйго совершенно не так представлял себе признание в любви, на которое ему захотелось бы ответить иначе, чем отказом: оно должно было исходить от красивой умной девушки, включать в себя обязательные цветы, стихи и романтическую обстановку. Он не был до конца уверен насчет пения соловьев и цветения сакуры, но не собирался довольствоваться чем-то не идеальным.
Но жизнь иной раз любит пошутить, и милая девушка трансформировалась в друга с отвратительным характером, огромным самомнением и совершенно потрясающим кансайским акцентом, роль цветов исполняли смятые куртки и штаны, разбросанные по скамейкам, романтическая обстановка включала в себя раздевалку теннисного клуба, холодный металлический шкафчик за спиной и темно-зеленое махровое полотенце вместо подходящей случаю торжественной одежды. Само же признание надо было ещё разглядеть за насмешками, намёками и глупыми обидами.
- Собирайся, - бросил он Оситари, и, не дожидаясь ответной реакции, принялся переодеваться в спортивные штаны и футболку. – До национального турнира осталось всего семь дней, и за это время мы должны успеть привести команду в хоть сколь-нибудь сносное, а самих себя – в идеальное состояние. Так что романтический ужин, розы и признание в любви по всем правилам отложим до нашей победы.
Но всё это ничуть не меняло одного факта: Атобэ Кэйго был совершенно и по-настоящему счастлив.
Пейринг: Оситари Юси/Атобэ Кэйго
Автор: Ollyy
Бета: высказывал пожелания - Дима
Рейтинг: PG
Жанр: флаффный романс
Саммари: с победой в Национальном у каждого связаны свои ожидания
Предупреждения: Поливанов
Дисклеймер: всем владеет Такэси Кономи
Возвращение- Меня ни для кого нет дома, - раздражённо сообщил Кэйго служанке.
- Молодой господин, - она всё же осмелилась настаивать, и про себя Атобэ отметил этот факт. Кем бы ни был нежеланный визитёр, он определенно умел производить впечатление и располагать к себе людей, – он сказал, что дело неотложное и касается, - тут она понизила голос настолько, что ее бормотание стало практически невозможно разобрать, - тенниса.
- Я недостаточно ясно выразился? – Он отвернулся и снова нырнул в бассейн. – Меня нет дома.
- В таком случае мне стоит обратиться к врачу: у меня определённо слуховые и зрительные галлюцинации, - протянул знакомый голос.
Кэйго нахмурился, но ничего не сказал. Ответил он только тогда, когда проплыл запланированные два километра. Всё это время Оситари терпеливо ждал, не высказывая ни нетерпения, ни раздражения, ни злости. Именно эта черта больше всего раздражала Кэйго в кансайце: непробиваемое спокойствие и уверенность в себе.
- Тебе здесь не рады.
- Не то чтобы я этого не заметил, - хмыкнул тот в ответ.
И отвратительный акцент, от которого он не избавился за два года проживания в Токио, - мысленно добавил Кэйго.
- Ты знаешь, где выход, - сообщил Кэйго, вылезая из бассейна и вытирая волосы полотенцем. – И в следующий раз, которого, надеюсь, не будет, не врывайся в чужие дома без разрешения.
- Ты не оставил другого выбора, - спокойно проговорил Оситари, подавая футболку уже успевшему надеть спортивные штаны Кэйго.
- Оситари, не заставляй меня повторять дважды: ты мне мешаешь, - с этими словами Кэйго развернулся и направился к выходу.
Он нисколько не удивился, когда спутник последовал за ним.
- В этот раз ты перегнул палку и теперь выслушаешь меня, даже если ради этого мне придётся потратить на разговор весь вечер.
Как только они вышли с территории поместья, Кэйго перешел на бег. Он выбрал самый длинный и сложный маршрут, хотя почти не надеялся на то, что Оситари отстанет.
Последний оправдал его ожидания, легко сократив разделявшее их расстояние и пристроившись рядом. Он был одет в светлые брюки и легкую серебристо-синюю рубашку: явно не рассчитывал, что вместо разговора придется участвовать в пробежке. Кэйго получил мимолетное удовольствие, представив себе, во что совсем скоро превратится эта одежда после изматывающего кросса по парку и грязным улицам города.
Впрочем, зная упрямство спутника, Кэйго не сомневался, что тот не отступится, даже если ради того, чтобы добиться от Атобэ разговора, ему придется бежать кросс, подтягиваться и сдавать тест по английскому или любому другому предмету. Настойчивость, заслуживающая лучшего применения.
- Видимо, в следующий раз придется захватить с собой всю команду, - через пять минут комфортного молчания проговорил Оситари и добавил, особенно выделив последнее слово, - капитан.
- Они не выдержат и десяти минут пробежки со мной, - сообщил Кэйго безо всяких трудов подстроившемуся под его ритм спутнику.
- Раз уж это единственный способ проводить тренировки…
- Клубной территории, кортов и тренажерных залов им больше не достаточно?
- Мы все находимся во власти странного предубеждения, что тренировки проводит капитан, - Кэйго решил, что определенно прикажет Оситари избавиться от отвратительной манеры растягивать слова.
- Тренер Сакаки в курсе происходящего, - сообщил он, не довольный тем, что приходится опускаться до объяснений.
- Плевать на тренера, - четко выговаривая каждое слово, ответил Оситари. – Ты в первую очередь капитан, и только потом Атобэ Кэйго, высокомерный эгоистичный придурок, убежденный, что мир вертится вокруг него.
От неожиданности Кэйго остановился.
- Мир действительно вертится вокруг меня, - сообщил он и продолжил, не меняя интонаций, - а ты ответишь за свои слова.
- Для того чтобы велеть мне бежать круги вокруг кортов, сначала тебе придётся вернуться на тренировки, - в чужой усмешке не было ни капли веселья. – Чёрт побери, Атобэ, у тебя две сотни членов клуба, которые три раза в неделю приходят на занятия и уже третью неделю подряд наблюдают одну и ту же картину: их капитан, к слову, выигравший свой собственный матч, слишком озабочен проигрышем турнира Канто, чтобы показывать им, как в следующий раз добиться победы. И у тебя нет ни морального права перекладывать свои обязанности на вице-капитана, ни самого вице-капитана.
Кэйго нахмурился. Он не желал признавать это, но со стороны его действия и правда могли выглядеть не идеальным образом. Впрочем, это не избавит Оситари от необходимости бежать пятьдесят кругов на следующей же тренировке.
- Это всё, что ты хотел сказать? – с прохладцей в голосе осведомился он.
- На данный момент да, - последовал спокойный ответ.
Кэйго кивнул и возобновил бег, нисколько не удивившись тому, что Оситари последовал за ним: в конце концов, он не объявлял, что тренировка закончена.
*****
Кэйго бросил короткий взгляд на часы. За последние пять минут ситуация практически не изменилась: до начала тренировки по-прежнему оставалось чуть меньше часа. Мысленно он пробежался по своему расписанию: между занятиями в тренажёрном зале и вечерней пробежкой оставалось более чем достаточно времени для визита в клуб. В конце концов, он сам спланировал свой сегодняшний день именно таким образом.
Как ни неприятно признавать, чёртов Оситари целиком и полностью прав. Предоставлять команду саму себе было, по меньшей мере, неразумно. Хиёси не сможет справиться со своими сэмпаями, а Оситари до конца придерживался однажды принятого решения не становиться вице-капитаном и, очевидно, не собирался компенсировать пренебрежение Кэйго своими прямыми обязанностями. Тем более что последний не мог не признать: до окончания национального чемпионата не зависимо ни от чего он остаётся во главе теннисного клуба Хётэй, а потому бессмысленно было бы отрицать свою вину.
Кэйго натянул на голову капюшон и выбежал из тренажёрного зала. До тренировки оставалось менее пятидесяти минут.
На кортах никого не было. Впервые на его памяти вся команда, от третьекурсников до новичков, позволила себе подобное пренебрежительное отношение: не собраться на территории клуба за полчаса до начала тренировки.
- Долг капитана – подавать пример, - решил Кэйго, отходя на линию для подачи, - и он начнёт делать это незамедлительно. С пятнадцати кругов всем пришедшим на тренировку позже своего капитана.
- Мы будем участвовать в Национальном турнире, - Кэйго поднял голову и увидел на трибуне Мукахи, торопящегося поделиться новостью, - получили резервное место!
Кэйго вернулся к тренировке. Замах, на секунду зависший в воздухе теннисный мяч и подача.
- Мы будем там во что бы то ни стало! - заорал Сисидо.
Оставалось только гадать, когда все игроки основного состава успели собраться на кортах.
- Пожалуйста, капитан, мы хотим показать всем, чего стоим!
- Хётэй! Хётэй! Хётэй! Хётэй! – Кэйго поднял голову. Похоже, на крыше собралась добрая половина школы, увлечённо скандировавшая одно-единственное слово. Кто-то высовывался из окна, размахивал руками и тоже кричал.
- Идиоты, - пробормотал он больше для себя. – Все вместе и каждый по отдельности: поднять столько шума из-за такой мелочи.
А затем щёлкнул пальцами, в один миг заставив умолкнуть всю толпу, и проговорил:
- За мной на Национальный чемпионат.
Школьники разразились восторженными криками, а Кэйго добавил, не заботясь о том, услышат ли его за поднятым шумом:
- Команда, на корт. Немедленно!
*****
- Плановая тренировка второго и первого курсов закончилась полчаса назад согласно новому расписанию, составленному тренером, - как бы невзначай проинформировал его Хиёси после того, как все пробежали штрафные круги и разбились на пары для отработки ударов.
Кэйго ничего не ответил, отметив про себя, что вчера Оситари забыл упомянуть о такой мелочи, как перенос времени тренировок. Он и сейчас наверняка нашёл бы, чем это объяснить, не беги он тридцать шестой круг из пятидесяти. Кэйго гордился тем, что всегда выполнял свои обещания.
- Игроки основного состава – шаг вперёд, - скомандовал он. – Дзиро и Кабадзи: корт А, Сисидо и Отори на корте Б играют против Мукахи и, - он вовремя вспомнил, что Оситари будет занят ещё тринадцать с половиной кругов, - Хиёси. Остальным вернуться к упражнениям.
Мукахи выглядел крайне недовольным такой расстановкой, но ничего не сказал. Кэйго не был уверен до конца, но подозревал, что дело тут не столько в пятнадцати штрафных кругах, которые вся команда получила за опоздание, сколько в дополнительных пятидесяти, которые Оситари добегал уже в одиночестве.
Кэйго сосредоточил своё внимание на парном матче, и это не имело ровным счётом никакого отношения к тому, что с позиций возле корта Б гораздо лучше просматривалась беговая дорожка.
Он не сомневался в эффективности тренировочного матча Кабадзи и Дзиро: первому полезно выучить новые техники, а второму – посмотреть на свой теннис со стороны и научиться играть против самого себя. А вот парный поединок мог преподнести любые неожиданности.
Мукахи и Хиёси быстро сработались. Их теннис удивительно хорошо дополнял друг друга, прикрывал уязвимые места и помогал использовать преимущества своего стиля. Хиёси предпочитал игру на задней линии, страхуя партнёра и защищая дальнюю половину корта, Мукахи же, как обычно, был возле сетки, отбивая практически все мячи.
Первой паре Хётэя приходилось непросто. Сисидо злился, совершая ненужные ошибки, Отори успокаивал его. Хиёси и Мукахи, почувствовав смятение противника, усилили нажим.
- Жаль, до победы им не хватит совсем немного, - чуть ли не на ухо прошептал ему глубокий низкий голос. Кэйго обернулся: так и есть, Оситари закончил бег, и незаметно подошёл сзади.
За последний год разница в росте сократилась, но Оситари всё равно был на несколько сантиметров выше, и их каким-то таинственным образом хватало для того, чтобы как и раньше нависать над Кэйго.
- Выражайся яснее, - требовательно проговорил он.
- Выносливость, капитан, все дело в выносливости. Бежать пятьдесят кругов стоило бы им, а не мне.
Кэйго был настолько же согласен с первой частью реплики, насколько не согласен со второй.
- До Национального турнира осталось семь дней, - всё же ответил он, проигнорировав вопиющее нарушение субординации. – За это время им не добиться хоть сколь-нибудь существенного прогресса. Если долгий матч им не выиграть, значит, они должны будут сделать его коротким.
«Если бы ты не бросал клуб, у них было бы время улучшить свою выносливость» - не было нужды произносить то, что и так было очевидно обоим.
- Сыграем? – резко сменил тему разговора Кэйго, и только когда Оситари пошёл за ракеткой, он понял, что его слова прозвучали как просьба, а не как приказ.
*****
Вопреки распространённому мнению, Кэйго терпеть не мог крики болельщиков. Они раздражали, отвлекали внимание и мешали сосредоточиться на игре. И если на соревнованиях он мирился с ними, полагая неизбежной данью традициям и имиджу школы, то на тренировках категорически запрещал подобное поведение.
Но, тем не менее, ещё ни разу он не играл в такой оглушительной тишине.
И – он умел признавать очевидное - дело было не только в его мастерстве. Несмотря на новую подачу Кэйго, с которой у Оситари получалось справляться через раз, они играли практически на равных.
Кэйго использовал приёмы, которым научился в играх с разными противниками, Оситари продолжал применять свои техники, сокращённые названия которых давно уже перестали говорить что-либо даже Мукахи. Кэйго видел все слабости противника, вот только Оситари не давал ему такой возможности, полностью закрывая свой разум во время игры. Любая подача была отбита, на каждый удар находилась контратака. Игра на базовой линии или под сеткой: ничто не давало решающего преимущества.
Секунды складывались в минуты и часы, геймы тянулись вечность, до победы не хватало считанных мгновений.
Когда сет закончился, они не сразу в это поверили. Кэйго взглянул на свою руку: та едва заметно подрагивала. От напряжения или от переизбытка адреналина в крови – он и сам не смог бы сказать. Сделал два шага к сетке, протянул ладонь для рукопожатия и отрывисто сказал:
- На чемпионате ты будешь играть в одиночных.
Впервые за всё время огляделся по сторонам и добавил, обнаружив, что остальные игроки и не думали расходиться:
- Вы всё еще здесь? Замечательно. Тогда двадцать кругов вокруг кортов.
Оситари усмехнулся и пошёл класть ракетку на скамейку. Несмотря на долгую тренировку и изматывающий матч, он не выглядел усталым.
- Оситари, тебя это не касается, - всё же проговорил Кэйго. Он умел быть справедливым.
Тот не ответил, поглощённый сложным процессом убирания ракетки в чехол.
Кэйго нахмурился и пошёл к раздевалке. Теперь, когда эйфория схлынула, он понял, насколько устал. Бессчетные часы, проведенные в тренажёрном зале и на пробежках в одиночестве, никогда не сравнятся с хорошим матчем. Он требует больше сил и выносливости, способности мобилизовать все ресурсы и расширять пределы своих возможностей. В системе ценностей Атобэ Кэйго не было ничего, что могло бы соперничать с теннисом.
Он уже почти дошёл до раздевалки, когда его догнал Оситари и, положив руку на плечо, привлекая внимание, произнёс:
- Значит, одиночный? Первый или второй?
*****
Кэйго ни за что бы не признался, но, отпирая дверцу своего шкафчика, чтобы достать сменную одежду и полотенце, он четко ощущал, что соскучился по своему клубу. По всему, что окружало его сейчас: по безукоризненной чистоте полов и едва уловимому запаху персикового освежителя воздуха, по беспорядочно разбросанной по скамейкам одежде и приколотому к стене расписанию индивидуальных тренировок для каждого из игроков основного состава, по уютному молчанию и низкому бархатистому голосу с характерным кансайским выговором.
Кэйго прекрасно понимал, почему Оситари упрямо продолжает растягивать слова и говорить на осакский лад: эта манера удивительно подходила его голосу, добавляла чуть опасные и в то же время игривые нотки, моментально привлекала внимание и не отпускала его. А он был не из тех, кто упускает возможности; наоборот, Оситари не просто обернул эту особенность себе на пользу, но и развивал до тех пор, пока не достиг совершенства. Теперь этот голос одинаково действовал и на девчонок из группы поддержки, и на всех без исключения учителей включая Сакаки.
Кэйго пару раз становился свидетелем того, как на улице или в кафе к ним подходили абсолютно незнакомые люди и предлагали Оситари попробовать свои силы в работе сэйю или в карьере поп-певца. Впрочем, он с одинаковым чуть ехидным равнодушием отказывал и тем, и другим, коротко отвечая на их удивлённые вопросы, неужели он не хочет стать знаменитым:
- Для этого у меня есть теннис.
Кэйго был одним из немногих, кто целиком и полностью понимал такое решение. Не то чтобы они обсуждали это. Единственный разговор состоял из короткого обмена репликами:
- Ты останешься в клубе до тех пор, пока капитаном в нём буду я.
- Слушаюсь, капитан.
Тогда ему казалось, что их обоих устраивает такое положение вещей. Но теперь, в обволакивающей тишине раздевалки, Кэйго решился задать вопрос, который волновал его уже давно:
- Почему ты отказался от должности вице-капитана?
Оситари минуту назад вышел из душа: его волосы взъерошены, очки небрежно брошены на скамейку, правая рука с полотенцем замерла в нескольких сантиметрах от головы. Но впечатление небрежности обманчиво: Оситари спокойно встретил прямой взгляд и со вздохом проговорил:
- Полагаю, стандартный ответ про нежелание возиться с двумя сотнями неучей и терпеть твои капризы на постоянной основе тебя не устроит?
Кэйго не собирался опускаться до ответа на это заявление.
- Хорошо, - продолжил он. – Правда состоит в том, что тебе не нужен вице-капитан, Атобэ. С руководством клубом ты справляешься и сам, а для решения бытовых проблем всегда есть оставшиеся двести человек.
Кэйго был почти готов признать, что поражён. От Оситари он ожидал чего угодно, только не подобной тактичности.
- Может, я желаю обсуждать с кем-нибудь проблемы, планы и стратегию клуба.
- Что ты прекрасно делаешь и без добавления через слово «вице-капитан», - ни один из них даже не счел нужным упомянуть тот факт, что на эту должность Кэйго мог взять кого угодно.
- Может, я желаю знать, что команда думает о принятых мной решениях, - продолжил настаивать он.
- Разве я хоть раз смягчил любое из высказываний Сисидо, Мукахи, Хиёси и остальных? – атака моментально отбита и мяч снова на его половине поля.
- Может, мне нужно, чтобы кто-нибудь указывал на мои ошибки, - совсем тихо закончил Кэйго, встал и, не дожидаясь ответа, прошёл в душевую.
В первые несколько секунд он почти ждал, что дверь распахнётся и появится Оситари, чтобы одной меткой фразой снова ввести мяч в игру, но плеск воды по-прежнему оставался единственным звуком, нарушавшим тишину.
Кэйго скривил губы в улыбке, которую он никогда не решился бы продемонстрировать на публике – слишком она далека от столь желанного совершенства – и увеличил напор воды. Холодные струи смыли пот и усталость, раздражение и разочарование.
Атобэ Кэйго, который вышел обратно в раздевалку, был снова готов ослеплять мир блеском своего великолепия.
Протянутое полотенце застало его врасплох.
- Я не пользуюсь клубными полотенцами, - высокомерно сообщил он, комкая в руках белую ткань.
И, противореча сам себе, вытер им влажные после душа волосы.
*****
- В следующий раз, когда ты уйдешь от разговора, я пойду за тобой куда угодно, будь это ванная, туалет, да хоть спальня императора, - буднично проинформировал его Оситари, усаживаясь на скамейку напротив.
- Мне показалось, мы закончили беседу, - надменно проговорил Кэйго, безуспешно пытаясь избавиться от мысленного образа Оситари, вольготно развалившегося прямо в кроссовках на широкой кровати, и не обращающего ни малейшего внимания на в ужасе замершего перед ним императора.
- А мне показалось, что кое-кто просто предпочёл не слышать ответ на свой вопрос.
- Понятия не имею, о чём ты говоришь, - сказал Кэйго, отвернувшись от собеседника и наводя порядок на и без того безукоризненно убранных полках своего шкафчика.
- Я уже сказал, что на этот раз ты меня выслушаешь, - раздался голос возле самого уха.
Кэйго чувствовал, как чужое дыхание согревало затылок.
По спине побежали мурашки, и он остро пожалел, что не успел одеться.
- Повернёшься сам или тебе помочь? – Кэйго отметил, что каким-то образом ему действительно удалось вывести из себя обычно невозмутимого спутника. Он не припоминал, чтобы тот хоть раз позволял себе настолько беспардонно вторгаться в чужое пространство.
В следующий миг ему на плечи легли тёплые ладони и мягко, но настойчиво развернули на сто восемьдесят градусов. Тогда Кэйго как никогда сильно ненавидел три сантиметра, заставлявшие его слегка запрокидывать голову, чтобы не разрывать контакт глаз. Как ещё он мог удостовериться, что на Оситари действуют его гневные взгляды?
- Итак, ты спросил, почему я отказался от должности вице-капитана, - мягко напомнил Оситари. Он не убирал руки с плеч Кэйго, то ли забыв, то ли опасаясь, что последний уйдёт, дай ему хоть малейшую возможность.
- Ты достаточно подробно ответил на него, - прищурился Кэйго в ответ. В эту игру можно играть и вдвоём.
- Значит, ты недостаточно внимательно слушал, - парировал Оситари. – Мы не успели дойти непосредственно до ответа.
- Атобэ Кэйго не делает одно и то же предложение дважды, - сообщил он, распрямляя плечи.
- Атобэ Кэйго услышит то, о чём спрашивал, - ему показалось, или Оситари наклонился ещё ближе?
- Хорошо, - сложно дать другой ответ, когда спина упирается в дверцу шкафчика, а спереди напирает собеседник, блокируя любую возможность пошевелиться. – У тебя есть ровно тридцать секунд. Время пошло.
- Мне хватит и половины, - чужая самоуверенность поражала. – Я отказался и откажусь быть твоим вице-капитаном исключительно потому, что меня не устраивают подобные отношения.
Кэйго нахмурил брови: эти слова ничего не объясняли.
- Это всё? Тогда дай мне пройти.
- Ты не понял, - Оситари улыбнулся, - я хочу сказать, что никогда не одобрял служебные романы.
Оситари мог бы гордиться собой: впервые ему удалось буквально лишить Кэйго дара речи.
Впрочем, уже в следующий миг он хмыкнул, принимая обычный самоуверенный вид: он умел с достоинством принимать подарки судьбы:
- А как насчёт нежелания терпеть мои капризы на постоянной основе?
- По сравнению с перспективой не иметь возможности сообщать тебе о твоем эгоизме вообще этот аргумент теряет всякую убедительность.
Атобэ Кэйго совершенно не так представлял себе признание в любви, на которое ему захотелось бы ответить иначе, чем отказом: оно должно было исходить от красивой умной девушки, включать в себя обязательные цветы, стихи и романтическую обстановку. Он не был до конца уверен насчет пения соловьев и цветения сакуры, но не собирался довольствоваться чем-то не идеальным.
Но жизнь иной раз любит пошутить, и милая девушка трансформировалась в друга с отвратительным характером, огромным самомнением и совершенно потрясающим кансайским акцентом, роль цветов исполняли смятые куртки и штаны, разбросанные по скамейкам, романтическая обстановка включала в себя раздевалку теннисного клуба, холодный металлический шкафчик за спиной и темно-зеленое махровое полотенце вместо подходящей случаю торжественной одежды. Само же признание надо было ещё разглядеть за насмешками, намёками и глупыми обидами.
- Собирайся, - бросил он Оситари, и, не дожидаясь ответной реакции, принялся переодеваться в спортивные штаны и футболку. – До национального турнира осталось всего семь дней, и за это время мы должны успеть привести команду в хоть сколь-нибудь сносное, а самих себя – в идеальное состояние. Так что романтический ужин, розы и признание в любви по всем правилам отложим до нашей победы.
Но всё это ничуть не меняло одного факта: Атобэ Кэйго был совершенно и по-настоящему счастлив.
@темы: авторский фик, Атобе/Ошитари, яой, PG, Хетей, романс
-
-
04.03.2008 в 22:29Животные? Я точно не шиппер - не читала такого)))) ГП я бросила активно читать два года назад)))
Но вообще флафф вроде как принято порицать)) Всякие там "розовые сопли в сиропе" и все дела)
*отмазывается* каких игроков в команде воспитал - таких теперь и перевоспитывай, чужой бучо)
*дергает бровью* мм, почти совсем беспокоюсь, ага
-
-
04.03.2008 в 22:44ну ты путаешь) флафф и розовые сопли)))
-
-
04.03.2008 в 23:11Оо. у нее я читала снарри *гордо* и это был совершенно потрясающий снарри))))
Вроде как грань между ними тонка